Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира II: Земной шар

Мы оперируем не только обычными образами, но еще и метаобразами. Или образами других образов. Мы наблюдаем, как рыба-брызгун сбивает насекомых струями воды, мы с удовольствием смотрим на слона, который с помощью хобота берет пончики у посетителей зоопарка (теперь это встречается не так часто, увы), мы восхищаемся полетом городской ласточки (правда, теперь ласточек и поводов для восхищения стало меньше) и пением птиц в саду. Мы приходим в восторг при виде гнезд ткачиков, коконов шелкопряда и скорости гепарда. Все эти качества представляют собой отличительные особенности упомянутых существ. А какова же наша отличительная черта? Истории. И подобным образом, мы получаем удовольствие от историй, рассказывающих о людях. Как шимпанзе, которые рассказывают истории, мы высоко ценим связанные с ними метаобразы.

Когда наши социальные отношения стали более развитыми и мы, вероятно, освоив сельское хозяйство, стали собираться в группы, состоящие из ста и более человек, наш экстеллект пополнился новыми историями-ориентирами. Нам пришлось выработать нормы поведения, правила обращения с немощными и инвалидами и способы перенаправления своей агрессии. Как в ранних, так и в современных племенных сообществах все, что не было запрещено, являлось обязательным для исполнения. Истории вроде притчи о Добром Самаритянине из Нового Завета указывают нам на непростые ситуации; притча о Блудном Сыне — это, как и сказка о Румпельштильцхене, пример косвенного поучения. Чтобы окончательно закрепить эту мысль, приведем одну из историй нигерийского народа Хауса — «Слепой человек с фонарем».

Молодой человек, навестив свою девушку в соседней деревне, поздней ночью возвращается домой; в темноте звездного неба найти дорогу домой не так-то просто. Тут он замечает впереди фонарь и, подойдя ближе, видит, что держит его Слепой Человек, который живет в его родной деревне.

«Эй, Слепой Человек», — сказал он. — «У тебя и день, и ночь на одно лицо! Зачем же тебе фонарь?»

«Этот фонарь я ношу не для себя», — ответил Слепой, — «А для того, чтобы зрячие идиоты держались подальше!».

Специализация на рассказывании историй — не единственная особенность нашего вида. Подобно другим специализациям, упомянутым ранее, наши странности на этом не заканчиваются. Самая удивительная из них, как могли бы заметить эльфийские наблюдатели, — это, вероятно, наша безграничная забота о детях. Причем, мы печемся не только о своих собственных детях, что вполне объяснимо с точки зрения биологии, но и о детях других людей; обо всех детях на планете вообще (часто дети иностранцев кажутся нам привлекательнее собственных) и даже о детенышах всех наземных позвоночных . Мы гукаем при виде ягнят, оленят, черепашек, только что вылупившихся из своих яиц, и даже головастиков!

Наши собратья-шимпанзе ведут себя гораздо более практично. Они тоже предпочитают детенышей других животных. Особенно на обед, потому что они нежнее. (Люди тоже любят полакомиться ягненком, теленком, поросенком, утенком… Мы можем на них гукать, а можем и съесть.) Когда сражение (теперь мы располагаем их задокументированными описаниями) между двумя группами шимпанзе заканчивается, победители убивают и съедают молодых особей проигравшей стороны. Львы-самцы убивают детенышей захваченного ими прайда, а поедание трупов у них в порядке вещей. В условиях голода самки многих млекопитающих съедают своих детенышей, а свой первый помет они часто таким образом «перерабатывают» независимо от обстоятельств.

Нет, вполне понятно, что среди животных мы — существа со странностями. Люди — вообще странные существа. В нашем мозге есть контуры, благодаря которым мы восхищаемся своими детьми и защищаем их, потому и Микки Маус, и инопланетянин из одноименного фильма [66] E. T.: The Extraterrestrial (1982) — прим. пер. своими очертаниями напоминают нам трехлетнего малыша. Неудивительно, что так много людей согласились оплатить его разговоры по телефону. Но ведь мы сходим с ума и при виде детенышей многих других животных. С биологической точки зрения, это довольно странно.

Побочным продуктом нашей симпатии к детенышам других животных стало, конечно же, одомашнивание собак, кошек, коз, лошадей, слонов, соколов, кур, коров… Этот симбиоз доставил огромное удовольствие как людям, так и их питомцам и заметно обогатил наше питание. Если вам кажется, что эксплуатируя животных, люди поступают нечестно по отношению к ним, задумайтесь о возможных альтернативах. В естественной среде обитания почти всех их еще в молодом возрасте съедают хищники, и животные даже не могут рассчитывать на быструю смерть.

Вероятно, сельское хозяйство также объясняется нашей склонностью к рассказыванию историй, ведь в основе множества слов, мыслей, метафор и новых взглядов на устройство окружающего мира лежит образ растения, вырастающего из одного зернышка. Средства, накопленные благодаря сельскому хозяйству, дали людям возможность содержать принцев, философов, крестьян [67] Крестьяне тоже стоят денег. и римских пап. Конечно же, наш культурный капитал вырос за счет того, что мы передавали знания из поколения в поколение. Но культурное достояние принесет еще большее удовлетворение, если помимо него у вас есть пара амбаров, доверху забитых ячменем, из которого можно сварить пиво, поле, засеянное пшеницей и несколько коров, пасущихся на лугу.

Совсем недавно мы достигли нового технического прорыва в вопросе нашего симбиоза с растениями и животными, — используя те самые «генетически модифицированные организмы», вызвавшие немало споров. С другой стороны, мы многое потеряли, когда отказались от помощи животных — в особенности, собак и лошадей, заменив их машинами.

Мы не могли знать, как симбиоз с животными и растениями повлияет на нас и наш экстеллект, и нам неизвестно, к чему приведет отказ от этого симбиоза. Можно сказать, что наш экстеллект мчится вниз по технологическому склону, и итог этой поездки не известен никому.

Конечно, Фордовская Модель Т сделала автомобили гораздо более доступными, однако в социальном отношении более важным было то, что она впервые дала человеку возможность комфортно уединиться, и в результате немалая доля представителей очередного поколения были зачаты на заднем сидении автомобиля. Точно так же симбиоз с собакой повысил наши шансы на успешную охоту. А впоследствии сторожевые собаки помогали защищать частные фермы, загонять скот и отгонять хищников, в том числе и других людей. Декоративные собачки, по всей видимости, оказали влияние на сексуальный этикет — особенно во Франции XVIII века, а благодаря выставкам кошек и собак, верхушка среднего класса в современной Англии перемешалась с низшими слоями аристократии.