Терри Пратчетт - Роковая музыка (Музыка души)

— Извините… Вы ничего не хотите?

Из-за двери донеслись удары и грохот, как будто с десяток человек бились за место под одним столом.

— О. Как мило. Спасибо. Спасибо большое, — сказала Сьюзан вежливо.

Бинки не спеша двинулась прочь. На сей раз никаких выбросов энергии не было. Она неторопливо потрусила вверх. Сьюзан попробовала кэрри в нескольких сотнях футов над уносящимся в даль ландшафтом и некоторое время ее тошнило вниз со всей деликатностью, на которую она была способна.

— Это было очень… необычно, — заявила она. — И это все? Мы проделали весь этот путь только для того, чтобы я немножко поблевала?

Земля понеслась назад еще быстрее, и она с содроганием поняла, что это лошадь несется теперь гораздо быстрее — карьер вместо легкого галопа…

…рывок — и ночное небо над ее головой подернулось синим.

Позади них, невидимые, поскольку свет смещался в красную зону спектра и в замешательстве спрашивал себя, что происходит, несколько секунд пламенели в воздухе два отпечатка копыт.

… кусок ландшафта, висящий в пространстве. Здесь был приземистый маленький домик, окруженный садом. Были поля и далекие горы. Сьюзан рассматривала все это, пока Бинки сбавляла ход.

Здесь не было глубины. Когда Бинки зависла перед приземлением, стало видно, что все это не более чем тонкая пленка… существования, облекающая ничто. Сьюзан казалось, что пленка лопнет, как только Бинки ступит на нее, но вместо этого она услышала тихий хруст гравия.

Бинки обошла вокруг дома и направилась в конный двор, где и остановилась в ожидании.

Сьюзан осторожно спустилась на землю. Та оказалась вполне надежной. Она наклонилась и зачерпнула рукой гравий. Оказалось, что он лежит толстым слоем.

Сьюзан слышала, что Зубная Фея собирает зубы. Если взглянуть на это трезво… люди, коллекционирующие небольшие части чужих тел, делают это для того, что контролировать других или причинять им вред. Под контролем Зубных Фей находится половина детей мира. И дом подобных особ, пожалуй, должен выглядеть как-то иначе.

Бык-Отец, скорее всего, живет в некоем чудовищном подобии бойни высоко в горах, украшенном сосисками и черными пудингами и разрисованном кровью.

В каждом случае предполагается стиль. Ужасный, но все же стиль. В этом месте его не было вообще.

У Вторничной-Утки-Душевное-Печенье, видимо, никакого дома не было. Так же как и у Проблемы-Старика и Песчаного Человека, насколько она знала.

Она обошла дом, который был не больше коттеджа. Определенно. Кто бы тут не жил, он был полностью лишен вкуса. Она нашла входную дверь, черную, с дверным молотком в форме буквы омега.

Сьюзан потянулась за ним, но дверь сама собой отворилась.

Перед ней распростирался холл, много больший, чем весь дом снаружи. Вдали она могла различить лестницу, достаточно широкую для заключительной чечетки в мюзикле.

И что-то не то творилось с перспективой. Стены совершенно определенно уходили вдаль и в то же время казались нарисованными прямо на воздухе футах в пятнадцати от тебя. Как будто расстояние было вещью необязательной.

На одной из стен висели часы. Их мерное тиканье заполняло безмерные пространства.

Здесь должна быть комната, подумала она. Я помню комнату шепотов.

Двери из холла разделялись широкими промежутками. Или узкими промежутками, если вы посмотрите на них иным образом.

Она попыталась добраться до ближайших, но сдалась после нескольких шагов в разных направлениях. Но когда она догадалась прицелиться и идти с закрытыми глазами, у нее все получилось.

Дверь была одновременно и нормального человеческого размера и необъятно огромной. Окружающий ее косяк был обильно орнаментирован черепами и костями. Она толкнула дверь.

Эта комната могла приютить небольшой город. Середину дистанции занимал маленький коврик, не больше гектара размером. У Сьюзан ушло несколько минут, чтобы достигнуть края.

Это была комната в комнате. Широкий, тяжеловесный стол стоял на возвышении. За ним виднелся обитый кожей вертящийся стул. Здесь же была модель Плоского Мира, покоящаяся на своего рода барельефе, изображавшем четырех слонов на черепахе. Здесь стояли несколько шкафов, тома в которых были нагромождены в беспорядочной манере людей, слишком занятых, чтобы поставить книгу правильно, попользовавшись ею. Здесь даже было окно, висящее в воздухе в нескольких футах над землей.

Но стен здесь не было. Ничто не располагалось между краем ковра и стенами большей комнаты, кроме пола, но это было слишком точным определением для него. Он не напоминал камень и уж точно не был деревянным. Он не издал ни звука, когда Сьюзан прошлась по нему. Это была просто поверхность, в чистейшем геометрическом смысле этого слова.

Ковер покрывал узор из черепов. И он тоже был черным. Все было или черным или оттенками серого. Здесь и там проглядывали тона очень темного пурпура или синевы океанских глубин.

На некотором расстоянии, в направлении одной из стен большей комнаты, виднелся некий намек на… что-то. Это что-то отбрасывало сложную тень, но располагалось слишком далеко, чтобы его можно было рассмотреть.

Сьюзан поднялась на возвышение. Что-то странное было в вещах здесь. То есть в них все было странное, но это была огромная, основополагающая странность, странность самой их природы. Ее она могла игнорировать. Но здесь была странность на человеческом уровне. Каждый предмет был чуть-чуть неправильным, как будто тот, кто его изготовил, не вполне понимал его назначение.

На огромном столе она увидела пресс-папье, но оно было частью стола, вплавленное в его поверхность. Выдвижные ящики просто нарисовали на дереве. Тому, кто изготовил этот стол, конечно, приходилось видеть столы, но идею столовости он не постиг.

Имелось и кое-какое приспособление. Оно представляло собой свинцовую пластину, с одно края которой свисала нить с блестящим металлическим шаром на конце. Если вы поднимали шар, он скользил вниз и один раз глухо стукался о пластину.

Сесть в кресло Сьюзан не пробовала. В кожаной обивке виднелась глубокая впадина. Кто-то часто и подолгу сидел в нем.

Она бросила взгляд на корешки книг. Надписи на них были на языке, которого она не понимала.

Она добралась до выхода, вышла в холл и попробовала следующую дверь. Смутное подозрение начало вырисовываться в ее голове.

Эта дверь вела в очередную гигантскую комнату, заставленную шкафами, возносящимися к скрытому облаками потолку. Каждый шкаф был забит множеством песочных часов. Песок, текущий из прошлого в будущее, наполнял комнату шумом прибоя, сотканным из миллиардов шепотов. Сьюзан пошла между шкафов. Это было все равно что пробираться через толпу. Ее внимание привлекло движение на ближайшем шкафу. В большинстве часов песок тек сплошной серебристой струйкой, но в тех, на которые она смотрела, он иссякал. Последние песчинки упали в нижнюю колбу и часы с тихим хлопком исчезли. Мгновением позже на их месте с едва уловимым перезвоном возникли другие. Из верхней колбы в нижнюю потек песок. И она знала, что этот процесс идет по всей комнате. Старые часы исчезают, новые занимают их место. Она знала и это. Она взяла часы с полки, задумчиво подышала на стекло и собралась перевернуть их…