karpovam - Тенета иллюзий

— Проклятья, обеты?

— Гейс не спать ногами на север и обет помощи потомкам Джорджа Гордона, пятого графа Хантли. Формулировка мягкая, — еще один лист из папки перекочевал на стол. — Проклятье гибели первенца снято в середине восемнадцатого века, остальные спали после смерти последнего прямого представителя старшей семьи. На данный момент проклятий, в том числе спящих, нет.

— Кто проверял?

— Гоблины, — следующий документ, на сей раз с печатями Гринготтса.

Папка очень помогла. Документы Смиты изучали въедливо, не стесняясь проверять на подлинность, вопросы задавали самые разные. Поначалу только Роберт, потом присоединилась его жена, дети сидели сверху на лестнице и в дела взрослых не лезли, тихо шушукаясь между собой. Наконец, супруги переглянулись, и Маргарет вышла из комнаты. Вернулась она с подносом, на котором лежал кусок хлеба, ломоть вареного мяса и стоял маленький серебряный кубок с вином.

— Сын наш Дункан мал, я, отец, говорю за него, — произнес мужчина ритуальную фразу. — Род Фергюсон из Рощи Фергюсонов оказал нам великую честь, предложив пояс и перстень. Прошу, отведай пищи в нашем доме, вестник ушедших.

Доев подношение до последней крошки и выпив все вино, я перешел к последней части:

— Так каков будет ответ?

— Нам нужно подумать, — ожидаемо взял «тайм-аут» Смит. — Возвращайтесь через три дня, только бумаги оставьте — мы их еще просмотрим.

— При условии, что вернете в том состоянии, в каком взяли.

— Да, конечно.

Выйдя из дома, я медленно направился в сторону общественного камина. В целом, все прошло неплохо. Глупо было бы рассчитывать, что взрослые разумные люди сходу, без проверки примут предложение, серьезно меняющее жизнь их детей и, возможно, их самих. Запрошенные ими три дня — это не много.

Подождем.

Входя вечером пятницы в уже знакомый дом, никакого волнения я не испытывал. Абсолютно. Мне, во-первых, Смиты показались достаточно благоразумными людьми, чтобы не отказываться от подвернувшегося шанса, во-вторых, грели душу еще четыре возможные кандидатуры. Спешки нет, родовая магия Фергюсонов видела, что я не сижу без дела и не торопила, выражая свое недовольство всякими неприятными способами, так что в худшем случае просто выслушаю отказ и перейду к другим вариантам.

Меня ждали. Я не успел прикоснуться к калитке, как из распахнувшейся двери показался Роберт, спустился вниз и сам открыл проход. Хороший признак.

— Войди под мой кров, вестник ушедших, и раздели с нами пищу.

Вот, собственно, и все. Согласие дано, иначе кормить глашатая не стали бы. Максимум — вина, мяса и хлеба предложили бы символически в знак дружественных намерений и в качестве извинения за отказ. Если зовут к столу, то ответ положительный.

— Благодарю за приглашение и с радостью сяду за один с вами стол.

Ради торжественного события хозяйка расстаралась и наготовила вкусностей. Не абы каких, разумеется. Овсяная каша в отдельной кастрюле, лосось, супница с рыбным супом, овсяные лепешки, хаггис, нарезка кровяной колбасы и пудинг, причем на отдельном блюде в маленьких чашечках лежало немного пищи каждого вида. Приношение духам, сейчас незримо наблюдающим за нашей встречей.

Меня посадили справа от хозяйки, на почетное место, Дункан сидел ровно напротив. Дети ерзали, перемигивались и косились с неприкрытым интересом, однако в разговор взрослых не лезли, шептались между собой. Мы с Робертом обсудили погоду, новые декреты министерства, цены на ингредиенты в зельеварнях Лютного и шансы Холихедских Гарпий занять первое место в Британской Лиге. Словом, всячески демонстрировали выдержку и спокойствие.

И только закончив ужин и перейдя в гостиную, начали ритуал.

— Я, Роберт из Смитов, отец Дункана из Смитов, выслушал слова рода Фергюсон из Рощи Фергюсонов, и решил так. Я отдаю своего сына роду. Отныне его кровь — кровь Фергюсонов из Рощи Фергюсонов, его магия — магия Фергюсонов из Рощи Фергюсонов, его деяния — деяния Фергюсонов из Рощи Фергюсонов. Да будут едины они и в жизни, и в смерти, и в посмертии!

После чего, взяв сына за руку, плотно прижал его ладонь к моей. Прямо вдавил в метку, чтобы никаких сомнений не осталось.

Ядро взорвалось ослепляющей болью, едва магия рода Фергюсон устремилась сквозь мое тело к новому сосуду. Плоть плавилась, не в силах выдержать идущего потока, чтобы мгновенно исцелиться и снова сгореть. Мне казалось, словно мы, трое, стоим в ритуальной зале поместья, и две руки лежат на обложке потрепанной книги в кожаном переплете, и тонкий детский голосок клянется быть верным. Кодекс сияет, жадно внимая словам будущего господина и слуги, за спинами одобрительно молчат тени предков. Слова отзвучали, сияющие нити обвиваются вокруг маленькой ладошки, впиваются в руку, поднимаются вверх и скрываются в теле, отныне навсегда привязывая ребенка к роду. Вспышка!

Снова гостиная Смитов, вокруг плачущего Дункана хлопочет мать. На полу между мной и держащимся за голову Робертом лежит Кодекс, сейчас — обычная книга, ничем не выдающая своей сущности. Лиззи, допущенная наблюдать обряд под обещание не мешать, тихой мышкой сидит на диване и глядит на нас огромными испуганными глазами. Непроизвольно соскальзываю в ее память и морщусь, считав воспоминания о последних событиях. Да уж, впечатляющее зрелище здесь творилось. Как только гостиную не разнесли? Или весь дом.

На лицо невольно выползла глупая улыбка. По телу расползалась приятная истома, как после хорошей работы, метка, прежде похожая на плохо заросшую рану, превратилась в необычную татуировку посреди ладони. Обязательства выполнены! Да, конечно, еще предстоит многое — ввести мальца в дом, пролить горсть его крови на алтарь, закрепив становление наследником, лет через десять-одиннадцать, если не будет чрезвычайных ситуаций, надеть перстень главы… Оформить бумаги, в конце-то концов. Это все мелочи, главное сделано.

Не думал, что все окажется настолько просто. Хотя парня Кодекс ведь выбрал сам, поэтому львиной доли обрядов удалось избежать, той же Арианрод приходится намного сложнее. Ей надо доказать свое право на власть, вот и мучается девушка, не то, что мы.

— Получилось?

— Получилось, — подтвердил я, показывая Роберту зажившую ладонь.

Аккуратно подняв с пола Кодекс, подхожу к все еще всхлипывающему мальчишке и опускаюсь перед ним на колено. Не потому, что так положено, просто маленький он пока. Обеими руками протягиваю книгу.

— Держи. Теперь ты — его хранитель, владелец и слуга. Давай, бери.

Дункан, сначала спрятавшийся за матерью, после моих слов нерешительно взглянул на родителей. Подбодренный кивками и улыбками, он преодолел опаску и осторожно дотронулся до потеплевшей обложки. Книга мягко замурлыкала под его прикосновениями, чуть шевельнулась, став немного меньше, и снова заснула. Теперь — надолго.