Иван Банников - Маяк

– Ты чего? – тупо пробубнил с набитым ртом Антон.

– Надоело, – ответил Илья, вставая из-за стола.

Приятель лишь безразлично пожал плечами и продолжил активно жевать, уставившись в стол.

Злобно кривясь, Илья протолкался сквозь шумную толпу молодняка, загнанного в ресторан рекомендациями искусственного интеллекта, и с облегчением вывалился на улицу.

Вдохнув мёртвый загазованный воздух огромного города, он медленно побрёл по шумному оживлённому проспекту. По пути Илья разглядывал пёстрые яркие вывески ресторанов и магазинов. Его пресыщенный взгляд равнодушно скользил по надписям назойливых реклам, обещающих всё самое вкусное и интересное, что только могла предложить столица. Но завлечь его они были не способны – Илья перепробовал всё, что могли приготовить пищевые принтеры заведений общественного питания и продуктовых фабрик.

Ему давно стало бесконечно скучно и тоскливо. В безнадёжных попытках встряхнуться и ощутить вкус жизни он перепробовал все виды развлечений и досуга. Но на аттракционах его просто тошнило, в комнатах с заданиями он испытывал откровенную скуку, а на концертах и спектаклях синтетических певцов и артистов еле высиживал до конца, не отрывая взгляда от экрана телефона. Выставки современного искусства оставляли его озадаченным и обманутым, а классическое искусство казалось безнадёжно устаревшим и бесконечно скучным.

Вечер проходил бестолково и бессмысленно. Илья злился на себя за то, что так и не нашёл, чем занять длинные пустые часы свободного времени. В итоге он психанул и завернул в знакомый бар, где за умеренную плату подавали почти настоящий алкоголь.

Бармен угрюмо кивнул в ответ на приветствие и поставил на стойку две рюмки, наполненные ярко-голубым пойлом. Даже не присев на высокий стул, Илья опрокинул в себя сразу обе рюмки и зажмурился. На несколько мгновений алкоголь зажёг органы чувств, даря иллюзию жизни. Но потом волна жара отступила, и снова стало серо и уныло.

Илья тяжело взгромоздился на стул и заказал целую бутылку. Солидная трата, конечно. Но, с другой стороны, если так разобраться, а на что ещё ему тратить заработанные на ненавистной работе деньги? Он вяло заполнял отравой рюмку за рюмкой и опрокидывал их в рот. Молекулы синтетического спирта пропитывали кровь и туманили мозг, но веселее Илье не становилось.

«Как же я хочу сдохнуть», – подумал он и, кажется, всхлипнул. Вместо ожидаемого разгульного веселья и безрассудного кутежа алкоголь принёс только отчаяние и обострённое осознание никчёмности и бессмысленности жизни.

Через час бутылка закончилась, Илья заказал ещё одну и четыре пирожка с квази-капустным волокном и перебрался за столик в тёмном углу.

Дальнейшее было как в бреду. Кажется, он ел пирожки и пил. Потом он кинул надкушенным пирожком в кого-то, кто жутко бесил его фальшивым смехом. После короткой драки, которая не принесла ему ни удовлетворения, ни ожидаемого веселья, он вернулся на место и продолжил пить, осыпая других посетителей оскорблениями и придирками. К сожалению, никто больше не решался связываться с ним, а Илье так хотелось, чтобы кто-нибудь избил его до смерти. Изо всех сил он напрашивался на расправу, но смелых и способных сломать ему хребет в баре не оказалось.

Потом тональность вечера сменилась. В какой-то момент он расщедрился и подарил кому-то свою дорогую тёплую куртку, потому что носил её уже целых четыре недели, и она ему жутко надоела. Он швырнул куртку человеку, затем хотел снять и штаны, но не смог расстегнуть ремень с красивой блестящей пряжкой, имитирующей металл.

Убойная доза алкоголя всё же подарила ему иллюзию веселья. Илья куражился и то и дело смеялся без причины. Тоска наконец-то отступила, отошла за угол, освободив место для лёгкости и радости. Всё вокруг казалось красивым, тёплым и душевным. Жизнь наконец-то приобрела смысл и перестала казаться пустой и ненужной.

На пике благостного настроения к нему за столик подсел какой-то человек. Они о чём-то спорили, беседовали, соглашались друг с другом и чокались, расплёскивая дорогой алкоголь на старую пластиковую столешницу, имитирующую обожжённый дуб. Собеседник что-то увлечённо рассказывал, Илья благодушно внимал и на что-то соглашался.

Дальше он не помнил.

***

– Почему вы хотите умереть?

– Потому что я никому не нужен.

– И это единственная причина?

– Нет. Ещё моя жизнь бессмысленная и пустая. Я не знаю, для чего и зачем я живу.

– И вы точно решили покончить жизнь самоубийством?

– Сегодня ночью это и сделаю. Прыгну под машину. Или наконец-то допьюсь до такого состояния, что остановится сердце… Я не хочу жить…

Илье было холодно. Он проснулся от цепкого всепроникающего холода, который пропитал его насквозь, упрямо забирая тепло и жизнь. Неужто он оставил окно открытым? Или кондиционеры сломались?

Он попытался обратиться к программе, управляющей «умным домом», но горло так высохло, что не удалось выдавить из себя ни одного звука. Илья собирался попытаться ещё раз, но внезапно замер, потому что в сознание наконец-то пробились посторонние сигналы, которых не должно было быть. Он слышал звуки. Журчала вода. Шумел ветер. Что-то шуршало и поскрипывало. А ещё при этом было невозможно тихо. Безумно тихо. Как будто во всём городе всё перестало шуметь и греметь, и остались только эти странные звуки журчания и шуршания.

А ещё присутствовали запахи. Незнакомые, чужие, холодные запахи упорно лезли в нос, словно хотели убедить его в том, что он находится не дома, а в каком-то незнакомом месте.

Илья с трудом разлепил отёкшие глаза. Некоторое время он пытался сфокусироваться, с недоверием прислушиваясь к странностям собственной спальни. Он упорно не мог припомнить, когда умудрился приобрести программу имитации природы. Ведь ему никогда не нравилась природа.

Природа.

Он лежал на боку и смотрел на светлый песок. Чёрный муравей бодро бежал по песчинкам, неся на себе здоровенный кусок какого-то мёртвого насекомого. Можно было даже различить светло-жёлтую лапку. Илья резко сдул муравья, испытывая садистское удовольствие. Вот ведь какая убедительная голограмма, он и не знал, что домашняя визуальная система способна на реализацию такой детализированной фальшивой реальности.

Голова жутко раскалывалась, и Илья хрипло застонал.

– Клавдия, – прохрипел он. – Отключи это дерьмо, сделай потеплее и подай мне воду с таблеткой.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что домашняя система не отозвалась и не выполнила приказ.

Тогда кряхтя и постанывая от боли во всём теле, Илья с трудом сел. И обомлел. Он замер, боясь пошевелиться и даже перестав дышать.