Александр Рудазов - Двуног прямоходящий

Та, будучи окулистом, сама его смотреть не стала, но согласилась, что случай из ряда вон выходящий и записала на прием к самому профессору Зайцеву. Тому хватило двух минут, чтобы отменить все остальные дела и вплотную заняться удивительной аномалией.

– Доктор, а что же мне делать-то?! – жалобно простонал Волынский, с ненавистью глядя на свое огромное пузо.

– Что делать… – задумался Зайцев. – Вопрос, прямо скажем, концептуальный… Аборт вам делать, конечно, уже поздно… Боюсь, придется рожать.

– Рожать?! Как?!

– Да, общепринятым способом, конечно, не получится, – согласился Зайцев. – Боюсь, придется делать кесарево сечение.

– Мама дорогая… – всхлипнул Волынский. – За что?!

– Вот уж чего не знаю, того не знаю… Но вы, Богдан Маркович, не переживайте так – во всем же есть светлые стороны…

– И какая здесь?

– На весь мир прославитесь – чем плохо? Первый в мире мужчина-мать!

– Доктор, вы что – издеваетесь?!! – заорал Волынский. – Да в задницу вам такую славу!!!

– Я понимаю, вы волнуетесь…

– Да ни черта вы не понимаете!!! Выньте из меня эту пакость!!!

– Это, любезнейший, не пакость, а ваш будущий ребенок…

– Какой, иху мать, ребенок?!! Откуда он у меня мог там взяться?!!

– Эм-гм-м-м… – задумался Зайцев. – Богдан Маркович, я вам сейчас задам несколько вопросов… вы только не обижайтесь, ладно? Не кричите, не волнуйтесь, мне просто нужно проверить все возможные варианты. Хорошо?

– Ну?.. – подозрительно насупился Волынский, вытирая со лба пот. – Доктор, вы хоть окно откройте, что ли… Духотища у вас тут…

– Ум-м-м-м… как бы это сказать-то помягче… Вы, Богдан Маркович, случайно, никогда не делали операцию по изменению пола?.. Я, конечно, ничего такого в ваших анализах не наблюдаю, но…

– Нет, я не транс!.. – рявкнул Волынский. – Всю жизнь был нормальным мужиком!

– Ага, ага… И гомосексуальных контактов у вас, я так понимаю, тоже не было?

– Нет!!! Доктор, что вы вообще такое городите?! Даже если бы были… хотя не было их никогда!.. но даже если бы были… да какого хрена?!!

– Да так, знаете ли, обдумываю, как такое могло случиться…

– Не так, это уж точно!

– Ну, я с удовольствием выслушаю любую приемлемую гипотезу, – поправил очки Зайцев. – Собственно говоря, с точки зрения биологии беременный мужчина – это чистейший абсурд. У вас нет фаллопиевых труб, нет матки – зародыш просто не сумел бы развиться.

– Тем более, за одну ночь, – мрачно добавил Волынский.

– За одну ночь, да… Просто-таки феноменально… Создается такое впечатление, что кто-то внедрил вам в живот этот зародыш искусственным путем… однако я не представляю, кому и зачем понадобилось проделывать такую сложную операцию… да и возможностей таких у нашей медицины пока еще нет… М-да… Загадка природы. Если бы я не знал точно, что такое невозможно, я бы даже предположил вмешательство каких-то высших сил… инопланетян, например…

– Чушь, – буркнул Волынский.

– Да, разумеется. Но знаете, – легонько ткнул пациента в живот врач, – когда видишь перед собой что-то подобное, материалистом оставаться трудно. Тут и в непорочное зачатие поверишь, знаете ли…

Волынский скрипнул зубами и покачнулся. Зайцев придержал его за плечо, цокнул языком, приоткрыл дверь и крикнул:

– Готовьте операционную!

Отрезок времени 1.02.586.001.14

Эксперимент увенчался полным успехом. Подтверждено – личинок порождают исключительно двуноги типа А. Двуног типа Б, внутрь которого была внедрена готовящаяся к рождению личинка, сильно изменился и впал в состояние болезненной паники. Для того, чтобы извлечь из него личинку, потребовалось значительно больше двуногов, чем это бывает обычно при нормальном процессе.

Вновь мы сталкиваемся с тем, что в различных ситуациях двуноги действуют сообща, создавая впечатление разумного сотрудничества. Впрочем, то, что они являются коллективной жизнеформой, уже давно бесспорный факт, не требующий дальнейших доказательств.

Отрезок времени 1.02.586.001.16

Как мы уже выяснили, во время периодов неподвижности двуноги впитывают какую-то энергию, и в этом они подобны нам. Однако кроме этого они периодически отправляют внутрь себя различные плотные сгустки, по большей части углеводородные. Оказавшись внутри двунога, эти сгустки довольно быстро разлагаются на составляющие, и их элементы становятся частицами тела двунога.

Несомненно, причиной этому то, что все двуноги время от времени теряют свои элементы в виде различных жидкостей, периодически выступающих из разных частей тела. Чтобы не стать слишком разреженными, им необходимо восполнять утраты.

Однако необходимые двуногам элементы присутствуют вокруг них почти повсеместно. Тем не менее, они поглощают только такие сгустки, в которых этих элементов особенно много, не обращая никакого внимания на все остальные.

Как же они отличают сгустки, богатые элементами, от таких же массой и формой, но бедных? Как они определяют химический состав веществ? Мы делаем это, частично проникая внутрь определяемых предметов, но я никогда не ощущал, чтобы хоть один двуног совершил нечто подобное. Это и неудивительно – при их сверхплотной консистенции им бы просто не удалось проникнуть внутрь чего-либо плотнее жидкости.

Значит, они определяют химический состав как-то иначе. Но как? Быть может, с помощью осязания? Нет, они безошибочно различают нужные им сгустки еще до непосредственного тактильного контакта.

Как же двуноги узнают, будет ли данный сгусток полезен? Как они определяют химический состав?

Удивительно, но эту информацию двуноги получают через потоки фотонов. Двуноги вообще используют эти потоки для ориентировки в пространстве – когда их мало или совсем нет, двуног становится неуклюжим, малоподвижным. Неудивительно, что они избрали для периодов замирания именно то время, когда их планета отвернута от звезды.

Какие конкретно органы двуноги используют для ощущения потоков фотонов? Скорее всего, это крохотные полужидкие шарики, расположенные в верхней части тела. Это можно считать доказанным – двуноги, у которых я удалял эти шарики, становились крайне медлительными и постоянно натыкались на все вокруг.

Подтвердим полученные выводы экспериментальным путем.

Харламов тоскливо смотрел в стену. Он уже давно не кричал – охрип.

Он понятия не имел, что все это значит и где он вообще находится. Просто однажды утром Харламов проснулся не у себя в постели, а в этой крохотной комнатушке с голыми стенами и без малейших признаков выхода.

Куб. Пустотелый каменный куб, вот где он оказался.

С тех пор прошло уже четыре дня. Харламова замучили жажда и голод, он плохо спал и с трудом дышал. Ужасно душно.