Алексей Калугин - Мир-на-Оси

Видимо, вспомнила придуманные Кимером заголовки.

– А вас, господин Фанфанов, я хочу попросить пройти со мной в другое помещение. Там к нам присоединится мой друг и коллега, который примет участие в дальнейшей беседе.

– Почему мы к нему, а не он к нам? – насторожился Фанфанов.

– Видите ли, он несколько ограничен в передвижении. Нет-нет, он абсолютно здоров, но… Впрочем, вы сами все увидите. Поверьте, нам к нему подняться будет проще, чем ему спуститься к нам.

– Он слушал все наши разговоры по телефону? – Кимер взглядом указал на аппарат.

– Да. – Гиньоль улыбнулся с обезоруживающей простотой. – Должен вам сказать, мой друг – человек необыкновенный. Он очень тонко чувствует людей. Понимаете? – Кимер кивнул. Хотя, признаться, не до конца понял, о чем речь. – Вы его заинтересовали. Еще когда он читал ваши книги. И он просто-таки изнемогает от желания пообщаться с вами лично.

Из всего, что сказал Гиньоль, в сознании фантаста отпечаталась одна-единственная фраза.

– Он читал мои книги?

– Запоем.

Фанфанов вскочил со стула.

– Ну так чего же мы ждем?

Готовясь к приходу гостей, Франтишек привел комнату в порядок – загнал попугайчиков в клетку и стряхнул крошки с живота. Франтишек знал, насколько важно первое впечатление, а потому выложил на видное место стопку из шести книг Фанфанова. Сверху красовался роман «Красные жабы из Галактики RAF» с красивой длинноногой блондинкой на обложке, весь костюм которой состоял лишь из кобуры с бластером. И это была не пустая показуха – Франтишек добросовестно проштудировал труды литературного многостаночника. И у него сложился цельный и в целом весьма симпатичный образ современного писателя-фантаста, не блещущего литературным мастерством, но умело и в какой-то степени даже виртуозно компенсирующего отсутствие могучего таланта добросовестностью и усидчивостью.

Гиньоль представил Франтишека и Кимера друг другу. И оба тотчас же почувствовали взаимное расположение. Франтишек достал из-за кресла трехлитровую бутылку «Божоле», до которого он был большой охотник, и предложил Кимеру стаканчик. Фантаст отказался. Но в качестве ответной любезности согласился подписать все имевшиеся в комнате Франтишека книги. Даже те, названия которых были ему незнакомы.

Гиньоль понял, что ежели так и дальше пойдет, то они к утру не управятся с делами. А потому он решительно положил конец затянувшемуся процессу обмена любезностями.

– Господа! Вернемся к нашим роялям!

Франтишек распечатал новую коробку с засахаренными фруктами, открыл и протянул ее Кимеру. Фантаст улыбнулся и деликатно взял ломтик груши.

– Я начну с самого простого и очевидного. – Фанфанов откусил маленький кусочек груши. – Очень вкусно, – улыбнулся он Франтишеку. – Я думаю, все мы согласны с тем, что похищение рояля – это преступление? – Франтишек тут же кивнул и засыпал в рот горсть фруктового ассорти. Гиньоль немного подумал и тоже кивнул. – Значит, нам следует разобраться в мотивах преступника.

– То есть мы должны мыслить, как он, – догадался Гиньоль. – То бишь, как они – пришельцы.

– Верно, – согласился фантаст. – Что может толкнуть пришельца на преступление?

– Корыстные интересы, – тут же, не задумываясь, ответил Гиньоль.

– Ты хочешь сказать, что пришельцы похитили рояль с целью его перепродажи? – Франтишек с сомнением покачал головой и зацепил из стоявшей на столе вазы горсть миндальных орехов.

– Быть может, рояль представляет интерес для коллекционеров? – попытался отстоять свою версию Гиньоль. – На нем ведь играл сам Джерри Ли!

– Выходит, пришельцам тоже нравится Джерри Ли?

– Конечно! Джерри Ли нравится всем!

– Нет, так не годится! – протестующе взмахнул рукой фантаст. – Так мы сами рубим сук, на котором сидим!

– В каком смысле? – Франтишек пересыпал часть орешков из пригоршни в рот.

– Нам нужны не просто пришельцы, а злобные, безжалостные ублюдки, способные на любую подлость. Они не должны иметь ничего общего с нами, коренными жителями Мира-На-Оси. У любого из нас, будь то человек, орк, эльф или гном, пришельцы должны вызывать лишь омерзение и страх. Страх и омерзение. Понимаете? Пришелец, который любит Джерри Ли Льюиса, – это уже не мерзопакостная тварь, не заслуживающая ни жалости, ни сострадания. Это – почти свой парень.

– Он прав, – кивнул Франтишек.

Да, Гиньоль и сам уже это понял.

– Тогда скажем, что они украли рояль специально, чтобы досадить нам. Они ненавидят музыку Джерри Ли и вообще все, что связано с его именем.

– Уже лучше, – согласился Фанфанов. – Но – неубедительно.

– Почему?

– Какое дело пришельцам до Джерри Ли Льюиса и его музыки?

– Они ее ненавидят!

– Причина?

Гиньоль задумался.

– Они вообще ненавидят культуру!

– Все не так, – обескураженно качнул головой Кимер. – Никуда не годится.

– Почему?

– Пришельцы настолько чужды нам, настолько на нас не похожи, что все то, что мы понимаем под словом «культура», для них лишено какого-либо смысла.

– Хорошо. – Франтишек доел миндаль и запил его бокалом «Божоле». – Это мне нравится. – Он поставил бокал на стол и взял коробку с пастилой. – Соответственно, их культура также вызывает у нас непонимание?

– Неприятие, – поправил его Кимер. – Полнейшее отторжение. И даже отвращение. Как вид гниющей плоти.

– Хорошо, – вновь одобрительно кивнул Франтишек.

– Что же тут хорошего? – непонимающе развел руками Гиньоль.

– Из-за фундаментальных культурных и мировоззренческих противоречий мы не в состоянии понять друг друга. Поэтому мы никогда не сможем договориться. Ни о чем. Ни по какому вопросу. Мы в принципе не можем понять их мотивов, так же, как они не понимают наших.

– Да, действительно хорошо, – подумав, согласился Гиньоль. – Это снимает многие вопросы.

– Кроме главного, – Франтишек заговорщицки подмигнул Кимеру. – Зачем они умыкнули рояль?

– Ну если мы не можем понять логику их действий, то и объяснять ничего не надо.

– Э, нет! – Франтишек показал Кимеру толстый указательный палец. – В данном случае нам необходимо объяснить случившееся. И объяснение должно быть красивым и эффектным. В общем виде мы можем говорить о пришельцах все что угодно. Но без конкретики наша история теряет всю свою привлекательность, а значит, и убедительность. Стоит кому-то из участников представления высказать сомнения на сей счет, и это может нанести серьезный удар по нашему клиенту.

– Вы хотите историю о пришельцах настолько убедительную, чтобы в ней невозможно было усомниться? – Фанфанов прикусил губу. – Мне кажется, это невозможно.

– Да нет же. – Франтишек слегка поморщился. Как будто ему попалась кислая пастила. – Сомневаться в ней могут сколько угодно. Но эти сомнения не должны высказываться вслух на официальном уровне. Понимаете? Все должно быть разыграно так, чтобы человек, рискнувший высказать подобные сомнения, сам бы оказался под огнем критики.