В.Федоров А.Зайцев - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

Однажды Брусов зашел в гости к Отцу в общежитие. Вид у него был очень возбужденный, и даже тараканы падали со стен, когда Мангуст проходил мимо.

–Родной,– поздоровался в дверях Большой Синяк,– у тебя есть чего-нибудь?

–Только спирт, водки нет.– Сказал Отец и развел руки, чтобы у друга не оставалось сомнений в количестве запасов.

–Валяй,– сказал он.– Можешь его не разбавлять.

–Сколько наливать?– Спросил Отец, наливая в стакан чистый медицинский спирт.

–Сколько для друга не пожалеешь.– Утвердил Отца Мангуст.

Отец вылил все, что у него было. Двести пятьдесят граммов наполнили граненый стакан, а именно такие стаканы были в студенческой столовой, а позже и у Отца. Брусов выпил содержимое, обхватил богатырскими руками голову Отца, сделал глубокий вдох носом, потом поморщился и тыльной стороной ладони стер с губ остатки жидкости.

–Мир тебя не забудет, Отче.– Поблагодарил Мангуст.– Все, теперь я пошел.

–Куда такого тебя расписного понесло, ложись спать,– кивнул Отец на пустующую койку.

–Нет, я с мужиками сегодня собрался пиво пить.– Кинул он через плечо и ушел.

Болел он так же, как и пил. В день великого похмелья, лицо друга походило на рябую стиральную доску, что больно было не только смотреть на него, но и слушать вздохи, которыми Мангуст щедро осыпал окружающих. Он был восстановлен в группу Отца. Случилось это на втором курсе, когда в группу маменькиных сынков вошел огромный толстый верзила и сообщил, что отныне в группе закончились спокойные дни. Так и случилось, только со знаком наоборот. Брусов оказался, вопреки первому сложившемуся о нем мнению, душой группы. Он был добр и щедр, обходителен и внимателен, опуская из внимания свое сходство с троллем. Он был чрезвычайно силен, и однажды Малышу, которого Отец встретил некогда в баре, сломал руку, когда те соревновались в армрестлинге.

–Отец, ты чего в таком виде,– спросил Мангуст, осматривая жалкое рубище, которое Отец привез с другого конца галактики.

–Закрывай дверь скорее.– Сказал Отец и кинулся помогать другу затворить дверь.– Здорово, хомяк.

Отец крепко обнял друга. Дрожь колотила его, словно он сидел на перфораторе. Тусклый желтый свет уютно скрывал тенета под потолком да кучи мусора в углах коридора. С кухни раздавалась приглушенная музыка и восхитительный запах ужина. Из кухни выглянула хитрая рожица Левы, вслед за ней, воровато, появилась Куличина. Они узнали Отца и спрятались на кухне.

–А ты чего с пистолетом то?– Спросил Отец. Он знал, что Мангуст собирается приобрести газовый пистолет, но что он собирается приобрести гранатомет, этого от него не ожидал.

–Клопы замучили, видимо из общаги принес.– Махнул пистолетом в сторону спальни Мангуст.– Пришлось все матрацы, простыни на попа поставить. Я две обоймы в них высадил, а потом три дня у Столбикова ночевал, пока запах не выветрился.

–Ну и как, помогло?– Спросил Отец.

–Пока не знаю. Я только неделю здесь живу, после помора.– Пожал плечами богатырь.

–Ты что, всю неделю в институт не ходил?– Спросил Отец.

–А ты что, видел меня?– Спросил он.

Отец уже позабыл, что было в это время, только год назад по абсолютному внутреннему времени. Пришлось неопределенно кивнуть и потрясти ладонью.

–Тебе чертей дали что ли? Ты чего в одних штанах, да голый? Я сейчас их мельче мака в порошок сотру.– Сказал Брусов и сделал движение открыть дверь.

–Нет, это я с Гуриком на спор, что город босиком в одной пижаме пройду. Слушай, Макс, я у тебя пару тройку деньков поживу? Добро?

–Ну а чего же не добро. У меня, сам видишь гости. На одного меня двух баб много, поможешь?

–Мангуст. Не подумай дурного, мне бы просто поесть, да согреться. Не до девчонок.– Вяло махнул рукой Отец.

С кухни доносился обворожительный аромат жареного мяса. У Отца свело живот от долгого воздержания и гастрономического духа, витавшего в квартире.

–Ну, пошли тогда.– Сказал Брусов и прошел в кухню.

–Здорово, бабоньки.– Поздоровался Отец.

–Здоровее видали.– Поздоровалась Куличина. Лева стыдливо опустила глаза.

Маленькая кухня была освещена одиноким абажуром, подвешенным к самому потолку, а в помещение разливался сумрачный и таинственный желтый свет. Жесткие тени падали на лица девчонок, которые, словно мыши, тихонько сидели за столом. Убранство было лихим. Дорогой кухонный гарнитур был всюду залит кровью мертвых помидоров, жирными пятнами и усердно усыпан хлебными крошками. В раковине лежали грязные тарелки и кастрюли, словно выпавшие из сказки о Федорином горе. Посуда была облеплена засохшим кетчупом и разносолами. Кое-как вымытые стаканы, которыми в этом доме пользовались чаще всего, стояли здесь же, в раковине с грязными тарелками. Кухонный стол был на скорую руку отерт мокрой вехотью, однако на блестящей поверхности все равно остались жирные разводы и старые капли соусов. На столе стояла пластиковая ведерная канистра пива. В фужерах, заботливо вымытых девчонками, пенилась бурая жидкость, и веселый блеск в глазах указывал на то, что они уже распробовали вкус этого божественного напитка. Чуть поодаль стоял кухонный шкаф, в котором Брусов хранил залежавшуюся в раковине посуду. Антресоли были заставлены до самого потолка засаленными кастрюлями, черными сковородами, пачками спагетти и русской лапши, которую стоит только залить кипятком, и была уже готова отличная закуска. Там же валялись, свернутые в рулон, старые газеты, чаще спортивной тематики. На плите булькало мелко нарезанное мясо, от вида которого Отец потерял всякое самообладание. Он схватил ложку, которая лежала здесь же, и принялся поедать ароматные маленькие еще сырые кусочки свиной плоти.

–Отец, стой раз-два.– Скомандовал Мангуст.– Это же закуска.

–Макс, я есть хочу, как конь валяться. Не томи, не то твоих баб слопаю. Кто первый?– Сверкнул глазами на девчонок Отец, показывая, что он выбирает, кого бы из них проглотить.

–Отец, подожди, сейчас пожарится, вот тогда и все вместе съедим.– Взмолилась Куличина.

Куличина была высокой девицей с пышными формами и приглядной наружностью, однако обладала весьма сомнительной репутацией. Со слов интеллигентного Кактуса, то есть Алекса, она была очень щедра к своим поклонникам. Другими словами, девчонка обошла всех, даже сколько-нибудь значимых самцов. Участь сия не миновала Мангуста, который был глух к общественному мнению и к здравому рассудку. Другой противоположностью была Лева, которую Отец знал как порядочную девушку, не замеченную в порочащих ее связях. Была она так же высока и привлекательна, только от распущенной красоты Куличины, ее отличал кроткий взгляд и манеры, которые не давали повода сомневаться, что девушка непорочна.