Александр Изотов - Карта, мобы, два скилла

Второй, надо сказать, не обладал особым умом и, схватившись за живот, стал ухахатываться. Оскорблённый, видя такое дело, отбросил прутик в костёр и, заблеяв что-то угрожающее, понёсся на нас.

Это произошло так быстро, что я даже не успел ничего сказать. Только успел подставить дубинку, как в нагрудник воткнулись два рога, и у меня выбило весь воздух из лёгких.

Пока я кувыркался по земле, раздавались крики, ругань, блеяние. Но я ещё был жив. А значит, надо вставать, биться дальше.

— А, бараны, идите сюда! — Боря размахивал дубиной, пытаясь отогнать сатиров.

Я видел спины его и Биби с Лекарем. Бобр не давал подойти ни к ним, ни ко мне.

Стучали рога по щиту, и нашего танка пару раз откидывало на задницу. Но Боря сразу же вскакивал, и продолжал размахивать оружием.

Остальные же только стояли за его спиной и кричали вместе с Бобром. Да ну пипец просто, командная работа, называется!

Кое-как встав, я покрутил головой. Где дубинка?

Вот она! Пальцы стиснули, и я побежал на подмогу.

— Пой давай! — я оттянул назад Лекаря, который стоял и просто орал.

Он вытаращился на меня, пытаясь понять, что я имею в виду.

— Песню давай, говорю!

— А… я… — тот только хлопал глазами, — Ну, я…

— А! — я отпустил его и схватил Биби за плечо, — Отойди чуть назад и бросай камни.

— Но ведь там же Борис, — рыжая ответила сразу.

— Сме…е…ерть!

Кручёные рога гулко бахали по щиту, и, когда я подскочил к Борису, его как раз откинуло на меня. Столкновение со мной помогло ему устоять, а вот я рухнул на пятую точку.

— Герыч, атас! — Бобр повернул лицо, — Это крутые пацаны!

— Мы справимся! — крикнул я, вставая.

Мне самому с трудом верилось в это, но лидер же должен что-то говорить?

Я, схватившись за плечо Бори, чуть выскочил вперёд и саданул дубинкой по рогам одному из сатиров.

— Ме…е…еткий! — тот отскочил, тряхнув головой, — Не…е…е прощу…у!

— Боря, в сторону! — крикнул я.

Тот, в недоумении глянув на меня, всё же отскочил.

На миг мы открыли двух противников нашим доблестным согруппникам. Всё, линия атаки готова.

— Биби, давай!!!

Но нет, рыжая, зажмурившись, только помотала головой. Её пальцы сжимали щебень, аж костяшки побелели.

— Ой, ой, — запричитал Анатолий, видя, что их никто не прикрывает.

— Назад, — зарычал я, и мы с Бобром снова сомкнули ряд, оказавшись плечом к плечу.

— Братуха, дубинка трещит, — с обидой крикнул Боря.

— Ну, так, — я нервно засмеялся, — Мой первый крафт!

— А вот я смею заметить, — донеслось позади от Лекаря, — что это…

Оклемался, значит. Я сразу же бросил за спину:

— Где песня?!

Тот сразу же замолчал.

— Биби, давай, у тебя получится, — я всё не сдавался.

Хрясь!

Новая дубинка Бобра смачно переломилась, попав по рогам сатира, и тот, отскочив, захохотал.

— Сме…е…ешно!

— Хре…е…ень! — вторил другой.

— Ядрён ба… — начал было Боря, но я заорал:

— В сторону! БИБИ-И-И!

Опять мы отпрыгнули, открывая линию атаки. Сатиры, перестав смеяться, с весёлыми лицами смотрели, что же будет дальше. Кажется, наша группа забавляла их всё больше и больше.

Ничего. Тишина…

— Да ну твою же… — начал было я.

— Мне приснилась школа Баттона-а-а-а, — невероятно фальшивый голос Анатолия ударил по ушам, — В ней приснился первый наш… похо-о-о-од!

