Андрей Чернецов - Чародей фараона

— Ах голова садовая! — хлопнул себя по лбу Даниил.

Как же это он упустил?! Нужно проверить маршрут, каким обычно пользовался Хемиун, и поспрашивать: не заметил ли кто чего.

— Уважаемый Джехсет, — обратился он к управляющему, — а не подскажешь ли, каким путем твой господин добирался на службу?

…Возле маленького храма какого-то второстепенного бога, что находился рядом с дворцом пропавшего Хемиуна, Даниил оставил колесницу вместе с Каи, строго наказав ему и Упуату никуда не отлучаться, и пешком двинулся вдоль улицы, носившей непритязательное название Торговой.

Именно по ней обычно ходил архитектор, чтобы, выйдя к Нилу, сесть в лодку и отплыть к месту работы — «великой стройке рабовладения».

Улица как улица, хотя и отличалась от той, где стоял его собственный дом.

Жилища окружены глинобитными оградами — не хуже дуванов в Великом Афганистане. Прохожих мало, точнее почти нет.

Он уже почти разочаровался в своей затее, как вдруг увидел небольшую лавку, даже не лавку, а что-то среднее между рыночным прилавком и киоском. Да, пожалуй, перед ним был аналог тех самых палаток со всякой мелочью, что вот уже больше века украшают улицы российских городов и которые власти все обещают убрать к чертям, да никак не могут.

За прилавком, уставленным разнообразным товаром, стоял немолодой, коротко стриженный человек. По всей видимости, хозяин.

Как уже знал Даниил, торговые точки открываются здесь чуть не с восходом солнца, а запираются с темнотой.

Ладно — приступим к допросу. Напустив на себя как можно более важный вид, парень приблизился к лавке, грозно посмотрел на обеспокоенного хозяина.

— Я хему-нечер Великого храма Птаха, как ты, наверное, видишь, — расслабленным движением он коснулся переброшенной через плечо шкуры. — Знаешь ли ты Хемиуна, сына Его Величества, жизнь, здоровье, сила.

— Это которого демоны украли? — произнес лавочник.

«Ого! Да об исчезновении архитектора уже и простолюдины знают. А Джедефхор говорил: тайна, тайна».

— Да, да, — ответил археолог вслух, про себя отметив, что похищение приписано не разбойникам, заговорщикам или, скажем, ливийцам, а потусторонним силам.

Что там Упуат говорил про акху?

— Мне известно, что он обычно ходил именно по твоей улице на службу. Так что давай колись, — бросил Даниил.

— Это как, почтенный? — не понял египтянин.

— До самой задницы, — процедил грозный следователь.

Торговец вздрогнул, должно быть решив, что ему намекнули на некую только что изобретенную пытку.

— А что я должен рассказывать?

— Все!

— Воля ваша, херихеб, — согласился лавочник. — Имя мое Уасенеб, и я из сословия торговцев. Хоть и матушка моя была из неджесов, дочерью коровьего пастуха, да и у жены неджесы были в роду, но сам я купец, и отец мой был купец, и дед, и его отец — тоже торговцы. Так что я как есть из сословия торговцев, и дети мои будут торговцами…

— Давай ближе к делу! — прорычал Даня.

— Ах, о деле… Простите уж великодушно, херихеб, я не понял сразу. Это я завсегда готов. С детства отцу помогал, а отец мой — первый торговец в квартале, да и в городе нашем — не последний. Так что лавка моя, хоть и невелика, но народ ко мне ходит, потому что все без обмана…

Даниил почувствовал, что начинает почти понимать древних владык, казнивших своих подданных за тупость и полное отсутствие ума.

Хоть кол ему на голове теши! Хоть засунь этот кол в… продолжение спины!

Не поймет все равно.

— Товар мой, как изволите видеть, самый лучший, — бормотал скороговоркой Уасенеб. — Гребни из черного дерева — из самого Пунта. Миски вот обливные. Посуда лучшая… А как же иначе — делом-то своим, как вы спрашиваете, я с детства занимаюсь: как семь лет сравнялось, так помогать отцу начал.

— Не о мисках речь. — Археолог решил воздержаться от немедленного разгрома лавчонки с битьем замечательных фаянсовых мисок. — Скажи лучше, ты принца Хемиуна тут часто видел?

— Говорю же, он каждое утро, почитай, ходит… то есть ходил. Я еще удивился тогда. Смотрю: время уже прошло, а его все нет…

— Так ты говоришь, в тот день, то есть седмицу назад, ты его не видел? — напрягся Данька.

— Так про то и речь, я удивился даже: почитай год всякий день видел, даже в праздники, — закивал лавочник. — А вот пропал. Точно демоны украли…

— А не врешь? — грозно уставился на него «хему-нечер».

— Клянусь детьми и Великой Девяткой! — истово заявил купец.

— Ну, добро…

Похоже, больше тут ловить было, что называется, нечего.

По крайней мере установлено, что Хемиун пропал между дворцом и лавкой этого, как его, Уасенеба.

Даниил собрался уходить, но хозяин остановил его.

— Дозволено ли мне будет спросить, милостивый херихеб? — низко склонившись, молвил торговец, кажется, так и не понявший, что избежал крупных неприятностей.

— Ну, спрашивай, — пожал Даниил плечами. Может, еще что умное скажет, хотя вряд ли.

— Такой важный господин, как вы, наверное, часто бывает во дворце самого фараона, жизнь, здоровье, сила?

— Ну, не сказать, что слишком часто, но случается, — ответил археолог, как ни странно, польщенный подобострастным любопытством простолюдина.

— Тогда скажите, правда ли, что у царя появился новый советник, великий чародей по имени Джеди?

Только призвав всю силу воли, Даниил удержался, чтобы не расхохотаться.

— Говорят, — продолжал меж тем торговец, — что этот Джеди прожил сто десять лет, хотя выглядит лишь на сорок; что он может соединить отрезанную голову с туловищем и вдохнуть жизнь в мертвое тело; что за ним всюду следует лев, покорный, словно собака. И теперь он будет назначен чати и накормит народ, и у каждого неджеса будет золотая посуда…

— И кто же это говорит? — по-прежнему сдерживая смех, осведомился Горовой.

— Ну, об этом говорили вчера в харчевне. Аму-горшечник и Сериб-ткач: люди почтенные и к болтовне не склонные, — несколько обеспокоенно ответил лавочник. — А что, это тайна, и о ней нельзя говорить?

— Да, это тайна, и лучше о ней не болтать, — важно ответил археолог. — Джеди действительно могучий колдун и может услышать, как его имя треплют языком все кому не лень.

Повернувшись и еще раз про себя ругнув туповатого (или ловко прикидывающегося таковым) торговца, Даниил двинулся было к оставленной у храма колеснице.

Тут внезапная мысль, как можно славно пошутить над этим типом, посетила Даньку. Лавочник интересовался чародеем Джеди? Ну, будет ему чародей!

Парень вновь подошел к лавчонке, хозяин которой так же подобострастно уставился на него.

— А знаешь ли ты, с кем го…— начал было Даня.

Но тут лицо торговца округлилось в боязливом удивлении, а потом за спиной археолога раздался сухой треск и грохот.