Илья Рясной - Только для чёрных!

– За Рукомуком Хитросплетённым стоит его политический клан, прикупивший ему должность, – заявила Эльгара. – И этот клан не прочь вернуть вложения с процентами. Тем более если отпадёт главное препятствие – согласие с Генеральной прокуратурой.

– Ха, посмотрим, как запоёт мистер Прецедент, – потёр руки Абдулкарим.

– И как нам выходить на эти кланы? – спросил я. – Как договариваться?

– Я не знаю, – пожал плечами Румб. – Моя только идея.

– Я устрою эти встречи, – сказала мулатка. – Только Румб, дорогой мой, попытайся унять своих собратьев по борьбе. Они могут испортить нам всю операцию.

– Это не в моих силах, – возразил Румб. – Народная стихия бурлит. Революция грядёт. А ты – унять!

– Грабежи и погромы грядут, – резонно заметила мулатка. – И бронеходы на улицах. Вот до чего вы доведёте.

– Это стихия, Эльгара! И мы лишь щепки в её потоке!..

В следующие дни Эльгара принялась за дело с похвальным энтузиазмом. И мы быстро освоили новую игру – как скрыться от слежки.

Контрразведка продолжала добросовестно отслеживать все наши контакты. А мы учились отрываться от них. Проскальзывали через служебные выходы в торговых центрах, опускались в подземные коммуникации, выпрыгивали из вагонов метро и улетали на вертолётах.

И встречались, встречались, встречались. В замках, на корабле, на свиноферме, в трущобных кварталах и в фешенебельных квартирах. В сопровождении Эльгары или без неё мы общались с мелкими посредниками, которых Абдулкарим, начитавшись «Банды Бешеного», ласково называл шнырями, и с настоящими боссами – немногословными и весомыми. И говорили, говорили, говорили. Убеждали, предлагали, витийствовали.

Удивительно, но в итоге основные моменты грядущих соглашений были утрясены и с представителями Парламента, и с кланами. И тогда начался торг.

Абдулкарим торговался отчаянно, за каждую крупицу золота. Мне это виделось бессмысленной тратой сил, поскольку золото для нас не стоило ничего, но мой друг получал от этого истинное удовольствие, и у меня рука не поднималась лишить его этой радости. Кроме того, он был где-то прав – слишком быстрые уступки провоцируют нравственно неразвитых особей на то, чтобы затянуть решение дела и выбить как можно больше преференций.

Удивительно, но через несколько дней этот безумный марафон подходил к концу. Практически всё было обговорено. И мы увидели, наконец, свет в конце тоннеля. Только Румб портил настроение, когда на встречах в заброшенном соборе заунывно вещал:

– Не верю! Они расисты и угнетатели трудового народа! Они обманут!

Между тем оставался последний штришок – передать золото и получить все необходимые подписи. А дальше – Тим будет официально оправдан.

«Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут и свобода

Вас примет радостно у входа».

Я с выражением процитировал эти стихи, и Абдулкарим осведомился:

– Омар Хайям?

– Пушкин!

– Ах, да. Пушкин. Негр. Что ж, в тему…

Мы были почти в состоянии эйфории. Именно в таком состоянии хуже всего шлёпаться на грешную землю.

В городе все-таки вспыхнуло массовое восстание. И улицы утонули в огне.

На связь с нами по рации вышла Эльгара. Даже через скрежет эфира чувствовалась, что она метает громы и молнии и зла, как фурия.

– Партнёры объявили нам, что все договорённости аннулированы! – огорошила она.

– Что?! – у меня сжало сердце холодной рукой.

– Эти мокрицы, эти гадские жабы проквакали, что не могут выступать в защиту врага государства!

– Тима?

– Именно! Ведь половина идиотов, что скачут с зажигательными бутылками по улицам, одеты в майки с лицом Тима! Он стал символом погромов!.. Ох, я убью Румба. Вот только увижу его.

– А где он?

– Тоже скачет по улицам! Червяк!

– И что нам теперь делать?

– Ничего! Ждать. Ждать! Ждать!!!

Вот если себе представить такой хитрый коктейль с некоторыми аппетитными ингредиентами. В нём щедро намешаны исторические обиды, социальное и имущественное неравенство, нищета, невежество и необразованность, трущобное воспитание, непроходимая тупость ряда особей, кто идёт, куда скажут, и ломают всё, на что укажут. Ну а ещё желание пограбить награбленное, выплеснуть озлобление, мстить за несправедливость несправедливостью, а чаще всего – просто куда-то двигаться и что-то делать под воздействием пустынной колючки или разведённого спирта. Также в этом коктейле плавают вишенки в виде смутного стремления к светлому будущему, где будет равенство для всех и вся, кроме чернокожих и их приспешников. И в нём же долька лимона в виде старой доброй жажды разрушения, огня, дыма и треска. И всё это спаяно единым разумом зверя – ревущей безжалостной толпы.

Понятно, что такие коктейли имеют особенность время от времени искриться и взрываться. Иногда они детонируют так, что сносят целые государства и вызывают к жизни демонов гражданской войны. В Республике Ктулху такая глобальная катастрофа виделась маловероятной – устойчивость государственной системы была достаточно сильная. Но где-то с периодичностью раз в пять-шесть вспыхивали локальные восстания, что стало доброй традицией.

Для такого взрыва нужна искра – то есть какой-то повод, путь даже самый дурацкий. И такой искрой явились те самые злосчастные три гола.

После очередного матча международного чемпионата по ногомячу у южного стадиона Юдостана встретились две группы фанатов – белые и чёрные. Белые, по-свински желавшие поражения своей команде и стране, скандировали: «Три мяча вам в зад». Чёрные отвечали стройно: «Наш гол в тройном размере!»

Слово за слово. И как по накатанной – шум, драка, полиция, массовые беспорядки, восставшие белые районы.

«Сначала ответьте за рабство, а потом поговорим за мячи!» – на всю страну по телевиденью объявил оголтелый белый болельщик.

А тут ещё и Тима взяли на вооружение. И погромщики доблестно жгли, мародёрствовали, ломали всё, попадётся под руку, под звуки земной музыки – французского шансона и итальянских напевов. Почему-то наиболее серьёзные погромы сопровождались звукозаписями органного творчества Баха!

Эльгара была права – это не революция, смещающая ось движения народов и указывающая путь в будущее, а обычные погромы с громкими лозунгами. Но погромы были масштабные.

Сидя в своём номере, мы наблюдали, как в разных концах города что-то дымится, горит, слышали гром выстрелов, отчаянные вопли.

Рядом со стеной граффити разворачивался очередной смачный мордобой. На наших глазах обосновавшихся на площади активистов «Чёрного реванша» просто вынесла обезумевшая белая толпа боевиков в футболках с портретами Тима.

– Мой мальчик, наш безобидный Тим, – качал головой Абдулкарим, глядя на бойню и вдаваясь в патетику, вот-вот начнёт горестно заламывать руки – он может, я это знаю. – Ты так трогательно мечтал о культурном сближении планет. Чтобы через земную музыку и живопись люди ощутили себя людьми.