Вадим Новицкий - Требуется сообщник

Еще пару раз увернувшись от ножа, Кощей наконец сообразил, что выхода у него нет. Он блокировал удар Джеймса и выбросил вперед руку с бритвой. Джеймс рухнул на прогнивший пол.

– Прости, Джонни, – с искренней скорбью пробормотал Кощей, выдернул лезвие из левого глаза Джеймса и тяжело выдохнул: – Он ничего не почувствовал. Клянусь.

Он взял за руку мертвого Джеймса и сосредоточился. Тут же перед его взором всплыли два хорошо одетых джентльмена, предлагавших работать на них. Затем смерть Лари и Терренса от клыков вновь обращенного оборотня, смерть Мака и, наконец, тело Джонни, болтающееся на виселице.

– Эх, Джимми, – с горечью сказал Кощей. – Ты его убил. А ведь я мог бы успеть…

Он вытер лезвие о рубашку трупа и вышел из дома.

Женька к тому времени закончила облагораживание собственного экстерьера и, отчаявшись дождаться Кощея, взяла экипаж и велела ехать к дому лорда Блэкгода. Вот там, прямо у чугунных ворот, она и увидела любимого дядюшку.

– К рыцарскому музею, – кратко велел Кощей, запрыгивая в коляску. – И побыстрее.

– Дядя Максет, что-то случилось? – тихо спросила Женька, пока они ехали.

– Все хорошо, – кивнул Кощей.

– Бросьте, я же вижу, – не сдавалась Женька. – Вас опять убить пытались?

– Хуже, – признался Кощей.

– Вы убили? – Женька ужаснулась, но взяла себя в руки. – Что ж, вы просто так ничего не делаете. Он первый начал?

– Можно и так сказать, – согласился Кощей, глядя прямо перед собой. – Оставь меня, детка.

– Вот уж нет, – Женька замотала головой, рискуя растрепать новую прическу. – Давайте выкладывайте. Вам же надо высказаться. Ну не Артуру же, в самом деле.

– Мой друг погиб, – помолчав, признался Кощей, глядя в сторону. – На рассвете, пока мы веселились на балу, его повесили, а я ничего не сделал.

– Джонни? – с ужасом догадалась Женька. – Джонни Расстрига? Так он был приговорен?

В ответ Кощей кивнул, и девушка отстала.

До самого музея они ехали молча. Только когда коляска затормозила, Кощей улыбнулся, подавая руку племяннице. Сперва от его оскала хотелось удавиться, но прямо на глазах он вновь становился добрым дядей, который втирает дикой племяннице о достоинствах английской короны.

Пройдя довольно узкий холл, они оказались в огромном зале, сплошь уставленном экспонатами.

– Обрати внимание, золотко мое, – указал тростью Кощей, – именно в этих латах наш с тобой предок одолел злого супостата из Франкии, чем и заслужил благодарность Карла Третьего Хромого и был посвящен в рыцари!

– Вам совсем паршиво? – шепотом спросила Женька, делая вид, что с интересом таращится на сверкающие латы.

– Еще как! – в кои-то веки откровенно признался Кощей. – Ты, главное, марку держи и гордись собственным предком.

Он повысил голос, переходя к следующему экспонату.

– Вот эти доспехи принадлежали одному из поединщиков, присоединивших герцогство Адинея к нашему славному королевству.

Женька послушно восхищалась, переходя от витрины к витрине. Только тоска в глазах Кощея мешала ей в полной мере оценить величие Англии.

– И замечу, – вещал Кощей, – с тех пор как остров начал целиком принадлежать короне, ни один патриот не смеет противоборствовать правительству. Колонии просто в восторге от гуманных законов, и любое государство будет только радо стать вассалом столь знатной фамилии, как ныне правящая династия Лоуренсов!

– Дядя Максет, вы переигрываете, – зашептала Женька.

