Замуж с осложнениями-2. Сами мы не местные

Примерно через полчаса необременительной прогулки я вижу на горизонте какое-то пятнышко. Ещё минут через десять становится ясно, что это Азамат. Думаю, он меня признал ещё раньше. И уже прямо отсюда я вижу, как у него округлились глаза от этого зрелища.

Когда до него остаётся совсем немного, я командую коню стоять, снабдив это требование парой непечатных обстоятельств места и образа действия. Мне кажется, он так лучше понимает, чем эти безумный муданжские вопли. Потом я честно даю ему ещё печенье.

-- Лиза... -- оторопело приветствует меня Азамат. -- Ты чего... одна, верхом, в седле... Кто тебя отпустил?

-- Попробовали бы они меня не отпустить, -- хмыкаю я, веско похлопывая по ружью.

Азамат нервно проводит рукой по лицу.

-- Ты там никого...

-- Не убила и даже не ранила, не волнуйся. Ты лучше скажи, куда тебя черти понесли. Я там сижу, волнуюсь, эти козлы ходят, насмехаются. Без оружия, без еды... Эцагана ты за подобное уволил, помнится, а сам чем думаешь?

-- Лиза, ну что ты... Ты правда волновалась? -- спрашивает он как будто с надеждой.

-- А ты думал, я что, радоваться должна?! -- вскидываюсь я. Конь подо мной вздрагивает от моего визга и отступает назад. -- А ты стой, скотина безмозглая! -- добавляю я снова на родном. Потом мне становится стыдно -- опять на Азамата кричу, ещё и лошадь ни за что обругала. Показываю копытному ещё печенье и отвожу руку, пока он не развернётся головой в сторону лагеря. Тогда разрешаю съесть. Азамат наблюдает за моими ужимками с интересом и недоверием.

Поскольку у меня конь низкий, а у Азамата высокий, то он сидит теперь где-то там наверху, бедро на уровне моего плеча. Я кладу ему руку на коленку.

-- Ты извини, что я тебе такой скандал устроила, я просто очень испугалась. А потом ещё полдня переживала, где ты, да не случилось ли чего.

-- Лиза, ну что со мной может случиться в степи? Неужели ты думаешь, что тут есть какой-то хищный зверь, с которым бы я не справился одним ножом?

-- Понятия не имею, -- говорю. -- Я ни зверей здешних не видела, ни как ты с ними справляешься. Да и вообще, что это за детские выходки?

Он похлопывает меня по плечу.

-- Извини. Я действительно расстроился, но это недолго длилось. Просто я решил последовать твоему же совету и "не мучиться", а как следует погулять одному, послушать, посмотреть. Ну и увлёкся, целую вечность ведь на воле не был. Я думал, ты будешь дуться, а ты, оказывается, волновалась... Никак мы друг друга не поймём.

-- У меня временное обострение ненависти к человечеству, -- сообщаю я. -- Оно пройдёт, и снова будем понимать. Потерпи чуток.

Я уже открываю рот, чтобы рассказать о новом повороте событий, но он вдруг сжимает моё плечо.

-- Лиза, послушай, -- он очень серьёзен. -- Это важно. Ты так и не обещала мне не дёргать лошадь за уши. Более того, ты одна, без спросу, выехала в степь на незнакомой лошади. Если уж ты сама говоришь, что испугалась, так будь осторожна! Ты себе не представляешь, как я за тебя боюсь!

И всё в таком духе. Ладно, что поделаешь, переживает человек, пусть выговорится, я потерплю. Даже пообещаю ему, что не буду дёргать лошадь за уши и за прочие места и сзади обходить тоже не буду. Правда, пожалуй, про беременность я пока помолчу. А то если он узнает, что я всё это сегодня проделала ещё и брюхатая, он же с коня сверзится.

Глава 4.

Когда мы подъезжаем к лагерю, у края вытоптанного снега нас ожидает северянин, нервно переминаясь с ноги на ногу.

