Серафима Мельникова - Бабушка с Земли

Рассматриваю ужин и понимаю, что в столовой стоит совершенно противоестественная тишина. Подсознательно чувствую, что окружающие (особенно скайроанцы), едят, но вместе с тем, внимательно наблюдают за мной. Вскользь кошу взглядом и вижу, что остальные мои попутчики, решили не рисковать и кушают вполне себе земные каши и салаты. «Вот тебе Тома, получи и распишись! Захотела повару приятное сделать? Делай! Спасибо Дусе! Наверняка не зря он всё в таком порядке сервировал. Каждому блюду своя вилка!»

Эх… Где наша не пропадала!

На всякий случай говорю: «Что ж, не знакомое, не значит не вкусное!»

Овощ не подвёл. Режется легко, жуётся хрустко. По вкусу, смесь редиски и огурца. Орешки вообще улёт, сладкие и острые одновременно. Но кисленькая, маслянистая заправка женит все компоненты на раз.

– Ух ты! А это прям совсем, совсем вкусно! – громко одобряю я, хрустя оранжевым овощем .

Перехожу к зелененькому чебуреко-пельменю. Смотрю в сервировке нож, вилка и ложка. Думаю: «И где бульон? Чего хлебать –то?» Режу его и нахожу искомое. В общем, всё нормально, если на цвет не смотреть. И тесто, и бульон, и начинка из мяска (оно, кстати тоже зелёненькое) – вполне себе съедобные. Короче, к разочарованию наблюдающих, ем и нахваливаю. Уж не знаю, чего они ждали, того что я начну плеваться, кидаться едой или ещё какого безобразия? Не дождались!

Зато я дождалась Дусю с десертом. Он катится по проходу, гордо держа над головой маленький поднос с хрустальной креманкой и чашечкой чего-то горячего, потому как от неё идёт пар. А через прозрачные стенки креманки различаются разноцветные слои (я уверена!) вкуснейшего лакомства.

– Госпожа Лаврова! – басит Дуся издалека, – А это комплимент от повара, специально для вас!

Глава 10.

Но, не тут-то было!

Когда Дуся равняется со столиком командира, Лорейда встаёт, резко отодвигает стул, который с силой врезается в официанта. Тот шатается, но не падает, а вот содержимое подноса, скользит с него и целенаправленно летит в меня. Ну, что ж, лакомство я всё-таки получаю. Оно вольготно стекает с лица и сочными абстрактными мазками ложится на мою обширную грудь, а обжигающий напиток весело исходит паром на моём правом предплечии.

Раздаётся мощное групповое: «АХ!!!» И я, как бы, глохну.

– Возьмите пожалуйста, – слышится с боку полуписк.

Это Юля протягивает мне салфетку. Поворачиваюсь, беру лоскут и очухиваюсь. Кажется теперь слух обостряется раз во сто, слышно как в дальнем углу моргает старпом. Была бы помоложе, наверное, кинулась бы бежать. Но где я и где бежать? Выдыхаю, обтираю лицо, с интересом рассматриваю грудь и руку. Только после этого понимаю, что рука обожжена.

Начинается ритуал суеты и сочувствия. Первой солирует Лорейда! Я, правда, ни шиша не понимаю, потому как она не удосуживается перейти на вселенский. Одновременно с ней подскакивают профессор Шапиро и какой-то фиолетовый дядечка.

– Тамара, – спокойно, но жёстко говорит профессор, – Вы можете встать?

Я, молча, встаю и мы идём. Идём в тот самый кабинет бортового медика, что находится напротив столовой. Видимо шок тормозит мои эмоции, потому что руку ощутимо печёт, но терять сознание я не тороплюсь. Тем более, что добрый доктор очень быстро и профессионально обрабатывает место ожога и руке сразу становится холодно.

– Выпейте это,– говорит доктор и протягивает стакан с чем-то мутным и пахучим.

Пью. Доктор посыпает руку какой-то пудрой и велит в течении часа не трогать и не мочить. Сижу, рассматриваю своё отражение в дверце шкафчика: вся такая красивая, как после взрыва на фабрике красителей, волосы нет бы лежать в аккуратной блондинистой стрижке – стоят вздыбленным ирокезом непонятного цвета, да ещё и рука, как пончик припудренный. «Твою ж мать!» – не удерживаюсь я от комплимента, потом смотрю ещё раз и добавляю кое-что смачное, по-нашему, по-русски! Фиолетовый доктор смотрит подозрительно, а милый Яков Мосеич просто ржет.

– Дайте что ли салфетку, – говорю,– Надо, наверное, привести себя в относительно божеский вид?

Дают, но она только усугубляет картину.

– Спасибо, – говорю, – ДокторА! Я, пожалуй пойду. Провожать не надо! – на корню пресекаю все благородные порывы медиков, встаю и выхожу вон.

Почти направляюсь к себе, но вижу, что мои попутчики и часть команды всё ещё в столовой. Решаю зайти и обнародовать, что ничего страшного не случилось. Пока иду, слышу противный голос Лорейды, которая (о чудо!) на вселенском на кого-то страшно ругается за использование устаревшей техники. Захожу и тихонечко стою в дверях. Лицедейство продолжается. Орёт она, оказывается на капитана и повара. Те злятся, но молчат. Только она затыкается, чтобы перевести дух, встреваю в монолог:

– Уважаемый Сахим, спасибо вам большое! Ужин был превосходный. Только, ради бога, не рассказывайте мне из чего вся эта красота приготовлена. Пусть сохранится интрига.

Он подёргивается лицом, подходит и начинает извиняться. Беру его за руку, (ладонь слава богу не в пудре) и продолжаю:

– Вам не за что извиняться. Ни вы, ни Дуся ни в чём не виноваты. Это просто несчастный случай, – говорю, но не могу удержаться от испепеляющего взгляда на розовую заразу.

– Дуся… Он хороший исполнитель, я уверен, что он не мог сделать это преднамеренно, – грустно оправдывается повар.

– Я знаю и очень надеюсь на то, что и вы, и он ещё порадуете нас своим обществом. Круиз ведь только начался.

– Позвольте и мне присоединиться к извинениям, – покаянно говорит капитан.

Хочет продолжить, но я резко перебиваю:

– Стоп! Кончаем прения! Пардон, за мой тульский! Извинения принесены, я их приняла и давайте на этом зафиналим. Если я ещё хоть пять минут тут простою, то моя блузка насмерть приклеится к организму. Я вернулась только для того, чтобы все убедились в моём здравии, а ещё чтобы сказать спасибо кормильцам. Сейчас, я пожалуй пойду.

Разворачиваюсь и ухожу. Уже на подходе к каюте чувствую, что вырубаюсь. «Это чего же мне такого засыпательного доктор попить дал? Не, не, не! В коридоре спать нельзя! Надо до кроватки добраться, а то народ неправильно поймёт бабушку! Опять же липкость с тела необходимо смыть и так, чтобы пудра на ожоге осталась. А для этого, Тома, стоять! Не падать!»

Вваливаюсь в убежище и прямиком в ванную. Там скидываю загвазданную одёжку. Душ принимать не рискую, потому кое-как смываю под краном с головы остатки десерта и губкой тру то, что могу стереть. Чем-то вытираюсь, влезаю в любимую ночнушку и заползаю в кроватку. Натягиваю одеяло вместе с покрывалом и уплываю в нереальность. Где-то на границе сознания слышу голос Глюка:

– Томочка, не грусти.

«Интересно, как он понял, что я в печали? Я же ему этого не сказала? Ай, ладно… Всё завтра…»