Кир Булычев - Похищение чародея (сборник)

Он прирожденный актер, Яснов-старший к нему привык, и жаль будет расставаться. Скоро труппа едет в Мадрас, там тоже гастроли.

Потом прошло еще десять дней Ожидание было невыносимым. Даже бабушка стала плохо спать. К счастью. Вера Яснова догадалась прислать в Москву телеграмму:

«РАССТАЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ ВСЕ В ПОРЯДКЕ ПОДРОБНОСТИ ПИСЬМОМ ВЕРА»

С этой телеграммой Юлька помчалась вечером к Фиме, и Фимины родители никак не могли понять, почему Юля с их сыном так радуются.

А потом пришли сразу два послания. Первое от Семы:

«Дорогая Юля! Спешу тебе рассказать, как все было. Мы приехали в штат Майсор и выступали в городе того же названия. Это было самым близким местом к тому заповеднику — ты понимаешь. Выступали мы в шапито, звери жили в фургонах, а мы в гостинице. Хорошо, что цирк был на окраине города Операцию мы провели ночью. Перед этим Транки выступал так, что жители того города на всю жизнь запомнят. Мы тоже. После представления мы выпустили друзей, и они побежали в лес, чтобы добраться до безопасных мест до рассвета. На прощание тигр плакал. Очень просил передать тебе привет. Больше мы их не видели. Отец был расстроен. Но мы ему все рассказали. Не знаю, поверил он нам или чет, но объявление о пропаже тигра сделал. Что ему оставалось? Еще вчера у нас было два тигра, а стал один. Сама понимаешь, тигра не нашли. Они обещали нам как-нибудь сообщить о себе. Но не сказали как. Будем ждать. Скоро приедем. Вера грустит. Семен».

Второе послание пришло в тот же день.

В дверь позвонил почтальон и попросил расписаться за заказную бандероль. Без обратного адреса Когда бандероль развернули, то в ней оказались фотографии — тигра и питона. На оборотных сторонах были надписи На одной фотографии: «Дорогой Юле с благодарностью от ее назойливых гостей» На другой: «Дорогому Фиме…» На третьей «Дорогой Марии Михайловне…» И так далее — там были фотографии и для всей семьи Ясновых. И еще тюбик с растиранием для бабушкиной ноги.

Бабушка, которая отлично умеет разузнавать все, что ей нужно, с помощью телефона, по штампу на обертке бандероли узнала номер почтового отделения, из которого бандероль была отправлена. Почтовое отделение находилось в одной небольшой деревне в Костромской области. Бабушка дозвонилась туда по междугородному телефону и спросила, кто послал бандероль. Там какая-то женщина ответила, что это загадочная история. В ту ночь, когда над деревней пролетел метеор, кто-то оставил бандероль на пороге почтового отделения, положил сверху пять рублей и прижал камнем. Так что на почте наклеили марки и послали пакет в Москву. И еще на почте осталось три с лишним рубля сдачи, и там очень хотели узнать, что с этими деньгами делать.

Бабушка не ответила, что делать, зато спросила, что за метеор пролетал над деревней. Очень яркий, ответила женщина, и даже круг сделал над деревней. Только это было ночью, и почти никто не видел, а кто видел, тому не очень поверили. Бабушка поблагодарила почтальоншу и повесила трубку.

Юлька окантовала портреты своих друзей и повесила их над кроватью. Бабушке положила фотографии в свой альбом, а Фима до сих пор таскает их с собой, скоро они у него совсем изомнутся.

И все они верят, что как-нибудь гости прилетят снова, уже в более обыкновенном облике. Ну хотя бы в виде кошки и верблюда.

Все бывает…

Некогда, при царе Алексее Михайловиче, Нижнесотьвинск чуть было не стал настоящим городом. Но постепенно другие уральские города отобрали у него население и славу. Рудознатцы не отыскали там железа и самоцветов, а железная дорога прошла на сто верст южнее. Так, в обидах и небрежении, Нижнесотьвинск дожил до наших дней, едва выслужившись до районного центра. И то лишь потому, что район был слишком отдаленным: в нем не нашлось больше ни одного города.

Когда Элла Степановна сошла с запыленного автобуса на центральную площадь, она прониклась к Нижнесотьвинску состраданием. Он показался ей похожим на старую деву, потерявшую надежду на личное счастье.

Элла Степановна поправила непокорные рыжеватые волосы и обернулась к автобусу, опасаясь, что Андрюша и Вениамин обязательно что-нибудь забудут. В экспедиции кто-то должен следить за порядком, а кто-то должен все терять. К сожалению, за порядком приходилось следить Элле, а все теряли остальные.

На размякшую от жары, штопаную асфальтовую мостовую легко спрыгнул Андрюша с двумя чемоданами и гитарой через плечо. Элла Степановна подумала, что, будь она его матерью, обязательно заставила бы постричься. Выгоревшие, до плеч патлы в сочетании со слишком потертыми джинсами вызывают к юноше недоверие.

Андрюша поставил чемоданы на асфальт, глубоко вздохнул, обвел ленивым синим взглядом площадь, окруженную разного возраста и сохранности двухэтажными домами.

— Помоги Вениамину, — сказала Элла Степановна.

Вениамин как раз застрял в двери автобуса, заклинившись рюкзаком, и старался освободиться, не потеряв чувства собственного достоинства. Он был крайне самолюбив и легкораним, как и положено аспиранту, который отлично играет в шахматы, но всю жизнь мечтал стать боксером.

Андрюша, вместо того чтобы помочь старшему товарищу, глупо захохотал. Спасибо, старушка, которая ждала очереди выйти из автобуса, сильно толкнула Вениамина в спину, и тот вылетел прямо в руки Андрюше. Тут же резко вырвался и намеревался обидеться, но Элла Степановна мудро пресекла эту попытку, спросив:

— Где синяя сумка?

— Я так и знал, — сказал Андрюша и полез в автобус.

Через полчаса фольклорная экспедиция сидела в столовой № 1 Нижнесотьвинского райпищеторга, ела пельмени, запивала компотом и размышляла, что делать дальше.

Последние восемьдесят километров до Полуехтовых Ручьев оказались самым трудным участком тысячекилометрового пути. Автобус туда не ходил, попутных машин не нашлось.

Рядом уселся местный доброхот Гриша Пантелеев в белой фуражке. Пантелеев был пессимистом.

— Нет, — говорил он, прихлебывая теплое пиво, — до Ручьев вам не доехать. И не надейтесь. Это я точно говорю. Легче обратно в Свердловск. Я как-то в Ручьи собрался за малиной, малина там как яблоки, три дня попутки ждал, плюнул. И вам советую.

— Разве туда машины не ходят? — спросила Элла Степановна, которая была убеждена, что машины ходят всюду.

— Ходят, — согласился Гриша. — Прямо отвечу — ходят. Молоко оттуда возят, в кружевную артель машина ходит. Ревизия в том месяце ездила тоже на машине.

— Почему ревизия? — спросил Андрюша. — Воруют?

Пантелеев удрученно поглядел на Андрюшины патлы и ответил Элле Степановне:

— Темный они там народ. Уже третий раз скандал. Молоко привезут, а вытрясти не могут.