Замуж с осложнениями-2. Сами мы не местные

-- По-моему, он всё ещё пытается тебя соблазнить, -- хихикаю я. Азамат делает страшные глаза.

-- Или тебя. Примерно столь же вероятно.

Духовник одевается и уходит прочь по тропинке к деревне. Мы восстаём из воды, распугивая мальков. Одежду мы повесили на ветку дерева у края пляжа. В лунном свете мне мерещится в развилке какая-то белёсая дымка. Пока мы купались, поднялся ветер, и теперь завывает и скрипит деревьями. В общем, пора идти в номер и ложиться спать, пока не напридумывала себе пугалок. Впрочем, при наличии Азамата под боком ничего мне не страшно. Да и он утверждает, что спать стал гораздо лучше с моим участием -- то ли устаёт сильнее, то ли во сне его тоже ощущение другого тела рядом успокаивает, а может, просто регулярный секс положительно действует на нервную систему.

Номера у нас идут подряд вдоль коридора, так что мы оставляем пустым средний и заселяемся в крайний, чтобы не дай бог не нарушить Алтошин сладкий сон. Ополоснувшись от соли, мы с комфортом усаживаемся на напольном лежбище, заменяющем тут кровать, чтобы расчесать Азамата, а то наутро это уже будет невозможно. Я быстро проверяю телефон -- не звонил ли кто -- и кидаю его рядом, по привычке. Азамат мурлычет что-то себе под нос на землетрясущих частотах и послушно поворачивает голову то так, то эдак, чтобы мне было удобнее.

-- Завтра утром ещё искупаемся? -- спрашиваю для шума.

-- Так мне не в чем.

Я закатываю глаза, хотя он меня и не видит.

-- Да что ж ты так стесняешься? Ну подумаешь, увидит тебя кто-нибудь. Ты сюда, может, ещё пятнадцать лет не приедешь, чего дёргаться-то?

-- Они будут меня презирать. А мне этого и так хватает...

-- По-моему, им для этого не обязательно заглядывать тебе под рубашку, судя по сегодняшнему прецеденту.

-- Да. Но если ещё и под рубашку заглянут, то будут презирать вдвое больше. Удивительно, но мне это будет вдвое больнее.

-- А я думала, ты считаешь, что это в порядке вещей.

-- Это в порядке вещей, да, я не рассчитываю на другое отношение. Но это не значит, что мне приятно или даже всё равно.

Я потихоньку жму пару кнопок на телефоне.

-- То есть, внутренне ты вовсе не смирился с тем, что они тебя считают уродом?

-- А что, с этим можно смириться? Если б я таким родился, ещё был бы шанс, а так это смешно.

-- И тем не менее, ты считаешь нормальным, когда твои приятели тебя так называют? Как Алтоша это любит, громко и возмущённо. И стыдит тебя всё время.

-- А что мне остаётся? -- он пожимает плечами. -- Я не могу себе позволить выбирать друзей или ссориться с ними. Если они меня терпят, хотя и считают уродом, я должен быть за это благодарным.

-- А что ты чувствуешь, когда твои друзья называют тебя уродом?

Он некоторое время молчит, обдумывая.

-- Одиночество. Я чувствую, что все люди связаны между собой, а меня как будто отстригли. И я могу на них только через забор смотреть, а близко подойти не могу. Я злюсь на них, и тут же чувствую себя виноватым, что навязываюсь, и мне стыдно за злость. Но с другой стороны... главное, тут... они... -- он некоторое время путается в словах, и я чувствую, что его вот-вот прорвёт. -- Алтонгирел и Эцаган, Ахамба, Эндан, Убуржгун, Онхновч, даже Арон -- мне иногда кажется, что им доставляет удовольствие меня унижать, как будто если они лишний раз мне напомнят, что я хуже их, им самим станет лучше! Я не понимаю, неужели трудно иной раз просто промолчать? Конечно ничего требовать от них я не могу, но просто интересно даже, неужели приятно человеку в лицо плюнуть?

Вот это уже больше похоже на нормальную человеческую реакцию. А то "в порядке вещей", "в порядке вещей"... Он временно иссякает, так что я решаюсь немного подстрекнуть.

-- Может, они не понимают, что тебе обидно?

-- Не знаю, -- мрачно отзывается Азамат. -- Чего уж тут не понять. Каждый раз как земля из под ног уходит. Вроде только привыкнешь, что человек к тебе хорошо относится, и на, получи снега за шиворот, чтоб не расслаблялся. Не знаю, что тут можно не понять, мне кажется, у меня всё на лице нарисовано, как в букваре.

Вообще, надо отдать ему должное, ничего у него на лице не изображается в такие моменты. Но сейчас это не важно.

-- А почему ты их не попросишь не обзываться? Все ведь взрослые люди, они должны понять.

-- Мне кажется, они будут надо мной смеяться, что я переживаю из-за ерунды.

-- Но ведь это не ерунда!

-- Так я же ничего не могу изменить, поэтому надо смириться. А если я не могу смириться, то это мои проблемы, чего их на других перевешивать... Всё равно, что бы они ни делали, я не могу с ними поссориться, других-то друзей мне негде взять. А без них совсем плохо...

-- А если бы тебе было где взять других друзей, что бы ты сделал?

-- Не знаю, -- отмахивается он. -- Всё равно этому никогда не бывать, так чего бередить душу? Давай больше не будем об этом говорить, пожалуйста. Одно расстройство от таких разговоров.

-- Ну, мне кажется, тебе надо хоть иногда выговориться, а то так ведь и лопнуть можно, -- вздыхаю я, потихоньку выключая запись на телефоне. Ох я кому-то устрою прочистку мозгов...

-- Да ну, -- Азамат встряхивает расчёсанной гривой. -- Вот выговорился, теперь полночи не засну.

-- Ну с этим я тебе помогу. Только сначала намажемся...

Он гладит меня по голове.

-- Я так счастлив, что ты это делаешь... Даже если никакого результата не будет, всё равно, я каждый вечер чувствую себя полноценным человеком. Хотя бы ты не брезгуешь, иначе бы я совсем загнулся.

-- Какое может быть "иначе", Азамат, ты что? Или ты имеешь в виду, если бы какая-нибудь местная дурочка вышла за тебя по расчёту? Так тут и здоровый человек загнётся. Но я рада, что ты с удовольствием лечишься, это всегда повышает шансы на успех. Дай-ка я на другую сторону переползу...

Он ловит меня в процессе, так что я остаюсь сидеть на нём верхом, и притягивает поближе.

-- Лиза, вот скажи, пожалуйста, зачем я тебе нужен?

У меня глаза на лоб лезут. Этого ещё не хватало!

-- Это что за вопрос такой вообще? Ты не перегрелся часом?

-- Я серьёзно. Ты ведь абсолютно самодостаточна. У тебя дорогая профессия, ты любишь работать, ты красивая, легко заводишь друзей, у тебя хорошие отношения в семье. И зачем тебе ко всему этому я со своими проблемами? А ведь ты на эту планету прилетела только ради меня, терпишь наши заморочки, когда меня оскорбляют, воспринимаешь это на свой счёт... Зачем тебе всё это?

-- А что, украденные души -- это уже не аргумент? -- я как-то теряюсь.

Он качает головой.

-- Душа на пустом месте краже не поддаётся. Должны быть какие-то причины, основания. А если их нет, то со временем душа может и обратно вернуться, и её не удержишь.

-- Я не понимаю, Азамат, ты чего-то боишься? Так скажи прямо, и я тебе так же прямо отвечу. Ты же знаешь, я не люблю намёки.