Дмитрий Емец - Таня Гроттер и пенсне Ноя

– Уф! Старухи нет… И как же нам теперь вытянуть Ваньку из Аздура?.. – начал Ягун. Внезапно он осекся и, уставившись на дверь, принялся сосредоточенно толкать Таню в плечо.

– Ну что еще там? – Тане не хотелось отпускать Ваньку, который неосознанно доверчиво прижался к ней.

Но все же она оглянулась. В дверях застыли фигуры в темных плащах.

Прежде чем Таня и Ягун успели опомниться, де менты сомкнулись вокруг них. Их взгляды жгли как угли. Таня рванулась, попыталась вскинуть руку с перстнем, но неосторожно со слишком близкого расстояния посмотрела в глаза ближайшего де мента. Пенсне Ноя, которое она так и не сняла, отразило нечто такое, чему нет названия. Странная слабость и безразличие навалились на нее. Она ощутила то, что чувствует человек после нескольких бессонных ночей.

Глаза слипались. Хотелось упасть прямо на пол, свернуться калачиком и уснуть. Борясь с собой, Таня даже не заметила, как де мент ловко сдернул с нее перстень. Двое других набросились на Ягуна, который отбивался от них локтями и коленями.

Де менты переговаривались между собой высокими щелчками, точно птицы. Однако и человеческую речь они понимали отлично. Когда Ягун крикнул: «Ванька, помоги хоть ты!» – один из де ментов повернулся к Ваньке. Тот с усилием пробуждающегося сознания мучительно пытался привстать, но страж Дубодама грубо толкнул его в грудь и обжег взглядом.

Когда Таня и Ягун уже едва стояли на ногах, де менты вновь защелкали, собравшись в центре тесной Ванькиной камеры. Скорее всего они совещались, что им делать с пленниками. Наконец один из них махнул рукой, подавая знак. Таню и Ягуна легко подхватили, оторвали от пола и куда-то понесли. Порог, который казался им непреодолимым препятствием, де менты перешагнули с легкостью, едва заметив его. Ведь это была воля самого Дубодама.

– Ванька! – крикнула Таня в последний раз. – Ванька! Я тебя люблю!

Ей почудилось, что Ванька, ее Ванька, с усилием поднял голову и благодарно посмотрел на нее. В его взгляде тоже сквозила любовь – любовь, которая и позволила его личности не раствориться здесь, в Дубодаме, в стенах, выпивающих душу.

Дверь камеры захлопнулась. Со всех концов на них навалилась тьма, высасывающая тьма, в которой самое главное было сохранить свою сущность. Когда Таня и Ягун вновь обрели способность видеть и понимать, они стояли на небольшой, вымощенной камнем площади, защищенной стенами Дубодама. Здесь магия тюрьмы явно была слабее, чем внутри. Их поставили на ноги и хорошенько встряхнули, продолжая цепко держать за руки.

Рассветало. Таня увидела магвоката Хадсона, окруженного ударным отрядом магфордских магнетизеров. Настоящие проверенные бойцы, не чета тем, что лишились работы после неудачи с Пипой. Хадсон беседовал с Графином Калиостровым и Бессмертником Кощеевым. Графин то и дело подхалимски подпрыгивал (он надеялся получить через Хадсона и добрую тетю орден Магического Дара первой степени), Бессмертник же, закованный в латы, важно молчал, скрестив на груди руки.

У ворот ровными рядами стояли де менты – неотличимые и безликие, как манекены. Потирая пухлые ручки, Хадсон подошел к Тане и Ягуну.

– Вот мы и встветивись, мивые двузья мои! Как я быв счаствив, когда меня вазбудиви сегодня ночью и сообщиви эту новость! Я попвосил не задевживать вас, пока я сам не пвибуду. Мы даже позвовиви вам побыть в одной камеве с вувником!.. Вевикодушно, не пвавда ли?..

– О да, квайне вевикодушно! – не удержавшись, передразнил Ягун. Даже в эту трудную минуту он не изменил себе и был в своем репертуаре.

– Вазумеется, вы авестованы за втовжение! В повдень я повучу вазвешение суда, и вы будете заквючены в Дубодам! Пвизнайтесь, что мы победиви! – Маленькие глазки пронзительно впились Тане в лицо.

– Жирный индюк! – сказала Таня одними губами, без голоса.

Ей стало вдруг интересно, поймет Хадсон или нет. Он понял и вспыхнул. Маленький магвокат был крайне самолюбив.

– Неводяйка! Я сгною в тювьме тебя и твоего пвиятеля! Сквучу в баваний вог! – пискнул он, оборачиваясь, чтобы дать знак магнетизерам.

Но тут внезапно что-то заставило магвоката Хадсона забеспокоиться и козырьком поднести руку к глазам.

– Как стванно! Готов поквясться, к нам кто-то ветит свевху! – озабоченно сказал он.

Таня тоже подняла голову. Она увидела, как из-за туч, сомкнувшихся над Дубодамом, появились несколько маленьких точек и одно большое пятно. Хотя Таня была зорче, первым догадался, что перед ним, Ягун.

– Гоярын! – крикнул он. – Это Гоярын!

И точно, это был он. Сразу за драконом на метле, ковре-самолете и даже на старинном диване мчались преподаватели Тибидохса. Поклеп упрямо летел в неизменном своем вороньем гнезде. Перед тем как пойти на снижение, они сделали над Дубодамом разведочный круг.

Гоярын, на шее которого, обхватив ее руками и ногами, сидел Тарарах, выдохнул пламя – настоящее, боевое пламя, не ослабленное драконбольными заклинаниями. Даже Таня, привыкшая к драконам за множество тренировок, испытала невольный трепет, увидев эту длинную огненную струю, которая, к счастью, была направлена не в них, а в башню, ту самую, что в пенсне Ноя казалась раздувшимся гневным чудищем из иного мира. Башня окуталась дымом.

– Давай, Гоярын, давай! Покажи им кавказскую кухню! Да здравствуют шашлыки из магвокатов! – воинственно кричал Тарарах. – Вперед! Русские не сдаются!

– Разве питекантропы имеют национальность? Вот уж не знал, – улыбаясь краем рта, прокомментировал Графин Калиостров.

Но смеялся он не дольше, чем падает в открытый канализационный люк оступившийся почтальон. До тех лишь пор, пока с каждым новым воплем Тарараха длинные огненные струи Гоярына не стали обрушиваться на башни и стены магической тюрьмы. Сразу стало душно и дымно. Нестерпимо завоняло серой. Графин Калиостров в ужасе присел и закрылся руками. Мягкие щеки магвоката Хадсона обвисли, как сдувшиеся шары. Один Бессмертник Кощеев сохранил подобие самообладания, хотя правое его колено как-то странно начало подрыгивать, то ли от ярости, то ли еще от чего.

Преподаватели Тибидохса были еще в воздухе и закидывали врага сверху искрами, а Гоярын уже пошел на снижение. Питекантроп ловко соскочил с него и первым ворвался на небольшую площадь. Гоярын, тяжело опустившись сразу за воротами – он занял большую половину площади, – направил морду точно в скопление де ментов.

Но прежде чем он выдохнул огонь, де менты поспешно перестроились и окружили Таню и Ягуна. Гоярын замешкался: теперь он неминуемо задел бы своих.

– Не бойтесь дракона! Он нам ничего не сделает, пока у нас заложники! Взять их и всех в Дубодам – нас больше! Отличный способ разом покончить со всеми! Начните с этого пещерного уродца! – ободряюще закричал Бессмерник Кощеев.