Сергей Платов - Рыжее пророчество

Кстати, судя по хмурому выражению лица Антипа, он как раз только того и ждет, чтобы высказать мне свои претензии. Пожилой, мудрый человек, а иногда ведет себя словно дитя малое. Да я наперед знаю все, что он готовится мне сказать. Колдовать плохо, тра-та-та, они еще маленькие, тра-ля-ля, надо жить как все люди, тру-лю-лю. И остальное в том же духе. Но самое нелепое то, что наверняка и он наперед знает все мои ответы. Знает, но продолжает время от времени своим занудством портить мне часы заслуженного отдыха. Тем более что я когда-то в момент душевной слабости (и сильного подпития) сдуру дал обещание Селистене прислушиваться к его мнению в вопросах воспитания девчонок. Но ведь прислушаться – это не значит выполнить…

Ну что ж, я более или менее насытился, наполнил медовухой до краев заветный кубок и откинулся на спинку стула. Давай, Антип Иоаннович, давай, дорогой, не держи в себе, выскажись, тебе и полегчает.

– Даромир, я должен с тобой серьезно поговорить, – степенно обратился ко мне мой тесть.

Сейчас, как и полагается опытному политику, он должен начать за здравие. Сперва можно похвалить девчонок или даже меня.

– Я уже неоднократно говорил, что Лучезара и Василина необычайно умные и сообразительные девочки…

Далее последовала длинная тирада про достоинства дочек. Я честно хотел выслушать это вступление, но тут заметил, что эти самые «умные» и «сообразительные» наморщили носики, а это было верным признаком, что сейчас они начнут колдовать. Я сделал вид, что внимательно слежу за умозаключениями Антипа, а сам краем глаза стал вести наблюдение за действиями девчонок.

Лучезара еле заметно щелкнула пальцами, и ее тарелка медленно, но вполне целенаправленно начала свой путь по столу. Второй щелчок, и уже тарелка Василины отправилась навстречу своей подруге из числа столовой утвари. Даже беглого взгляда на девчушек было достаточно, чтобы понять, ради чего все это затевалось. Голубоглазая уже смолотила всю мясную составляющую ужина, а зеленоглазая растительную его часть. И теперь рыжие лисята хотели всего-навсего поменяться тарелками. Что ж, умно, да и колдуют весьма и весьма грамотно. Ведь могут, когда захотят!

Тесть продолжал бубнить, а тарелки продолжали ползти навстречу друг другу. Наконец они поравнялись. А вот теперь пришло время поколдовать и мне. Хлоп, и в одно мгновение содержимое тарелок поменялось местами. То есть свой путь тарелки Лучезары и Василины продолжили как ни в чем не бывало, но на них уже красовалась та самая еда, от которой сестрички с такой настойчивостью собирались избавиться. Наконец этот сложный процесс закончился, и мои девчонки с недоумением уставились на полученный результат. Далее, как по команде, они перевели озадаченные взгляды друг на друга, а после выразительной паузы уставились на меня. В паре ясных глаз светилось восхищение пополам с обидой.

Да, девочки, вот так-то! Ловкость рук против остроты глаз, молоды еще со мной тягаться. Так на чем у нас Антип остановился: по моим расчетам, он уже должен закончить вступление и вплотную подойти к основной части.

– …и было бы не так обидно, если бы я не знал, какие они умницы! Поначалу за любой предмет берутся с двойным усилием, проявляют чудеса восприятия. Но проходит неделя, и все, им становится скучно, они ленятся и пренебрегают даже самыми несложными заданиями.

Хм, неделя? Меня в их возрасте хватало максимум дня на три.

– И это касается не только занятий со мной, но и с Кузьминичной!

А вот колдовству они учиться не устают, наоборот, требуют все новых и новых уроков.

– Кузьминична, покажи-ка те вышивки, что они сегодня сотворили!

После этой фразы горница огласилась троекратным вздохом. Два из них, как вы можете догадаться, принадлежали моим мелким колдуньям, а один самой Кузьминичне. Старая нянька не привыкла жаловаться и предпочитала решать все проблемы с девчонками самостоятельно. А вот Селистена вела себя совершенно спокойно. Она уже давно привыкла к подобным разбирательствам и, насколько это было возможно, старалась в них не участвовать. Что поделаешь, когда у тебя муж колдун, а дочки явно пошли по его стопам, невольно становишься сдержанней и смотришь на жизнь философски. Уж она-то давно смирилась с тем, что Лучезара и Василина никогда не станут «обычными» детьми и уж тем более «обычными» взрослыми. Умница, правда? Вот в том числе и за это я ее и люблю.

Тем временем Кузьминична с явной неохотой положила на стол вышивки… Тут же подали голос лисята:

– Вышивать мы уже научились!

– Вот и захотели попробовать что-нибудь новое!

– Все веселее, чем эти бесконечные крестики!

Девчонки что-то еще верещали, а я с интересом рассматривал то, что они наворотили. Разумеется, вышивкой это нельзя было назвать ни при каких условиях, но что это? Цветные нитки ощутимо распухли и напоминали скорее веревочки, плюс к этому они все сплелись между собой целым роем замысловатых узелков. Причем все вместе они составили весьма замысловатый объемный узор.

– А мне нравится, – честно признался я, – из этих узелков можно сделать очень красивые вещи.

– Ты серьезно? – вскинул бровь Антип.

– Совершенно, – утвердительно кивнул я и повернулся к дочкам: – Сами придумали?

Лисята аж засияли от такой нехитрой похвалы и гордо вскинули носики:

– Конечно!

– Молодцы, девчонки! – подвел я неожиданный итог, возвращая рукоделие Кузьминичне.

Старая нянька после моих слов посмотрела на нее уже совсем другими глазами, а спустя несколько мгновений была вынуждена признать мою правоту:

– А действительно забавно получилось, узелки словно мушки.

– Мушки, макрамушки… – развил темку я. – Да из таких вот макрамушек много интересного можно связать.

Лучезара с Василиной радостно хмыкнули и обратили победные взоры на посрамленного Антипа. Однако премьер-боярин, судя по всему, сдаваться не собирался:

– И все-таки насчет колдовства…

– А что насчет колдовства? – почти искренне удивился я, прикидывая в уме, смогу ли осилить еще одну куриную ножку или придется обходиться парочкой крылышек.

– Они колдуют!

– Да… и? – поинтересовался я, все-таки остановив свой выбор на крыльях. Что-то я в последнее время стал сдавать позиции.

– У них слишком много силы! – продолжил гнуть свое Антип.

– Слишком много силы не бывает, – легко парировал я, – вот мне тоже всегда говорили, что у меня слишком много силы, и что? Жив-здоров, прекрасно себя чувствую, чего и вам желаю.

– И что, ты всегда мог справиться с ней? – ехидно поинтересовался тесть и выразительно уставился на серебряный палец моей правой руки.

Тут мне крыть было нечем. Да, действительно, в ранней молодости я несколько переборщил с одним взрывным заклинанием. «Кедровый скит» в тот момент лишился бани, а я пальца. И если баню потом восстанавливали довольно долго, то своеобразный серебряный протез я колданул сразу. Типа так было задумано, чтобы нечисть удобнее было мочить.