Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)

– Я так люблю смотреть, как ты это делаешь, – томно произнесла Фрида.

Грани между пальцами начали стираться. Кулак заметно увеличился в размерах, стал более темным. И вот уже правое запястье Каина вместо кисти заканчивается не кистью, а огромным, угловатым каменным молотом. Фрида достала из комода тряпку в пятнах масла. Каин подстелил ее себе на колени. Фрида взялась за точильный брусок. По центру его после заточки пилы проходила свежая глубокая выбоина, но его еще вполне можно было использовать для того, чтобы отшлифовать молот. А тот явно нуждался в этом: гранит покрывали сколы, пересекали трещины и царапины. Фрида знала все выбоины и трещины на молоте как свои пять пальцев и видела, что появилось несколько новых.

– Весело было там, на юге, – сказала она и провела точильным бруском по шершавой поверхности. – Ты работаешь на износ.

– Я просто более хрупкий, чем ты, – ответил он.

– Я помню, ты рассказывал, – кивнула Фрида. – Тогда еще не додумались до сплавов.

– До сплавов, – повторил Каин. – Ну, и так можно сказать… Твоя пила гибче. У тебя зубцы отскакивают просто. Ты не так сильно разрушаешься, когда врезаешься во что-нибудь слишком твердое.

– Например, в мозги штабного генерала, – заметила Фрида.

– Ты еще не видела, что в головах у ку-клус-клановцев творится, – доверительно ответил Каин.

Лифт в этом притоне, разумеется, не работал. Ти-Джей Томпсон бесшумно поднимался по узкой лестнице. Надо было добраться всего лишь до шестнадцатого этажа, но уже после четвертого лестница начала казаться Ти-Джею бесконечной. Он шел, и шел, и шел, а мимо мелькали обшарпанные стены, расписанные непристойными граффити, и облезлые двери без табличек. Ти-Джей чувствовал себя рыцарем, блуждающим в пустыне в поисках святого Грааля. Он прямо видел в своих руках сверкающее копье. Его дух был готов и не к таким испытаниям, а вот тело, как выяснилось, – нет. Ти-Джей остановился передохнуть на площадке двенадцатого этажа. Копья у него не было, было кое-что получше. Второе отличие от пилигрима заключалось в том, что Ти-Джей точно знал, куда ему надо идти.

Черномазая тварь проявила стойкость, удивительную для своей расы, прежде чем Томпсон узнал этот адрес. Но теперь он собирался воспользоваться своим знанием – прежде чем полиция обнаружит тело ниггера. Они, конечно, пойдут по следу не торопясь… но они все равно пойдут.

На двери, как и обещал ниггер, висела табличка « Фрида М. & Со ». Она сообщала часы работы этого вертепа – с трех часов дня до полуночи. Из-за двери пахло куриным бульоном. Чуть ниже вывески находился листок бумаги, на котором кто-то написал крупными, твердыми буквами: « Закрыто на профилактику ». Ти-Джей оскалился. «Знаем мы эту профилактику», – подумал он. Обитатели квартиры сейчас, судя по всему, гуляли по небесам с алмазами, и это было очень хорошо. Ти-Джей сжал в кармане пистолет. Он поколебался, стоит ли нажимать кнопку звонка, и неуверенно толкнул дверь. Она бесшумно открылась. Бог был на стороне Ти-Джея. Впрочем, он всегда об этом знал.

В сумрачной прихожей Ти-Джей налетел на вешалку и с грохотом повалил ее.

– Аквалитас, как тебе не стыдно пить без нас, – сказал певучий женский голос где-то слева.

Ти-Джей пошел на голос и оказался в просторной угловой комнате. Одно из окон, как помнил Ти-Джей, выходило на Гайд-парк. Во второе заглядывала Свобода со своим дурацким факелом. На диване сидела девушка в мягком домашнем платье. Плетенный из бересты обруч прижимал ее короткие волосы. Перед девушкой, держа ее за руку, сидел тот, кого и искал Ти-Джей. Это был крепкий парень в черной кожаной куртке, кудрявый и оттого похожий на молодого бычка – из тех, кого сжигали на своих жертвенниках язычники во славу ложных богов. Ти-Джей невольно посмотрел по сторонам. Черный берет с изображением белой пантеры [4], без которого обстановка казалась незавершенной, лежал на столике, рядом с книгой. Ее название « Выкрикивается лот 49 » [5]было столь же бессмысленно, сколь и словосочетание «белая пантера».

– У нас закрыто. Профилактика. Вы видели табличку на двери? – осведомился парень.

– Заткнись, щенок, – ответил Ти-Джей и вытащил пистолет.

Парень заткнулся.

– Предатель собственной расы! – воскликнул Ти-Джей с невыразимой мукой в голосе. – Как ты мог? Нет, ну как? Снюхаться с этими черномазыми тварями, с этими…

Он схватил берет со столика и помахал им в воздухе.

– Белые пантеры! – воскликнул Ти-Джей саркастически. – Не бывает белых пантер, понимаешь? Ты хуже Каина! Он убил своего брата, а ты нас предал!

– Я и есть Каин, – ответил парень. – А все люди – братья.

– И сестры, – машинально добавила девушка.

– И сестры, – миролюбиво согласился он.

– А, так ты недотраханная лесбофеминистка! – сообразил Ти-Джей. – Ну конечно, все мрази собираются вместе. Вы рушите устои; вы делаете людей несчастными; вы… Но я положу этому конец! Я очищу землю от скверны! – выкрикнул он.

И выпалил из пистолета. Два раза. Самым удивительным было то, что он попал. Пистолет водило в его руках по замысловатой дуге, и Ти-Джей с тем успехом мог влепить эту пару пуль в окаменевшую Свободу. Каина чуть не сбросило со стула, когда пули вошли в него. Но Фрида удержала его.

– Блять, – сказал он, поднося руку к груди.

В этот момент что-то холодное и твердое коснулось затылка Ти-Джея там, где некогда у всех позвоночных тварей находился третий глаз. Неизвестное нечто нежно прижалось к коже. Ти-Джей дернулся было. И с ужасом понял, что тело не повинуется ему.

– Двери все-таки надо за собой закрывать, тут такой район… – озабоченно произнес глуховатый голос за спиной Ти-Джея.

Каин сплюнул розовым в испачканную тряпку, что лежала у него на коленях.

– У меня сумки были, – ответил он.

– Это я забыла закрыть, – сказала Фрида.

Ти-Джей переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Каин отнял ладонь от груди и с отвращением заглянул в нее. Удивленно присвистнул.

– Пятидесятый калибр, – сказал он. – Ты на слона, что ли, собрался, дядя?

Ти-Джей не ответил, потому что в его затылок в этот момент воткнулись два раскаленных штыря. Изо рта потекла слюна. В окно заглянуло солнце. Обруч на голове девушки ослепительно засиял. Он был сплетен не из бересты или шнура, как подумал сначала Ти-Джей. Обруч был стальным, с грубой геометрической насечкой, и в линиях насечки безжалостно полыхало солнце.

– Я пойду гренки сделаю, – сказала девушка, поднимаясь с дивана. – Развлекайтесь.

Голова Ти-Джея разорвалась пополам. Мир стал безграничным; и все это бесконечное пространство было туго заполнено болью. Она пульсировала черным и красным, она душила и выдирала кишки. Ти-Джей увидел перед собой переплет оконной рамы и статую Свободы за ним. Томпсон осознал, что конец света, о котором так много говорили в последнее время, – совсем не метафора. И что для него лично он уже наступил. Его душа его покидала, этот мир. Ти-Джей испытал большое облегчение, потому что это означало прекращение боли.