Дмитрий Казаков - Удравшие из ада

– Хватит болтать, – рыкнул Агрогорн. – Мы вступаем в Монолиты. Там трепачей ждет страшная участь.

Если обычно граница между Лоскутами пролегала по земле, то здесь ее можно было рассмотреть даже в воздухе. Монолиты окутывал туман, и не какая-нибудь легковесная дымка, а настоящий плотный смог, в котором без подзорной трубы сложно разглядеть кончик собственного носа.

В тумане угадывались очертания каких-то темных громадин, напоминающих торчащие из земли черные зубы.

– Ты чуешь след? – поинтересовался Агрогорн у Гемоглолюба. – Там, в тумане, он словно размазывается…

– Чую, но довольно слабо, – отозвался вампир. – Быстро идти не получится, можем сбиться.

И они вступили в туман.

– А что за участь ожидает здесь трепачей? – прошептал Горшо Пуст, и со всех сторон ему ответило неожиданно мощное эхо. – Ничей… Ничей… Ничей… Ничей!

– Отлично, – Старый Осинник презрительно сплюнул. – Если кто в этом Лоскуте еще не знал, что мы сюда заявились, то теперь он в курсе.

– Бурсе… Бурсе… Бурсе! – обрадовано завопило эхо.

Не обращая на него внимания, охотник на вампиров достал из сумки еще один кол.

Горшо Пуст испуганно сжался, ожидая, что его зарубят на месте, но герои лишь бросили на него несколько взглядов, обещающих костер, дыбу и зубоврачебное кресло, но потом, в более удобном месте…

Агрогорн и Гемоглолюб вели отряд по извилистой кривой, не описанной ни в одном из учебников математики. След петлял, как любопытная собачонка, время от времени из тумана появлялись черные глыбы, по сторонам что-то скреблось и шуршало, но подходить не решалось.

А потом туман впереди поредел, открылась ровная площадка, уютно окруженная каменюками поменьше, кострище в ее центре, и довольно специфический мусор, красноречиво говорящий, что тут недавно веселились.

– Ничего себе, – завистливо вздохнул Чапай. – У них тут вечеринка была. С этим самым, шампуньским…

Вагонетка рухнул на колени и пополз вокруг кострища, встряхивая и обнюхивая попадающиеся по пути бутылки.

– И с девчонками, – Старый Осинник колом подцепил некий предмет, изготовленный из тянущегося полупрозрачного материала.

– Почему мы их не слышали? – спросил Горшо Пуст.

– Мы в Монолитах, – Агрогорн сделал попытку осмотреться, но взгляд завяз в тумане, как вилка в желе. – Тут со звуком творится боги знают что. Можно не услышать, как на тебя наехала ломовая телега, и уловить скрежет, издаваемый дождевым червяком…

Из-под земли донеслось негромкое «Чпок!», и сердитый, чуточку невнятный голос проворчал:

– Сами вы – земляные червяки!

– Забирайте эту обезья… гнома, и пойдем, – сказал Агрогорн.

– Чего вы там… подождите… все равно без меня далеко не уйдете… – пробормотал Вагонетка, искренне убежденный, что в отряде он главный, и попытался выдавить из толстостенной бутылки хоть что-нибудь.

С таким же успехом можно было выжимать песок.

Долговязый Эрик приподнял испуганно пискнувшего гнома за шиворот и потащил за собой.

Когда люди и нелюди исчезли вдали, то серые языки неторопливо поплыли вперед. Поглотили и растворили в себе валяющийся на земле мусор, бутылки и кружки, кострище, валуны.

Нечто обитающее в тумане уничтожило следы.

Пятлетсидэль Осторожный закончил рассматривать то, что осталось от его меча, и поднял взгляд на то, что осталось от его отряда.

Клинок, выкованный в фамильной кузнице три тысячи лет назад, ухитрилась погнуть чья-то нога, не уступающая в тяжести троллиной, а отряд беспощадные гости из ночной темноты уменьшили почти в два раза.

– Братья, – сказал Пятлетсидэль Осторожный, – знаю, что вы отважные воины и что гнев стучит в ваши сердца, но в этот раз мы должны отступить и не гнаться за теми, кто сделал это.

Несколько эльфов сузили глаза, один шмыгнул носом. По человеческим меркам это означало, что на полководца обрушился вал гневных воплей.

За века, что Пятлетсидэль Осторожный командовал войсками, он научился улавливать мерзкий и тонкий запах Судьбы, появляющийся в моменты, когда происходящее неизбежно и ты ничего не сможешь изменить.

Сейчас от этого запаха просто свербело в носу.

– Мы столкнулись с чем-то древним и странным, и сражаться с ним – все равно что стрелять из лука в ураган, – сказал Пятлетсидэль, – поэтому мы…

– Тревога! – заорал один из расставленных вокруг лагеря часовых.

– В укрытие! – Осторожный не стал терять времени.

Эльфы, в последние дни насильственным образом ознакомленные с истиной «береженого боги берегут», порскнули по кустам, заскрипели натягиваемые тетивы.

С востока приблизилось розовато-золотистое зарево. Раздался рев, достойный сошедшего с нарезки паровоза, и мимо промчалось нечто, похожее на несущийся параллельно земле метеор.

Затрещали ветви, закачались деревья, эльфов раскидало в стороны.

– Что это было? – не вставая поинтересовался один из десятников, чьи роскошные волосы обгорели, а лицо стало красным,

– Знамение, – ответил Пятлетсидэль Осторожный. – И очень красноречивое.

Помятые и обгорелые эльфы во все глаза уставились на предводителя.

– И о чем оно сказало? – спросили несколько воинов постарше.

– Что пора убираться отсюда.

Обитатели Лоскута Низкие горы славятся любовью к трем вещам: войне, выпивке и крупному рогатому скоту. Причем выпивку они любят свою, вонючую и крепкую, словно мышьяковистая кислота, войну – совершенно любую, а крупный рогатый скот – исключительно чужой.

Поэтому обитатели соседних Лоскутов не сильно удивляются, когда просыпаются утром и обнаруживают, что у них поубавилось телят и овец, зато прибавилось сломанных заборов, пристреленных собак и пустых бутылок.

Война Низких гор с Высоким лесом длится много тысячелетий, причем войной ее считают только эльфы, а горцы – неплохим аттракционом, где можно вдосталь покричать, покрасоваться с оружием и кого-нибудь убить.

Обитатели Низких гор редко, но все же переселяются в Ква-Ква, но и там не изменяют привычкам ежедневно напиваться, устраивать драки и тащить все, что плохо мычит.

Поэтому студенты вступали в пределы Низких гор с некоторой опаской.

– Интересно, сколько времени пройдет до первого нападения? – Арс ощутил, что от испуга зазудела спина.

– Мы же маги, типа. На нас и мантии есть.

– Ага, еще они с пьяных глаз будут разбираться, кто ты такой? – вздохнул Топыряк.

Но время шло, а ничего не происходило. Пологие, сильно изрезанные горы, местами поросшие густым кустарником, довольно беспорядочно переходили одна в другую, но никто с кровожадными воплями не выскакивал из засады.

Арс даже перестал чесаться.

– Ахой! – донесшийся сверху крик заставил студентов поднять голову, а Васю – испуганно зажмуриться.