Кир Булычев - Похищение чародея (сборник)

— Они где? — спросила Анна.

— Они прошли сквозь нас. Они уже там, дома… Ты не представляешь, как я устал.

— Я тоже устала, — сказала Анна. — Но все хорошо кончилось?

— Спасибо, — сказал Жюль. — Без тебя бы не вылезти.

— Не стоит благодарности, — сказала Анна.

Ей было очень грустно.

— Ты уверен, что это был шут Акиплеша?

— Ты же видела, — сказал Жюль. Он поднял пульт и положил его в открытый чемодан.

— Они добрались до места? Ты уверен?

— Разумеется, — сказал Жюль. — Что с ними может случиться?

Анна проснулась, когда солнце уже склонялось к закату. В комнате было жарко, над забытой чашкой со сладким кофе кружились осы. В комнате стоял дед Геннадий.

— Прости, — сказал он. — Я уж стучал, стучал, дверь открыта, а ты не отзываешься. У нас в деревне не то что в городе — у нас проще. Дверь открыта, я и зашел.

— Ничего, — сказала Анна, опуская ноги с дивана.

Она заснула одетой. Зашуршала ткань.

Анна бросила взгляд на себя — еще бы, она же так и осталась в платье польской княжны Магдалены, родственницы короля Лешко Белого, родом из стольного города Кракова.

— Это в Москве так носят? — спросил дед Геннадий.

Анне показалось, что он посмеивается над ней. Она уже все вспомнила и, встав, выглянула в прихожую. Там было пусто и чисто. Дверь в холодную горницу распахнута настежь. Там тоже все пусто. И кровать застелена.

Дед Геннадий шел за Анной в двух шагах.

— Уехали, значит? — сказал он.

— Уехали, — сказала Анна.

— А я тебе на память принес, — сказал дед. — Из музея.

Он вытащил из глубокого кармана плаща медную голову льва с кольцом в пасти.

— Я еще достану, ты не беспокойся.

— Спасибо, дедушка, — сказала Анна. — Они в самом деле были из будущего?

— Кто? Реставраторы? Были бы люди хорошие.

Анна вернулась в большую комнату. За открытым окном виден был крутой холм. У ручья паслась гнедая кобыла Клеопатра.

— Грехи наши тяжкие, — сказал дед. — Спешим, суетимся, путешествуем Бог знает куда. Да, я тебе молочка принес. Парного. Будешь пить?

За четыре дня до конца смены, когда все уже думали, что месяц обойдется без происшествий, в пионерском лагере «Огонек» случилось чрезвычайное происшествие.

После обеда пионеры второго отряда Юра Семенов и Олег Розов по прозвищу Розочка поймали на поляне за кухней кошку Лариску и хотели привязать к ее хвосту консервную банку с гвоздями и в таком виде выпустить кошку на эстраду, где репетировал хор. Идея принадлежала Розочке, а исполнял это черное дело Семенов. На вопли кошки из кустов выскочила пионерка третьего отряда Юля Грибкова и без предупреждения начала молотить Семенова по голове книжкой Дж. Даррелла «Зоопарк в моем багаже», в которой рассказывается, как надо охранять животных. Семенов решил не сдаваться и, как только опомнился, подбил Грибковой глаз и расквасил нос. К тому же Грибкова исцарапала ему правую щеку. Книжка тоже пострадала. Розочка был свидетелем, а потом стал разнимать врагов и тоже получил свою порцию синяков.

Вечером Юля Грибкова сидела на той же поляне со своим приятелем и одноклассником Фимой Королевым. Ужинать она не пошла, не хотелось. Она ждала, когда после кино соберутся вожатые у директора и ее выгонят из лагеря. Всем почему-то было интересно поглядеть на Юлю, девочки ругали Семенова и Розочку, а ребята смеялись.

— Твоя бабушка не переживет, — сказал Фима. — Она такая нервная.

Юля не ответила: и так было все ясно.

— Придется тебя спрятать у меня дома, — сказал Фима. — Мои все равно в отпуске. А если приедут, передадим тебя кому-нибудь еще из класса. И чего тебя потянуло в бой? Кошке от этой шутки ничего плохого.

— А нервы? — спросила Юля. — А унижение? Ведь нервные клетки не восстанавливаются.

— Какие нервы у кошки? — удивился Фима.

— Если звери не могут сказать, значит, с ними можно делать что вздумается?

— Странная ты, Юлька, — сказал Фима. — Иногда мне кажется, что ты животных любишь без всякого разбора. Ты бы и тигра пригрела. И скорпиона.

— Плохих зверей не бывает, — сказала Юлька. — Все равно что плохих младенцев. Потом уже люди воспитываются, превращаются в разных… А сначала все хорошие.

Юле не хотелось говорить с Фимой. Лучше бы он ушел. В самом деле положение у нее было трудным. Мать с отцом в отпуске, бабушка еле ходит… приедет Юля. «Ты почему раньше, времени?» — «А меня выгнали за драку!»

— Змеи, скорпионы, кошки и всякие гады… — задумчиво произнес Фима. — Я житель города и предпочитаю иметь дело с автобусами.

Сказав это, он поднял голову к небу и увидел в листве большого дерева, что росло у самого забора, что-то очень большое и серое, словно дерево обмотали толстым кабелем. Кабель заканчивался головой, и на Фиму смотрели черные глаза.

— Э, — сказал Фима и осторожно показал рукой на дерево. Что-то зашуршало, и серый кабель пропал.

— Ничего не вижу, — сказала Юлька.

— И не надо, — сказал Фима. — У меня от твоих разговоров в глазах галлюцинации.

Вечерело. Появились первые комары, кружили, вынюхивали. От леса потянуло запахом грибов — лето кончалось. По дорожке шла кошка Лариса, может, хотела сказать спасибо Юльке, но не дошла, а вдруг выгнула спину, шерсть торчком и зашипела, глядя на кусты. Потом повернулась и умчалась.

— Что-то там есть, — сказал Фима. — Кошки чуют.

— Пойду проверю, — сказала Юлька. — Чего сидеть ждать.

Ей тоже показалось, что в кустах у забора что-то таится, большое и незнакомое. Кусты густой стеной прикрывали забор и потому вожатые не догадывались, что в заборе есть удобная дырка, сквозь которую после отбоя можно убежать к реке.

Но стоило Юльке сделать два шага к кустам, как кусты покачнулись и замерли. Тихо.

Тут сзади раздался шум голосов, кончилось кино. Юлька мужественно вынесла все смешки и шутки. Вожатые и другие лагерные взрослые пошли в домик директора, где должны были обсуждать чрезвычайное происшествие. Юлька постояла немножко, потом отправилась в свой одноэтажный голубой дом, села на кровать и стала ждать, как решится ее судьба.

Она даже не знала, сколько прошло времени, — стемнело. С площадки неслась музыка, там танцевали. Кто-то забегал в палату, что-то спрашивал. Юлька пыталась было читать Даррелла, но ничего не получилось. Да и свет зажигать не хотелось.

Потом к окну простучали мелкие шаги. Юлька догадалась — Фима.

— Юлька, — сказал он. — Обсудили.

— Меня обсудили?

— Я под окном подслушивал. Окно открыто, все слышно.

— Ну и что? — Юлька старалась спросить так, чтобы в голосе не было страха.

— Они смеялись, — сказал Фима.

— Почему?

— Они сначала старались серьезно обсуждать, а потом смеялись. А Степаныч, физкультурник, все требовал, чтобы кошку привели как свидетеля. Понимаешь?