Мы с Борей, округлив глаза, развернулись. Лекарь, схватив дубинку на манер микрофона, стоял, зажмурив глаза, и изображал настоящего певца. Даже руку в сторону вытянул, его пальцы подрагивали, поднимаясь и помогая взять ноту.

Невообразимо фальшивую ноту…

— Ме…е…ерзко!

— Это охренеть просто, — прошептал Борис, выкинув сломанную палку и сунув руку в кошель в поисках старой дубинки.

Я сам смог только беспомощно покачать головой:

— И не говори…

— Кто же из нас первый на-падёт… — Лекарь, зажмурившись от усилий, хмурился, будто действительно выступал на сцене перед толпой фанатов.

Правда, его усилия не пропали даром. Биби распахнула глаза, и пару мгновений удивлённо смотрела на стоящего рядом псевдо-барда.

— Вдребезги заедет по рога-а-а-ам!

— А-А-А! — закричала Манюрова и, размахнувшись, всё-таки метнула камень.

Не знаю, откуда у неё была такая сила, но, свистнув, снаряд разбился об лоб сатира с ножом, и тот, даже не успев пикнуть, просто обмяк и свалился.

Второй растерянно отскочил в костёр, и на нём вспыхнула шерсть. Заорав как недорезанный, сатир стал нарезать круги и кувыркаться, пытаясь сбить пламя.

Анатолий же будто отключился от нашего мира:

— Утро-о-ом… соберёмся группо-ой…

— Не…е…е…енавижу! — проблеял сатир и, разогнавшись, понёсся в сторону барда.

— Не успеваю, Гера, — Боря, опустив руку в кошель уже по плечо, поскакал вслед за пролетевшим мобом.

Я тоже не ожидал такой скорости, и побежал, замахиваясь дубиной.

— И найдём мы дойную козу! — неожиданно закончил Лекарь и открыл глаза.

От последних слов козлорогий беспомощно мекнул и затормозил прямо перед Толей, затряс рогами:

— Не…е…е коза-а!

Лекарь же, недолго думая, перехватил дубину двумя руками, размахнулся, и с криком долбанул прямо промеж рогов. Мощным, рубящим ударом!

— На-а-а!

— Ме… — и сатир свалился у его ног, вывалив язык.

— Ядрён батон, Толян! — Боря как раз вытянул дубину и остановился рядом.

— Это было… — я вдохнул, не зная, что сказать, — Ну, просто…

— А мне понравилось, — улыбнулась Биби.

Улыбнулась, как ни в чём не бывало, как будто несколько секунд назад не завалила моба метким броском. Вот как раз к нашей рыжей у меня было больше всего вопросов.

— Ни слова, — процедил Анатолий, стиснув зубы, — Никому не слова. Особенно моему отцу!

— Да не дрейфь, братуха, — Бобр похлопал его по плечу, — Мы же пати!

— Не сомневайся, — я кивнул, едва сдерживая улыбку.

Мой взгляд уже был прикован к огоньку, висящему над сатиром. Завалили-таки.

— А это что? — Биби указала пальцем на другого, который валялся возле костра.

Над ним тоже был огонёк, но вот рядом лежала деревянная пластинка размером с книгу. Она подрагивала красным светом, будто под ней неоновую подсветку включили.

И это сияние было прекрасно видно даже под ярким греческим солнцем.

— А почему красная-то? — спросил Бобр, — Опасная, что ли?

— Да нет же, голубая, — удивлённо посмотрела на нас Биби, — Ну, синенькая…

— Вообще-то, у меня врождённое чувство оттенка, — важно проговорил Анатолий, — И это самый краснейший цвет, что я видел.

С сомнением глаза рыжей бегали по нашим лицам, а я же вытаращился на неё. Тут не надо было быть гением, чтобы понять, кому это предназначалось.

— «Ёж»? — Айбиби шмыгнула носом, то ли от печали, то ли от радости, — Что значит, «Ёж»?