Селина Катрин - Как ветеринар работу в космосе искала [СИ]

— А что, девушка с технологически развитой планеты никогда не видела живой огонь?

— Ну, не то чтобы не видела, — смутилась. Конечно, открытый огонь — это редкость на Танорге, но будучи студенткой в университете, я нередко развлекалась тем, что ходила в кемпинг, где разжигали костры. Разумеется, не для приготовления пищи. Костры разводили скорее для атмосферы. — Но открытый огонь на космическом корабле? Это же, во-первых, опасно, во-вторых, является дополнительной нагрузкой на вентиляционную систему и внутренние фильтры!

Оушен громко фыркнул.

— Не стоит женщине говорить об опасности в присутствии мужчин. Это умаляет их достоинство.

Вот же… ларк! Ну, ладно. В конце концов, если свечи зажгли недавно и ненадолго, то это не так страшно. Корабль большой, рассчитан на несколько десятков гуманоидов, кислорода должно хватить с запасом.

— Приятного ап-пе-тита, Ванесса, — немного картавя, произнёс Лерганх и положил в мою тарелку ложку салата.

Я изумлённо вскинула брови, но прежде чем успела что-либо спросить, ларк меня опередил:

— Учить… твой язык. — Приложил кулак к сердцу.

Не стала разочаровывать, что общегалактический, вообще-то, не мой родной язык. Очевидно, что ларки в большинстве знают только свой, и изучение второго — уже большой шаг для них. Обвела взглядом собравшихся. Теперь в свете зажжённых свечей можно было различить членов экипажа. Ими были Легранх, Таррик, Вьятт, Ругхарон и Ройни. Так как Оушен стоял в относительной дали, рассмотреть его было затруднительно, зато сидящие ларки все как на подбор надели футболки с короткими рукавами. Я даже засмотрелась на загорелые рельефные руки, которые в мерцающем оранжевом цвете казались отлитыми из бронзы. У Вьятта и Таррика обнаружились татуировки, обхватывающие бицепсы и трицепсы. Это были какие-то дикие животные — не то рыси, не то тигры или пантеры. Легранх зачесал волосы в высокий хвост, и когда он наклонился, чтобы положить мне салат, я рассмотрела чёрно-коричневый рисунок у него на шее в виде хищной птицы. Все мужчины улыбались, выглядели довольными и какими-то… парадными, что ли? Ругхарон вплёл в косы кожаные шнурки, и теперь его огромной гриве волос могла бы позавидовать любая таноржка. На таком же шнурке на шее у него висел чей-то внушительный клык. Ройни выглядел самым молодым и смущённым на фоне всей компании. У него не имелось ни татуировок, ни шнурков с клыками, зато он умудрился подобрать футболку цвет в цвет под необыкновенные лазурные радужки. Кончики треугольных ушей у всех мужчин забавно подрагивали, словно от лёгкого сквозняка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я получала истинное эстетическое удовольствие, рассматривая ларков. Когда мне ещё приведётся увидеть сразу такое количество красивых мужчин? Понимала, что после того, как вскрылось, как Денис ко мне относился всё это время, надо бы не на внешность смотреть, но поделать ничего с собой не могла. Швархи задери этот естественный отбор на Ларке! Почему на Танорге он не такой? Ах да, медицина…

Вьятт заботливо переставил поближе ко мне графин с морсом. Ругхарон улыбнулся и спросил на ларкском:

— Мясная похлёбка? Сыр? Хлеб?

Оушен перевёл слово в слово на общегалактический. Отрицательно покачала головой. После разговора с капитаном решила, что правильнее всего будет, чтобы я всегда сама себе клала еду в тарелку. Не стоит ларкам давать неправильные намёки.

— Пирог с грушей? Чай? Мёд? — продолжал закидывать меня вопросами Ругхарон, а Оушен старательно переводил.

Я поднялась со ступеньки, исправно выполняющей роль стула, потянулась и взяла первую попавшуюся булочку. Подцепила вилкой колбасную нарезку и водрузила её поверх.

— А первое? Неужели не попробуешь мясную похлёбку? — уточнил разочарованный Таррик.

Он-то уже говорил со мной на общегалактическом ещё в рубке корабля, поэтому ему переводчик не понадобился.

Я пожала плечами и как бы невзначай поинтересовалась:

— А кто сегодня готовил? Чья смена? — Не то чтобы меня это интересовало по-настоящему, но просто как-то уж подозрительно ребята пытались меня накормить, несмотря на слова капитана.

Тяжелая миска с ароматной похлёбкой со стуком приземлилась прямо напротив меня. Оушен не выдержал и подошёл ко мне вплотную.

— Я готовил. Попробуешь?

Я задрала голову и посмотрела в блестящие глаза ларка. В мерцающем свете свечей мне показалось, что его глаза абсолютно чёрные, как будто бы зрачок расширился и затопил всю радужку. А ещё от Оушена пахло чем-то сладким, тем самым, что я уловила, когда только вошла в помещение. Я прикрыла глаза и вдохнула поглубже, пытаясь осознать, что это за запах. То ли цветы, то ли что-то древесное, но совершенно точно растительное и несъедобное. Может, это такой одеколон у Оушена? Определённо приятный, но ему не подходит. Вот капитану бы точно подошёл…

Мысленно перенеслась в каюту, когда Ашенторн лечил мою ступню, вспомнила то потрясающее тёплое чувство, которое меня омывало волной, а затем крайнее смущение ларка и нежелание смотреть на меня, когда он рассказывал о традициях ларков. Этот разговор напомнил об ещё более раннем, подслушанном в коридоре. «Оставь девушку кому-то из более достойных… самка, что так умело крутит задницей перед всем экипажем … Тогда ты не будешь возражать, если сегодня Ванесса выберет себе защитника…» . Я резко распахнула глаза и осмотрелась. Вкусная еда, свечи, несколько красивых мужчин, которые бравируют внешностью и явно борются за внимание, сладкий головокружительный запах… Шварх! Да Оушен же устроил мне настоящее свидание по-ларкски !

Адреналин так резко выплеснулся в кровь, что я почувствовала, как у меня стремительно покраснело лицо и уши.

— Спасибо, я не голодна, — произнесла совершенно чужим хриплым голосом.

Я нагло врала и есть хотела безумно, так как не приходила на обед, и все присутствующие об этом точно знали. Но никто даже не попытался уличить меня во лжи. Отвернулась, чтобы больше не смотреть на Оушена, вскочила с места и бросилась в каюту. Больше всего на свете боялась услышать шаги за собой, но никто не стал меня догонять.

В каюту ввалилась злая, голодная, вспотевшая и крайне напряжённая. Недоеденную булочку с колбасой, всё ещё зажатую в моём кулаке, отдала проснувшейся Ежевике, а сама пошла в душ, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы. После водных процедур переоделась в мягкие домашние штаны и футболку и завалилась спать.

Проснулась среди ночи от противного чувства голода. Долго ворочалась с боку на бок, безуспешно пытаясь заснуть, а потом заметила крохотный нос и немигающие глаза-бусины на соседней подушке.