Замуж с осложнениями-2. Сами мы не местные

Алтонгирел вытаращивает глаза, машет на меня руками и убегает в кусты. Азамат начинает смеяться. Когда озадаченный трактирщик уходит с заказом, я в мягкой форме пересказываю мужу, в чём было дело. Ему-то я про глистов рассказывала, надо же было объяснить, почему я сырое не ем.

-- С ума сойти, -- качает он головой. -- Чего только в природе не бывает...

Меня страшно радует его философское отношение к миру.

Возвращается Алтоша, бледный, но живой. Тут мне приносят огромную миску дымящейся лапши с морепродуктами, и ему опять становится плохо. Правда, не настолько, чтобы бежать в кусты.

-- Теперь я всё понимаю, -- стонет он, стараясь не смотреть, как я уплетаю креветок. -- Если она после такого может есть, то не удивительно, что ей плевать на твою внешность.

Азамат смеётся, а я вот резко вспоминаю, с чего всё началось.

-- Да, кстати, -- говорю. -- Что это было за... -- тут я вставляю пару словечек, которые Азамат меня специально просил никогда не употреблять, -- насчёт непускания в машину? Ты что, серьёзно собирался ему это спустить с рук? Алтонгирел, ты тоже хорош друг, хоть бы возмутился!

-- А чего тут возмущаться, -- пожимает плечами духовник.

-- Лиза, ты не понимаешь, -- перебивает его Азамат. -- Это нормальное отношение к таким, как я. Я же тебе говорил, семья Изинботора очень традиционная, они бы меня и на порог не пустили. Ну или в машину, какая разница. В столице народ разный, всякое повидали, а тут глухая деревня, хоть и богатая. Чего ты от них хочешь...

-- Я хочу, чтобы они тебя уважали, это довольно очевидно, по-моему. Но ты, видимо, считаешь, что их надо поддерживать в их дикарстве?

-- Нет, я просто боялся, что ты и ему влепишь по лицу, а это был бы чудовищный скандал.

-- А я похожа на человека, которого можно напугать перспективой скандала? -- интересуюсь я.

-- Нет, но я похож, -- угрюмо отвечает он. -- Ты зря думаешь, что если весь Муданг узнает, как ты меня защищаешь, ко мне станут лучше относиться. Скорее уж наоборот.

-- Значит, ты предпочитаешь топать тридцать километров по солнцепёку в неизвестном направлении, но не поставить подонка на место? Азамат, да ты ж его пальцем перешибить можешь! Почему ты должен терпеть от него оскорбления?

-- Это не оскорбления, -- он пожимает плечами. Потом вздыхает. -- Боюсь, ты никогда не поймёшь.

-- А я и не пытаюсь. Я состою в законном браке с благополучным человеком, и если кого-то что-то не устраивает, это их проблемы, а не мои. И не твои. Если не хочешь, чтобы я тебя защищала, то защищай себя сам. У тебя получится, стоит только попробовать, -- я подмигиваю.

Азамат трёт лоб.

-- Да, я уже понял, что это единственный выход. В дальнейшем учту. Только пожалуйста, не надо так больше делать.

-- Как "так"? Я же его не тронула.

-- Ты жестом показала. Ну, как я тогда в магазине...

Я с трудом вспоминаю, что действительно, когда мы ходили за пряжей, Азамат очень эффективно припугнул продавца какой-то особенной кривой ухмылкой. Хотите сказать, я сделала то же самое? Потому парень так и сбледнул?

-- Вообще я не нарочно, -- признаюсь я. -- А что это значит?

Азамат и Алтонгирел переглядываются и тяжело вздыхают.

-- Это значит "не надоедай, убью", и подразумевает, что ты физически или духовно сильнее того, кому ты это сообщаешь, и действительно можешь его убить. Такими вещами не разбрасываются. Тем более, ты -- не духовник, не знающая и вообще слабая женщина. Осторожнее надо быть. Бедный парень наверняка тоже решил, что ты ниспослана Укун-Танив навести тут порядок. Небось уже побежал к духовнику возносить дары.

Глава 12.

Собственно говоря, делать нам тут больше нечего, но дело к ночи, а мы все устали. По разным причинам. Азамат вёл унгуц, я работала и маялась долгие часы в не слишком приятном доме, донимаемая целителем. А Алтоша переживал, как бы я не наделала ещё глупостей. Теперь, бедняга, еле на ногах держится.

Азамат снял на постоялом дворе три номера, потому что так положено. Этот самый двор располагается на самом краю деревни, и практически сразу за ним метрах в двухстах море. С востока пролив, отделяющий Орл от континента, усеян островами и островочками, между многими из которых в отлив можно пройти вброд. Да и пролив -- не открытое море, мелкий. В результате вода здесь очень тёплая. Все эти сведения, часть из которых я знала и раньше, а часть только что выудила из бездны Азаматовых знаний о родной планете, приводят меня к довольно очевидному выводу.

-- Пошли купаться!

Мужики смотрят на меня несколько озадаченно, а потом одновременно высказываются.

Алтонгирел:

-- Так темно уже!

Азамат:

-- Я не взял с собой никакой подходящей одежды...

Я начинаю ржать.

-- Совместите свои ответы, и получится универсальное решение. Чем же плохо, что темно?

-- Понятно, чем. Не видно, куда ныряешь, -- хмурится Алтоша.

-- Да тут наверняка есть какое-нибудь место, где все купаются. Там и дно расчищено, ни во что не врежешься.

Алтоша хмурится ещё сильнее, но всё-таки подходит к хозяину двора спросить, где тут купаются.

-- А зачем тебе ночью одежда? -- тем временем интересуюсь я у Азамата. -- Не видно ведь ничего.

-- Это тебе не видно. Ты, уж извини, несколько хуже видишь, чем мы, -- вздыхает он.

Я пожимаю плечами.

-- Если уж так стесняешься, ну надень трусы, и вперёд.

-- Да трусы-то ладно, там стесняться нечего. Мне наоборот футболку надо, шрамы прикрыть. А я набрал с собой приличных рубашек, в них плавать неудобно.

Вопрос "зачем?" задавать бессмысленно. Азамат почему-то считает, что в рубашке на пуговицах он выглядит лучше, чем в рубашке без пуговиц. Поскольку моё мнение по данному вопросу (что лучше всего он выглядит совсем без рубашки) считается предвзятым, я давно перестала поднимать эту тему.

-- В конце концов, у вас всё-таки не инфракрасные камеры в глазу. А ночи тут должны быть темнее, чем в Ахмадхоте. Никто тебя не разглядит. А если специально присматриваться будут, сами виноваты. И вообще, я надеюсь, мы найдём уединённое местечко, где больше никого не будет.

-- Это вполне вероятно, -- сообщает вернувшийся Алтонгирел. -- Трактирщик говорит, что здесь весь берег пологий и песчаный, а в километре вправо есть дамские заливчики.

-- Это что значит?

-- Мелкие. Для тех, кто плавать не умеет.

-- А что, неужели у вас бывает, что кто-то не умеет плавать? -- поражаюсь я. У диких муданжцев это, по-моему, должно быть врождённым.

-- Женщины, -- пожимает плечами духовник. -- Если они, конечно, не рыбачки. А что, хочешь сказать, что ты умеешь?

-- Умею! -- гордо сообщаю я. Эти муданжские женщины -- просто идолы какие-то. И даже не деревянные. -- Правда, небыстро, но далеко.

Духовник поджимает губы, а вот Азамат приободряется. Видимо, думал, что придётся со мной в лягушатнике плюхаться.