Маргарита Блинова - Несносное проклятье некроманта [СИ]

Кажется, я покраснела от стыда и испытала сиюминутное желание умереть от смущения. Сероглазый тоже почему-то замер, глядя на меня, как на божественное явление, дарованное небесами атеисту.

— Тесса? — хриплым шепотом позвал он, качнувшись навстречу.

И меня ударило волной отвращения.

Не сознавая, что творю, я исторгла боевой клич и бросилась на мужчину с мечом.

И чтоб вы понимали, мечник из меня был как из осла цирковой конь. Зато Азра великолепно владел всеми видами клинкового оружия. Он-то и повел мое сонное тельце в бой.

Сероглазый уклонился от удара, играючи отскочил в коридор и встал в боевую стойку. Ослепительная вспышка, и в каждой руке воина появилось по клинку, источающему холодный серебристый свет.

Я выскочила следом, разжала и вновь сжала кулаки. Гладкая поверхность меча пропала, пальцы обхватывали холодную рукоятку металла. Это были парные клинки Азра, то немногое, что демон смог забрать с собой из пещеры. Он называл их дюссаками. Я знала, потому что как-то этот зануда прочел настоящую лекцию с демонстрацией отличий и основных приемов боя.

Дюссак состоял только из клинка, гарда отсутствовала как ненужный элемент, а рукоятью служило отверстие в задней части лезвия. Но меня, конечно же, заинтересовал сам сплав.

Он был удивительным.

«Старая школа, — хвастался Азра. — В твои годы такого больше не встретишь на Поларисе, но в старые времена против подобного оружия не могли выстоять даже вечные с даркинами, молчу про всякую мелочь… Эх, вот время были, не чета нынешним».

Не знаю, как обстояли дела с этими самыми загадочными даркинами и вечными, но сероглазый легко парировал мои удары, нанесенные волей Азры. Артефакт это бесило — я чувствовала его липкую ярость собственным сознанием и беззвучно молила, чтобы все поскорее закончилось.

— Почему? — крикнул мужчина, когда клинки в очередной раз встретились, и дюссаки высекли искры о скрещенные мечи серебристого света.

— Khiragh! — выкрикнул Азра.

Не знаю уж, как там переводилось данное слово, но по блеску глаз противника стало понятно, что оно задело его за живое.

Больше не церемонясь, мужчина отшвырнул меня в сторону. Я попой налетела на антикварную вазу, чьим основным назначение в этом коридоре было собирать пыль. К слову, дорогой антиквариат бьется с тем же мещанским звуком, что и обычная ваза за три медяка, купленная в соседней лавке.

Пятью последовавшими за этим мощными ударами противник выбил из моих рук сперва один дюссак, а после воспользовался разницей в росте, повалил подсечкой и прыгнул сверху. Я мужественно извивалась, стараясь побольнее пнуть сидящего сверху нахала, но воин одной рукой пригвоздил мою руку с оружием к полу, а другой — эдак очень чувственно сдавил шею.

«Убить! Мы должны убить эту мерзость», — разрывал мое сознание крик взбешенного Азры, в то время как я царапала чужие пальцы свободной рукой и пыталась вдохнуть.

Артефакт нагрелся, выжигая кожу, калеча плоть, ломая кость и забирая резерв. Меня выгнуло от пронзительной боли, в ответ сероглазый навалился на меня всем телом, схватил ободок артефакта, и я заорала. Я орала и безрезультатно билась, пока противник с циничной отстраненностью срывал с руки браслет.

«Убей его! Убей его, Тесса», — сжал виски голос Азры.

В то же мгновение сероглазый отбросил браслет в сторону, и все прекратилось.

Я вновь вернула себе контроль над стонущим, рыдающим от боли телом и как никогда начала мечтать о спасительном обмороке. Но вместо дарующей спокойствие отключки была вынуждена смотреть в глаза навалившегося мужчины.

И в них читался смертный приговор.

— Стой!

Метнувшаяся со стороны лестницы тень врезалась в бок мужчины и фактически снесла с меня. Пока они катались и вяло мутузили друг друга, я сделала глубокий вдох, больше похожий на хрип умирающего животного, и повернулась на бок.

— Брат, ты спятил? Что на тебя вообще нашло?! — ругался, судя по голосу, Кельвин. Судя по сдавленным и глухим интонациям, обездвиженный и прижатый лицом к половичку Кельвин.

— Она пыталась меня убить, — холодно заметил Север.

— Поверь, я хочу того же! — рявкнул некромант уже где-то надо мной. — Тесса, вы в порядке?

Вот и что ему ответить?

На полу деловито растекалась лужа крови — где хоть я успела пораниться? — голова разрывалась от боли, горло все еще ощущало тиски захвата, но хуже всего выглядела рука.

Вот лучше бы я на нее вообще не смотрела. А то как-то разом поплохело, вон и черные точки перед глазами заплясали.

— …! — выругался Кельвин, видать, тоже заметил руку, и присел рядом.

Даря живительную прохладу обезболивающего заклинания, аристократические пальцы коснулись моего горла, висков, ненадолго задержались на бедре, останавливая кровотечение, и только в самом конце сжали пострадавшее запястье.

Я вскрикнула от боли, из глаз сами собой хлынули злые слезы, в которых размывался воинственный силуэт стоящего напротив мужчины. Кельвин зачем-то обнял и прижал к своей груди, позволив спрятать заплаканное лицо от тяжелого взгляда серых глаз. От него пахло дорогим парфюмом и светским лоском, но даже такие необычные объятья несли утешение.

— Башкой надо думать, братец, — продолжал кипеть от гнева Палач, без видимых усилий поднимаясь со мной на руках. — Сделал из бедной девочки кусок мяса.

Не знаю, что там с внешним видом, но чувствовала я себя именно как свежеотделанная туша.

— Что она делает в замке? — загородил дорогу сероглазый.

— Тесса Грей — невеста Данте, — с нескрываемым удовольствием «добил» брата Кельвин, обошел застывшего воина и с видом победителя зашагал по коридору.

Выглянув из-за плеча своего носильщика, я пыталась найти на полу притихший браслет, но напоролась на потемневший взгляд некроманта и забыла обо всем.

Кельвин донес меня до спальни, занес в ванную комнату, поставил перед раковиной.

— Невеста? — зашипела я, включая воду и подставляя обожженную руку под струю. — С каких это пор я стала невестой некроманта?! Мы договаривались на тысячу талеров, а не на брачные браслеты!

Кельвин блеснул белоснежной улыбкой хищника и дернул шпингалет, отрезая нас от внешнего мира. Я и опомниться не успела, как он приблизился к моему боку и недвусмысленно опустил руку на мою талию.

«Только попробуй рыпнуться» — говорил этот жест.

— Стой и слушай, — тихо и проникновенно начал Палач, склоняясь к моему уху. — Север ни в коем случае не должен узнать, что Данте болен.

— Мы так не договаривались…

Кельвин чуть прищурил глаза, обрушивая на меня плотину боли, что сдерживало заклинание. Я охнула и пошатнулась, но Палач не дал и шанса отстраниться.

— Я сказал: стой и слушай, — обманчиво мягко повторил некромант, возвращая обезболивающее. — Я сильно отличаюсь от своих братьев. Если Данте можно охарактеризовать как ум и благородство, Север — это долг и отвага, то я — боль и страдание.