Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира II: Земной шар

К сожалению, нужны и довольно обстоятельные. В эволюционной биологии стандартным ответом на такую ситуацию будет вопрос «А устойчива ли она?» — то есть, останется ли она без изменений, если какие-то особи перейдут к иным стратегиям? Что, к к примеру, произойдет, если большинство особей будут сотрудничать, но некоторые решат сжульничать? Если жульничество приносит выгоду, то лучше пойти на обман, чем продолжать сотрудничество, и в результате стратегия сотрудничества теряет устойчивость и угасает. Используя методы генетики, разработанные в середине XX века, — этот подход впервые был применен Рональдом Эйлмером Фишером — можно произвести расчеты и определить те условия, при которых стратегия альтруизма обладает устойчивостью. Оказывается, все зависит от того, с кем именно вы сотрудничаете и ради кого рискуете своей жизнью. Чем ближе между вами родство, тем больше у вас общих генов и тем выгоднее рисковать своей собственной безопасностью. Из этого анализа следует, к примеру, что нырнуть в озеро ради спасения сестры — это оправданный риск, а ради спасения тети — нет. О спасении незнакомого человека речь вообще не идет.

Это традиционная точка зрения на генетику, которая, как и большинство традиционных взглядов, характерна для традиционалистов. Но с другой стороны, если человек падает в озеро, окружающие люди не станут спрашивать «Извините, а кем вы мне приходитесь? Вы, случайно, не близкий родственник?», прежде чем нырнуть в воду и спасти его. Если они из тех людей, которые готовы нырнуть вслед за утопающим, то помогут независимо от того, кто именно упал в озеро. Если же нет — значит, не помогут. В Целом все именно так. Самое очевидное исключение — это упавший в воду ребенок; родители, скорее всего, бросятся ему на помощь, даже если сами не умеют плавать, однако вряд ли станут помогать чужому ребенку, не говоря уже о взрослом человеке. Так что традиционная генетика тоже в чем-то права.

Впрочем, переоценивать ее не стоит. Модель Фишера довольно старомодна, а в ее основу положено существенное — и весьма шаткое — предположение [104] Во времена Фишера это упрощение было отличной идеей, потому что без него задача не решалась. Теперь, по той же самой причине, оно никуда не годится. Хотя с ним задача решается, результат совершенно не вызывает доверия. . С точки зрения этой модели, вид приравнивается к генофонду, в котором решающую роль играет лишь соотношение количества особей, обладающих конкретным геном. Вместо того, чтобы сравнивать различные стратегии, которые мог бы избрать представитель вида, она выводит наилучшую стратегию «в среднем». Поскольку отдельные особи в рамках этой модели представлены только своим вкладом в генофонд, соревнование между организмами выглядит, как непосредственный выбор «или ты, или я». Птица, которая питается семенами, один на один сталкивается в битве за выживание с птицей, питающейся червями, как два игрока в теннис… и пусть победит сильнейший.

Такой формализм — удел «счетоводов», не видящих ничего, кроме цифр. Птица, набравшая максимальное количество очков (скажем, единиц энергии, полученной из семян или червей), выживает, а другая — нет.

Но с точки зрения сложных систем, эволюция устроена совершенно иначе. Иногда организмы действительно соревнуются друг с другом — например, когда две птицы хватают одного и того же червяка. Или когда два птенца соперничают в одном гнезде — такая конкуренция может быть довольно жестокой и даже смертельной. Но в большинстве случаев отдельные особи соревнуются лишь косвенно — и настолько косвенно, что говорить о «конкуренции» просто неправильно. Каждая птица либо выживает, либо нет, причем происходит это на фоне всех остальных существ, включая и других птиц. Но сами птицы A и B не вступают в схватку один на один. Они соревнуются лишь постольку, поскольку мы сами выбираем этих двух птиц для сравнения, а потом одну из них объявляем победителем.

Это похоже на то, как два подростка сдают экзамен по вождению. Один из них, вероятно, живет в Великобритании, а другой — в Соединенных Штатах. Если один из них успешно сдает экзамен, а другой — нет, то первого мы объявляем «победителем». Но эти подростки даже не знают о своем соревновании по той простой причине, что никакого соревнования нет. Успех или неудача одного никак не влияют на успех или неудачу другого. Тем не менее, один из них получит права, а другой — нет.

Система получения водительских прав устроена именно так, и тот факт, что сдать американский экзамен проще, чем британский (насколько мы можем судить из личного опыта), не играет никакой роли. Эволюционная «конкуренция» в основном напоминает экзамен по вождению, но дополнительно осложняется тем, что иногда «соревнование» становится похожим на теннисный матч.

При таком взгляде эволюция представляет собой сложную систему, состоящую из отдельных организмов. Деление особей на тех, которые выживают и дают потомство, и всех остальных — это системное свойство. Оно зависит как от контекста (американский/британский экзамен), так и от внутренних особенностей конкретных организмов. Выживание вида — это эмерджентный атрибут всей системы, и никакие вычисления не помогут нам обойти ее сложность и предсказать результат заранее. Это касается и вычислений, основанных на частотном распределении генов в составе генофонда, так что предполагаемое объяснение альтруизма частотой генов выглядит не слишком убедительно.

Как же в таком случае возник альтруизм? Рэндольф Нессе, в журнале « Наука и дух » [105] «Science and Spirit» — прим. пер. , высказал одну любопытную гипотезу. Если вкратце, то его ответ звучит так: «чрезмерные обязательства». Эта гипотеза принесла живительную и столь необходимую альтернативу бездумному «подсчитыванию очков».

Мы уже неоднократно называли людей существами, связывающими время. В своей жизни мы руководствуемся не только тем, что происходит в данный момент, но и тем, что, по нашему мнению, произойдет в будущем. Благодаря этому, мы можем связать себя обязательствами по отношению к своим будущим поступкам. «Если ты заболеешь, я буду о тебе заботиться». «Если на тебя нападут враги, я приду на помощь». Стратегии, основанные на обязательствах, полностью меняют картину «конкуренции». В качестве примера можно привести сдерживание ядерной войны с помощью стратегии «взаимного гарантированного уничтожения»: «Если ты нападешь на меня со своим ядерным оружием, то я воспользуюсь своим, и полностью уничтожу твою страну». Даже если одно из государств обладает намного большим запасом ядерного вооружения, что с точки зрения «количества очков» равносильно «победе», стратегия, построенная на обязательствах, сводит эту победу на нет.