-- Хозяин! -- принимается он голосить, едва мы оказываемся в зоне слышимости. -- Я бы её ни за что никуда не отпустил, но она мне ружьём пригрозила! Под прицелом велела седло принести!

-- Врёт, -- шепчу я, криво ухмыляясь. Азамат усмехается и гладит меня по плечу. Пастух продолжает в красках расписывать, какая я опасная, как меня даже лошади боятся, а стихии слушаются.

-- Ладно уж, -- отмахивается от него Азамат. -- Хорошо, что отпустил, а то бы она тебя убила. Она духовника моего однажды чуть не застрелила.

Пастух, который начал было успокаиваться, что хозяин не злится, снова перепугался, отвесил мне три поясных поклона и сбежал к остальным.

-- Чего ты их запугиваешь? -- спрашиваю.

-- Не обращай внимания, -- неловко улыбается он. -- Это я свой авторитет укрепляю. А то если они решат, что я просто так тебе всё разрешаю, то запрезирают. Решат, что у меня денег не хватает на твои капризы, вот и... отдаю натурой, так сказать.

-- А так они тебя будут считать укротителем тигров?

-- Ну, вроде того, -- он виновато опускает глаза. -- Извини, но так проще, чем что-то доказывать...

Я задавливаю в себе желание закатить ещё один скандал. Хватит, наругались на сегодня. В конце концов, никто меня на Муданг насильно не волок.

-- Да ладно, -- говорю довольно искусственным голосом. -- Ты же не виноват, что они идиоты. И что все бабы у вас курицы долбанутые, тоже не виноват.

Он долго на меня смотрит, потом говорит:

-- Спасибо.

Я так понимаю, за усилие над собой. Чует ведь. Как мне всё-таки повезло с мужиком. И как ему не повезло с родиной.

Когда мы слезаем с лошадей, я наконец замечаю, что Азамат всё это время сидел не на той буроватой кобыле, которая стояла в строю рядом с моей белой, а вовсе даже на чём-то серебряном.

-- Ой, -- говорю. -- Какая у тебя скотина, прямо металлическая. Так блестит...

-- Да-а, -- польщённо говорит он. -- Я вот решил его и взять. Таких серебряных больше нигде не разводят, только по берегам Дола, а я всегда такого хотел. Сейчас поездил -- жеребец сильный, послушный, с мозгами, да ещё молодой совсем. В общем, я определился. А ты как?

-- Да я вроде тоже, -- киваю на свой рыжий диванчик.

Азамат хмурится.

-- Ты его взять хочешь?

-- Ну да, а чего? Сидеть удобно, не трясёт, слушается. И не очень большой. Чего мне ещё надо?

-- Так это ж мерин...

-- Ну так мне с ним не трахаться! -- выпаливаю я. Пастухи прыскают со смеху и долго не могут успокоиться. Азамат слегка краснеет.

-- Ты полегче в выражениях, -- шепчет он мне. -- Женщины при мужчинах о таких вещах не говорят.

-- Фи, какое лицемерие, -- кривлюсь я. -- А чем плохо, что мерин?

-- Ну это как-то... неспортивно.

-- Спасибо, спорта мне на сегодня хватило. Ещё возражения есть?

Азамат вздыхает.

-- Ладно, бери этого. Ребят, -- он поворачивается к пастухам, которые всё никак не отсмеются. -- Представьте коней-то.

-- А ты до сих пор не знаешь, как их зовут? -- удивляюсь я.

-- Нет, а ты знаешь?

-- Нет, так то я... Я и забыла, что у них имена бывают.

-- Бывают, а как же, -- кивает Азамат. -- И если конь хороший, его имя охраняют, как человеческое.

Наш провожатый первым отсмеялся достаточно, чтобы внятно произнести имена.

-- Этот, -- он указывает на Азаматов выбор, -- Князь. А второй -- Пудинг.

-- Как?! -- опешиваю я.

-- Пудинг... -- повторяет пастух. -- А что?