– Ты не понимаешь, детка, – продолжал Кощей, не слушая. – В нашей благословенной стране ради устранения воровства летят головы! Ни один уважающий себя человек не отправится на виселицу, он начнет честно работать и станет почетным гражданином! Он пойдет в армию ради захвата чужих земель! Слава королю! Мы раздвинем земли! Мы заставим всех пасть на колени! Мы искореним всех, кто думает иначе!

Не досмотрев экспозицию о рыцарях Круглого стола, Женька поволокла Кощея на выход, вещая о вреде пьянства, и, хотя швейцар в дверях восхищенно таращился на столь патриотично настроенного лорда, велела подать закрытый экипаж. Она втащила Кощея внутрь и захлопнула дверцу, предварительно отдав распоряжение, куда их, собственно, везти, и уже было собралась осведомиться, какого черта он творит, но не смогла.

По лицу Кощея, искаженному яростью и горем, катились крупные слезы. Самые настоящие. Он даже всхлипнул пару раз. Пусть зло, но вполне по-человечески. Так что весь путь до дома они проделали молча. Женька, правда, собрав всю свою отвагу, пересела поближе и сочувственно сопела, но разинуть рот не посмела.

– Артур! Это мы! – крикнула она, едва карета остановилась, и гораздо спокойнее обратилась к Кощею: – Пойдемте, дядя Максет, напьемся, что ли. Или в шашки сыграем.

– Джонни был моим другом, – были первые слова Кощея за всю дорогу. – Он знал, кто я.

Голос его звучал тяжело и глухо.

– И я не помог.

– Вы не знали, – робко сказала Женька.

– Я просто не подумал. Был слишком занят. Ладно, идем, детка.

Расплатившись с кучером, они прошли в дом, и Кощей сразу поднялся к себе в кабинет.

Спустя несколько минут Артур отнес туда графин водки. Через час еще один. Когда понес третий, Женька рискнула проскользнуть следом, просто проверить, как там дядя Максет.

Кощей сидел в кресле, закинув ноги на стол, и пялился в окно. Он даже не переоделся, только скинул сюртук, расстегнул рубашку и разулся.

– О! Детка пришла, – констатировал Кощей, даже головы не повернув, и опрокинул стопку. – А я вот тут расслабляюсь. Будешь?

– Давайте, – рискнула Женька.

Кощей взял вторую стопку, дунул в нее и заглянул внутрь одним глазом, проверяя на чистоту. Решил, что сойдет, и плеснул водки.

Жидкость обожгла горло, и Кощей с легким интересом наблюдал за кашляющей Женькой, затем сообразил, перегнувшись через стол, сунуть ей в рот кусочек сыра.

– Жуй, – велел он.

– Давайте лучше в шашки сыграем, – хватая ртом воздух, выдавила Женька.

– Не вижу смысла, – пьяно усмехнулся Кощей. – Играешь ты скверно, а что нужно, я еще на первом графине обдумал.

Он приподнял графин, сфокусировал взгляд на уровне жидкости и задумчиво поправился:

– А может, на втором. Не помню. Оно и не важно.

Звякнув, графин вернулся на поднос, а Кощей вновь уставился в окно.

– Еще будешь? – осведомился он через пару минут.

– Хватит, – поспешно отказалась Женька. У нее и так после первых пятидесяти граммов плыло перед глазами.

– Вот и хорошо, – кивнул Кощей, разливая на двоих. – Пей.

Он приподнял стопку в знак приветствия, выпил и дотянулся до портсигара.

– Будешь?

– Угу.

С трудом прикурив, Женька выпустила струйку дыма и спросила:

– У нас поминки?

– О да, – Кощей с пьяной многозначительностью поднял палец и наставительно произнес: – Никто, кроме нас, не догадается искренне помянуть беднягу. Он славно жил, паршиво умер и оставил после себя память в записях морга. Рассказать тебе, как однажды Джонни Расстрига обокрал монастырь кармелиток?