Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)

Я оторвался от увлекательного чтения — той странички в «Спид-ИНФО», где печатают кверх ногами, — с удовольствием запустил газету в огонь и сказал:

— Твоя очередь огонь поддерживать. Вон… книжек много.

У Стаса отвисла челюсть.

— Книжками? — простонал он.

— А чем еще, — вздохнул я. — Ну че получше — оставляй, а всякую лабуду — в огонь.

— Нехорошо… — Стас замотал головой. — Люди старались, писали… А мы — сжигаем?

Ах, он же у нас теперь начинающий писатель! Я рассвирепел:

— Запомни, Стас, жизнь человеческая, тем более детская, важнее книжек!

— Ну да, — поколебавшись, сказал брат, — об этом и Решилов писал.

— Вот! И все писатели с радостью бы сожгли свои книжки ради того, чтобы нас спасти! Уверяю! Даже Лев Толстой бы сжег, он детей очень любил.

— Вот с него и начнем, — решил Стас. Но Толстого он нашел не сразу. Вначале мы грелись Достоевским, тем более что тот сам говорил: ничто, мол, в мире детской слезинки не стоит. Потом Лермонтова нашли… но он мало написал, к сожалению. Диккенс нас окончательно согрел, а на середине Льва Толстого температура в комнате стала вполне приличной. Мы сбросили одеяла, придвинули койку к огню поближе и начали военный совет.

— Книжек нам на недельку хватит, — рассуждал Стас. — А за это время мы другие дома откроем, всяких деревяшек запасем, может, и радиостанцию включим…

— А есть что будем? — Я вытряс из карманов еду, запасенную на пиру у Кащея. — Этих конфеток и печенья надолго не хватит!

— Ну, на моржей будем охотиться, — беспечно сказал Стас, извлекая из-за пазухи подмороженные бананы, а из карманов — твердые как камень пирожки.

— Балда! В Антарктиде моржей нет… кажется. Тут только пингвины водятся.

— Значит, на пингвинов будем охотиться. Это еще лучше, они яйца откладывают. А я хорошо яичницу готовлю. Ты знаешь.

От последней фразы меня снова мороз продрал. Не для того я родную маму от фараона спасал, не для того на Венеру путешествовал, не для того Кащея пинал, чтобы от пингвиньей яичницы помереть!

— Пингвины, Стас, — как можно внушительнее сказал я, — животные редкие, исчезающие. Их охранять надо!

— Ничего, — отмахнулся Стас. — Я по телеку слышал, что если человек в безвыходную ситуацию попал, то он может на кого угодно охотиться… Костя, ты чего почитать хочешь, Булычева или Казанцева?

— Конечно, Булычева!

— А я на нем бананы разогрел, — убитым голосом отозвался Стас. — Да ладно, книжка не очень толстая была. «Старость Алисы» называлась.

Я только вздохнул. Я книжки про Алису люблю… да и она сама мне нравится. А вот Стас никак этого не поймет.

— Давай поедим и спать ляжем, — с горя предложил я.

— Давай, — радостно согласился Стас. И мы принялись наедаться перед сном. Вначале съели пирожки, потом бананы, которые стали мокрые и липкие. Осталось у нас чуть-чуть конфет и пригоршня печенья.

— Завтра будем голодать, — вздохнул Стас. — Или на пингвинов охотиться…

Дались ему эти пингвины! Я ехидно спросил:

— Как же ты на них охотиться собрался? Муми-бластеров нету!

— Очень просто. Сделаем лук и стрелы. Как в книжке «Столяровы, старший и младший».

— Слушай, твой Решилов — это ходячая оружейная лавка! — съязвил я.

— Еще бы. Он же книжку о старинном оружии написал — «Девочка с аркебузой»… — Стас вздохнул и принялся кидать в огонь толстые тома Казанцева. Потом заметил: — Вот… Тоже полезный писатель. Много написал. И бумага хорошая, сухая.

…От вчерашних переживаний и разговоров мы даже забыли договориться, кто будет огонь поддерживать. Так что утром не ругались, по чьей вине он погас. Бросили жребий, кто будет печку растапливать — стали перечислять фантастические романы на букву «П». Кто первым остановится, тот и проиграл. Стас первым выдохся, вылез с визгом из-под одеяла и ну давай огонь разводить! И главное, со злости начал жечь именно те книжки, которые на «П» начинались. Ох и много же их было! Пляшет, противный, по полу, подкармливает печку печатной продукцией, причитает печально:

— «Путь обмана»… Простите, пожалуйста… «Пристань желтых кораблей»… Пойдет! «По грибы»… Придется… «Пляшущие человечки»…

— Подожди! — пришлось придержать потенциального писателя. — Прекрасная повесть!

Вылез я из-под одеяла, отобрал у Стаса «Человечков». На что начал замахиваться, подумать страшно! И мы принялись кидать в огонь другие детективы. Подняли температуру в помещении и «Уставом караульной службы», у которого корешок самый твердый оказался, изморозь с окна отскоблили. Смотрим: погода портится. Ветерок со снегом, тучи в небе.

— Стас, еды много осталось?

— Ну… конфеты, печенье…

— Значит, придется искать продукты, — решил я.

…Чего мы только не нашли, замотавшись в одеяла и открыв топором самые сложные замки! Четыре мясорубки, восемь кастрюль, соковыжималку, мантышницу и машинку для закатывания маринадов… А вот из еды был только замерзший насквозь аквариум с пятью золотыми рыбками и десятком улиток.

— Что же здесь случилось? — грустно сказал Стас, когда мы вернулись в теплую, согретую Человеческой Мыслью библиотеку.

И тут меня осенило! Я схватил со стола журнал учета выданных книг и стал его зачитывать, ближе к концу:

«Третье сентября. Выдано:

Иванов: „Декамерон“, автор — Боккаччо.

Петров: Подшивка „Спид-ИНФО“ за 1994 год.

Сидоров: „Жюльена“, автор — маркиз Де Сад».

— Любопытно, — грызя замороженную карамель, сообщил Стас. — А через недельку?

Я перелистнул журнал и прочел:

«Десятое сентября. Выдано:

Иванов: „Триста блюд из картошки“.

Петров: „Домашние разносолы“.

Сидоров: „О вкусной и здоровой пище“».

— Ага! — воскликнул Стас, поглощая печенье. Я отобрал у него остатки продукта и стал читать дальше:

«Семнадцатое сентября. Выдано:

Иванов: „Хатха-йога“.

Петров: „Голодание — основа долголетия“.

Сидоров: Поль Брэгг „Пища, которая всегда с тобой“».

— Так… — мрачно произнес Стас. — Ты в конце глянь!

Глянул я в конец и с облегчением вздохнул:

— Стас, нормально! Тут написано: «Ура! Нас сегодня эвакуировали! Петров починил рацию и, прежде чем она снова сгорела, успел послать „SOS“. Ура!»

— Так прямо и написано? — осведомился брат. — Прежде чем сгорела?

Я кивнул. Действительно, плохи наши дела…

— Помочь нам может только Кубатай! — Стас нервно зашагал по комнате. — Он — настоящий мужчина. Он — верный друг. Он… — тут Стас даже паузу сделал, подбирая словечки покрасивее, и изрек: — Он — неучтенный фактор в преступном замысле Кащея!

— Он — ужас на крыльях ночи, — печально добавил я.

— Кстати, о ночи! К вечеру мы проголодаемся! — как ни в чем не бывало переключился на прозу жизни Стас. — Пошли охотиться, а? Ну пошли…