Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)

— Прочти это, — мрачно произнес он, подавая газету.

Она развернула листок и прочла заголовок вслух:

— «Языческое поклонение мухе в доме сэра Чарлза (порочная страсть к насекомому юной леди Джессики)»… Боже, какая нелепость!

— Читай, читай дальше!

— Я не желаю читать сей бред.

— А я не желаю быть посмешищем всего лондонского света!

— Но, отец, это насекомое спасло вам дом, а возможно, и жизнь. А уж жизнь повару Гастону — это абсолютно точно.

— Вот пусть Гастон и нянчится с этой мухой. Только не в моем доме!

— Во-первых, Гастон уволен, а во-вторых, он пьяница и неблагодарная скотина.

— Сударыня, вы выражаетесь, как продавщица бакалейной лавки!

Щеки Джессики вспыхнули, и изменившимся голосом она произнесла подчеркнуто сдержанно:

— Что ж, пусть я дурно воспитана. Пусть я — грубая и непочтительная дочь. Но, отец, как вы, джентльмен, можете быть столь несправедливы к этому несчастному, спасшему вас существу?

Сэр Чарлз был явно смущен:

— Пойми меня правильно, дочка. В целом я согласен с тобой. И я не имел бы ничего против… Но эта статья… В конце концов муха — тварь неразумная…

Неразумная!!! От возмущения я принялся метаться в банке по самым нелепым траекториям. И тут в комнату заглянула Сэнди:

— К вам посетитель, сэр.

— Кто?

— Некто Шерлок Холмс, сэр. Сыщик.

Я свалился на дно банки.

— Сыщик? Не хватало только сыщика в моем доме.

— Но папочка! — взмолилась Джессика. — Это же знаменитый Шерлок Холмс! Его проницательности рукоплещет весь просвещенный мир!

— Да-да, припоминаю, что-то я читал о нем… — Сэр Чарлз вновь повернулся к негритянке:

— Он не сказал, что ему нужно?

— Он заявил, что пришел за мухой.

— Вот как? — поднял брови сэр Чарлз. — Что ж, просите его прямо сюда.

Еще через миг в комнате появилась знакомая мне парочка. Сэнди с любопытством выглядывала из-за двери.

— Шерлок Холмс.

— Доктор Ватсон, — представились визитеры.

— Итак?.. — произнес хозяин.

— Сэр Чарлз, — начал Холмс, — моя просьба, возможно, покажется вам странной, но, прочитав статью в газете, я понял, что находящаяся у вас муха — это… это… моя муха.

— Вот как? — усмехнулся хозяин и, затянувшись трубкой, выпустил к потолку облако дыма. В его глазах мелькнули какие-то сумасшедшие искорки. — Сказать по совести, как раз сейчас я пытался решить, куда бы нам это животное пристроить, и ваш визит пришелся как нельзя кстати. Однако, как вы знаете, муха эта спасла нам жизнь, и мы не можем отдать ее в… хм-м… — замялся он.

— В дурные руки? — продолжил за него Холмс с ледяной улыбкой.

— Не хотел вас оскорбить. Но, помнится, писали, вы не только сыщик, а еще и естествоиспытатель. Возможно, муха нужна вам для опытов? А я считаю, это насекомое достойно лучшей участи.

— Никаких опытов, — заверил Холмс. — Видите ли, эта муха — не совсем то, что вы думаете… Вот уже месяц я разыскиваю ее.

— Вы действительно знаменитый сыщик, — хихикнула Джессика, но тут же вновь придала своему лицу серьезное выражение. — Я много читала о вас.

— Благодарите моего друга, литератора, — покраснел Холмс. Ватсон с достоинством поклонился. — Я понимаю, сэр Чарлз, что мои слова звучат недостаточно убедительно… Могу ли я хотя бы взглянуть на нее?

— Прошу, — сделал жест рукой хозяин. Я в это время сидел на дне банки. Холмс склонился надо мной:

— Если ты тот, о ком я думаю, подпрыгни.

Я подлетел на несколько сантиметров и снова уселся на дно.

— Ты хочешь пойти со мной?

Я подпрыгнул еще раз.

— Факт, достойный удивления, — покачал головой сэр Чарлз. И продолжил упрямо: — Но он еще ни о чем не говорит.

— Пожалуйста, принесите сюда чернильницу и лист бумаги, — попросил Холмс.

— Сию минуту. — Джессика, взяв с письменного стола названные предметы, подала их сыщику.

Холмс положил листок на подоконник, поставил чернильницу рядом и, открыв банку, сказал:

— Костя, напиши, это ты?

Я вылетел из банки наружу; стараясь не намочить крылышки, обмакнул в чернила лапки и принялся старательно ползать по бумаге. Затем взлетел и посмотрел на содеянное сверху. На листке получилась хотя и не очень ровная, но достаточно разборчивая буква «Я».

— Феноменально! — воскликнул сэр Чарлз. — Однако даже это не говорит о вашем праве собственности на данное насекомое. Более того, я и вовсе не слышал о праве собственности на мух…

— Полно, папенька, — вмешалась Джессика. — Упрямство — поистине одна из наиболее ярко выраженных черт истинного английского джентльмена. Но подумайте вот о чем: мистер Холмс явно знает об этом существе много больше нас, а оно, в свою очередь, недвусмысленно выразило желание отправиться с ним. Стоит ли в данной ситуации упрямиться и настаивать на своем праве? Тем паче мы, по-видимому, и так в течение целого месяца обращались с этим существом абсолютно несообразно с тем, что оно есть.

— Резонно, — помолчав, согласился сэр Чарлз. — Сэр, — обратился он к Холмсу, — не примите мое упорство за проявление дурного нрава. Дело, признаться, прежде всего в том, что меня мучает любопытство. Кем является эта муха на самом деле?

— Человеком. Жертвой черной магии.

Сэнди в проеме двери всплеснула руками, сэр Чарлз выронил изо рта трубку, а Джессика сперва задохнулась от восторга, но тут же смутилась и спросила с дрожью в голосе:

— Этот человек… мужчина или женщина?

— Юноша, — ответил Холмс, — прелестный юноша.

Не знаю, чем уж я показался ему таким прелестным. А Джессика залилась краской:

— Боже мой, я совсем не стеснялась его!

Холмс цинично ухмыльнулся и заметил:

— Хотел бы я оказаться на его месте.

— Сыщики никогда не отличались изысканностью манер, — осадил его хозяин.

Холмс сбросил с лица ухмылку.

— Итак, я забираю его? — чопорно обратился он к сэру Чарлзу.

— О да, — ответствовал тот.

Холмс вынул из кармана сюртука пустой спичечный коробок, открыл его и скомандовал:

— Сюда.

Я с удовольствием выполнил приказ и по шуршанию понял, что коробок был вновь водворен в карман. Но я продолжал слышать приглушенные голоса:

СЭР ЧАРЛЗ. Можем ли мы надеяться когда-нибудь узнать подробности той удивительной истории, невольными участниками которой оказались сами?

ХОЛМС. Об этом следует спросить моего друга Ватсона. Я всего-навсего сыщик, а писатель — он; и то, узнает ли широкая общественность подробности того или иного дела, зависит сугубо от него.

ВАТСОН. Смею заверить, когда-нибудь я обязательно опишу это наше приключение. Боюсь, однако, что повествование это будет выполнено не в привычном для меня жанре криминальной новеллы, а в новомодном жанре научной фантазии. Или не совсем научной, нечто в духе мистера По…