Алексей Калугин - Мир-на-Оси

После шестой попытки Клара наконец-то научилась попадать точно в цель. Вернувшись с Лысой горы в седьмой раз, она оказалась точно на смотровой площадке башни Дун-Блеске. И дело пошло быстрее. Настолько быстро, что Кимер едва успевал подкидывать гисы в приемники гудящих от напряжения преобразователей. Стоило только ему повесить трубку после очередного звонка Кроули, извещавшего, что Клара с роялем отправилась на Лысую гору, как уже – хлоп! – Клара стоит, улыбаясь, рядом с ним.

– Отлично, Клара!

– Замечательно, Кимер!

Клара достает из кармана небольшую пластиковую коробочку, открывает ее и закидывает в рот несколько шариков гисов. Как будто витамины принимает. Кимер настолько к этому привык, что уже и внимания не обращал.

Легче Кимеру стало, когда на башню Дун-Блеске явился Гиньоль с последней партией собранных по трамвайным депо гисов. Гиньоль подменял фантаста у преобразователя, когда тот провожал Клару к такси. А после того как Туанона с Мадлоной доставили свою выручку, можно было уже не тревожиться, что гисов до утра не хватит.

К тому моменту, как линия терминатора, отделявшая день от ночи, а свет от тьмы, миновала Центральную Академию, рассекла надвое Первый круг Централя и уже начала подбираться к башне Дун-Блеске, Клара доставила на место последний рояль. Как только она появилась на смотровой площадке башни, Гиньоль с торжественным видом опустил вниз рубильник одного из преобразователей силы. Сделав этот чисто символический жест, Гиньоль предоставил Кимеру возможность выключить остальные преобразователи силы.

– Мы сделали это! – провозгласил Гиньоль.

Он посмотрел на часы. Было без трех минут шесть. До заседания Народного Фронта можно было еще успеть вздремнуть.

Если бы мы только могли заглянуть в сны, которые видели этой ночью герои нашей истории, те из них, кому не нужно было заниматься доставкой партии роялей на Лысую гору, то, надо полагать, мы все были бы немало удивлены. Сны могут рассказать о человеке очень многое. Даже то, чего он и сам не знает. Или о чем предпочитает умалчивать. Но поскольку мы лишены такой возможности, то не стоит даже и задумываться об этом. В конце концов, сны – это личное дело каждого. Вам было бы приятно, если бы кто-нибудь посторонний сунул нос в ваш сон? Даже если ничего особенного в этот момент там не происходило?

Скажем, вы просто лежите на песчаном берегу, смотрите на парящую в небе чайку и слушаете шум волн. И вдруг каким-то шестым или седьмым чувством вы ощущаете присутствие рядом постороннего. Вы поднимаете голову и видите какого-то странного типа, внимательно наблюдающего за вами. На вашем лице недоумение, смешанное с вполне уместным недовольством.

– Лежите! Лежите! – Незнакомец сладенько улыбается и делает успокаивающий жест рукой. – Не обращайте на меня внимания!

Ваши действия после такого?

Надо полагать, ни море, ни чайка, ни песок уже не доставляют вам удовольствия.

Впрочем, можете сами на досуге поразмышлять над этим.

Сейчас речь не о том.

Впрочем, можно по секрету рассказать о сне, что видел этой ночью Франтишек Йи, в ожидании новостей заснувший в кресле с калачом в руке. Изо дня в день, вернее, из ночи в ночь, Франтишеку снился один и тот же сон. И он не имел ничего против этого. Потому что сон был изысканно кулинарный.

Все.

На этом тема чужих снов закрыта.

Гиньолю этим утром удалось поспать всего пару часов. Поэтому снов он не видел. А если и видел, то благополучно забыл. Как бы там ни было, проснувшись, чувствовал он себя бодро. Видимо, недостаток сна компенсировало радостное возбуждение от осознания хорошо сделанной работы. Еще два дня, мысленно говорил сам себе Гиньоль, только два дня. И можно будет наконец-то расслабиться. Выспаться и отдохнуть. А может, провести вечер в одном из тех дорогих клубов, куда ходят только политики и кинозвезды. Или посетить выставку цветов. Съездить к знаменитому на весь мир Матвеевскому водопаду. Спуститься в пещеру Пяти странников, где, если верить легенде, достиг просветления безымянный автор средневекового трактата «Даосы меняют кожу».

Гиньоль думал так всякий раз, когда подходило к концу очередное дело. Но, как правило, почти все то, о чем он думал, так и оставалось в мечтах. Разве что в паб удавалось Франтишека вытянуть и поговорить о том, как здорово было бы махнуть куда-нибудь дней эдак на десять, а то и двадцать. Но тут же подворачивалось новое дело, от которого ну никак нельзя было отказаться. И Гиньоль снова говорил себе и Франтишеку: ничего, все нормально, вот покончим с этим, тогда и отправимся любоваться красотами мира. У нас еще вся жизнь впереди! Можем делать все что захотим! Нет проблем!

Проблема все-таки была. Всего одна. Гиньоль любил свою работу. И дело было вовсе не в деньгах. Любую неразрешимую проблему Гиньоль воспринимал как личный вызов. И чем сложнее было дело, тем с большей охотой он за него брался.

До начала заседания Народного Фронта оставалось два с половиной часа.

Гиньоль принял душ. Съел яичницу с беконом. Выпил две чашки крепкого юнь-циньского чая с двумя рогаликами. И улыбнулся, довольный абсолютно всем.

Заглянув в утренние газеты, дабы удостовериться, что тема инопланетного вторжения по-прежнему остается на первых полосах, Гиньоль взял телефонную трубку и позвонил Ректору Центральной Академии. Господин Бей-Брынчалов ответил незамедлительно. Он не был посвящен во все детали безупречно красивого плана Гиньоля, а потому заметно нервничал. Но вместо объяснений Ректор получил короткий и четкий инструктаж по поводу того, что и когда он должен был сделать. Убедившись, что Григорий Кириллович все правильно понял и не допустит ошибки, Гиньоль попрощался и повесил трубку.

Посмотрев на часы, Гиньоль позвал Туанону, поблагодарил ее за ночное бдение и велел разбудить Кимера с Кларой. Да и напомнить им, что сегодня их ждут в Желтом Доме. Сам же он отправился проведать Франца.

Франтишек с крайне недовольным видом поедал чипсы, которые доставал горстями из огромного пакета, что лежал у него на животе. Попугайчики чипсы не любили, поэтому сидели на своей клетке, перебирали перышки и также недовольно поглядывали на Франтишека.

– С чем чипсы? – поинтересовался Гиньоль.

– Я просидел всю ночь у телефона, который так и не зазвонил, – ответил Франтишек.

– Все складывалось на редкость удачно.

– Настолько удачно, что не было даже минуты, чтобы набрать номер и просто сказать: приятель, у нас все нормально!

– Мы же договаривались, Франц, что будем созваниваться только в особых случаях.

Франтишек демонстративно затолкнул в рот горсть чипсов и возмущенно захрустел ими. Он был обижен. Гиньоль понимал это. Но при этом виноватым себя не чувствовал.