Джэм Небеский - Философская сатира абсурда

На остановке Смотрелкин тихонько встал и на цыпочках вышел. Когда двери закрылись, и автобус поехал, Смотрелкин разразился громким диким хохотом. А спустя мгновение, оглядевшись вокруг, он вдруг понял, что и не автобус это был вовсе, а метро, и что ехать ему до конечной станции вместе с Сонным соседом… Ну сплюнул, выругался. С кем ни бывает… Чертыхался в забвении сам с собой он битый час. Наконец решился сесть на следующий поезд. Только вот электрички уже не ходят. Завтра приходите.

Позвонила вдруг в пятницу Татьяна своему мужу Василию. По дисковому телефону позвонила – с работы домой. Василий тем временем читал дома свежую воскресную газету. Татьяна была на работе соответственно.

Мужик поднял трубку с общепринятым «алло». И услышал он в ответ: «Здравствуй, Василий». Тот немного помычал в трубку в догадках, мол: «Ага, эм, кхе-кхе, добрый день, вечер, здрасьте…». «Теща, наверно…» – подумал он.

«Алло! Васька ты чего мычишь- то, а не отвечаешь, дорогой мой?» – спросила жена.

«ТЕЩА???… странно…» – подумал Вася, после чего сказал в трубку: «Богатой будете, Марья Ивановна, я вас сразу было и не узнал…».

На том конце провода со смехом жена выдавила: «Дорогой, это я – твоя жена Таня!».

«Тьфу, блин. Что ты меня так пугаешь- то…? Я уж думал твоя мать опять собирается к нам в гости на чай на недельку – другую…» – прогремел раздраженно встревоженный муж и положил трубку.

«Странно…» – подумала жена, услышав гудки.

«Дура» – ответил муж.

«Сам дурак!», – ответила Марья Ивановна, открывая входную дверь.

В комнату вошел Темечков. Он, как всегда уставший после трудового рабочего дня, еле волочил ноги, подтягивая по очереди то левую, то правую. Ничего ему уже в такие минуты не хотелось! Лишь бы поскорей принять душ, переодеться и завалиться спать в любимую кровать.

По дороге домой он долго думал о прохладном душе и чистой свежей пастели. Он представлял себе все в мельчайших неизбежных деталях: как он входит, берет с собой в ванную комнату свою белоснежную пижаму, раздевается и залезает в ванну. Еще более детально он старался прочувствовать прохладный душ, после которого надевает ту самую обволакивающую сном пижаму, выходит из ванной, выключает в ней свет… Затем он входит в ту самую комнату, выключая в ней свет, и падает без сил на кровать, мгновенно засыпая и удаляясь в мир чудес. Далее, быть может, даже и посапывает робко.

И вот Темечков вошел в комнату, все по-прежнему думая о расслабляющем душе… Он так тщательно представлял себе всю эту манящую процедуру, что шел уже на автопилоте. Герой зашел в комнату и тут же начал одновременно искать пижаму и снимать рабочие брюки. Еле стоящий на ногах, он метнулся по комнате, вдруг вспомнил про душ и, валясь в сторону, накренившись всем телом, выключил в комнате свет. Путаясь в штанинах, трудяга наступил левой ногой на правую полуспущенную штанину, и в темноте упал и ударился обо что- то темечком, выдавив при этом звонкое «АЙ!».

Через минуту, мертвую тишину, расплывающуюся по всем углам, нарушил громкий сладкий храп.

«Ай-да Темечков! Ай-да соседушка! Вот где преемственность! Как водится, опять мечтал о душе…» – проснувшись, молвили соседи.

Влюбился Дровакин в Низачтоеву…

Они вместе ездили иногда в институт. Учились- то они в разных вузах, просто жили неподалеку друг от друга. Минут 30 ходьбы. Вот и встречались взглядами иногда в общественном транспорте. Особенно стабильно по пятницам… Ну и половину пути они ехали вместе. Вместе по- отдельности.

Дровакин сам по себе парень застенчивый, робкий, стеснительный. Чемпион по скромности, одним словом. Смелости у него от природы маловато, а чтобы подойти, да заговорить, познакомиться – и вовсе из области фантастики.

Долго он репетировал перед зеркалом и наконец- то решился. Взял с собой во фляжке грамм 150 для храбрости, чтобы выпить перед знакомством – так, на всякий случай – и тронулся в путь…

Как раз в тот день проистекала пятница на дворе. Дровакин был полностью уверен, что они опять будут ехать в одном автобусе вместе- по- отдельности. Заходит в автобус и рыскает глазами… и, конечно, же, находит…

Готовится, повторяет тихонечко репетицию себе под нос, бурча как прокаженный, затем трогается по направлению к желаемому объекту… Вспоминает про фляжку: “Ай-я-яй!”. Вдруг резко останавливается и выпивает все ее содержимое залпом, совершенно забыв про то, что он вообще- то непьющий. Вытирает губы, выдыхает и делает еще несколько шагов, но тут же ноги ловеласа подкашиваются, глаза косеют, и он падает пьянющий на пол и засыпает…

Крепко так засыпает. На весь объем фляжки, согласно своей комплекции и опыту выпивохи. Ну и спит теперь…

Вот и познакомились.

Баба кричит. Мужик молчит. Дитя спит.

Баба кричит. Мужик чешет макушку. Дитя спит.

Баба кричит. Мужик ковырнул в носу разок- другой. Дитя спит.

Мужик поковырялся в зубах, затем сплюнул. Баба раздраженно с удивленным взглядом посмотрела на него. Мужик закашлял. Баба чихнула. Мужик кашлянул. Баба чихнула. Мужик ковырнул в ухе. Баба закашляла. Дитя проснулось в явном недоумении, в застывшем взгляде решило мир не познавать и заревело. Мужик с упреком посмотрел на жену. Она непонятливо чихнула, потом поправила платье, грудь, и принялась успокаивать дитя. Мужик поправил штаны. Дитя ревет.

Баба руки в боки. Мужик руки в брюки. Дитя руки в рот и опять ревет.

Баба закашляла. Мужик подхватил и продолжил. Дитя удивленно смотрит, изредка похлюпывая. По всей видимости появилась надежда на развитие аттракциона. Мужик почесал пузо. Дитя взвизгнуло от радости наблюдения процедуры почесывания. Баба чихнула, затем вместе с ребенком они посмотрели на мужика.

Пауза…

Мужик вопросительно повел головой и руками, затем громко икнул… Баба закричала на мужика. Ребенок заревел. Мужик молчит, опустив голову и скрывая стеклянные глаза. Дитя ревет. Баба кричит, но вдруг закашляла. Мужик виновато почесал зад. Баба руки в боки и опять давай кричать. Мужик чихнул в унисон с карапузом. Дитя смеется и радуется такому совпадению. Баба чихнула. Мужик вытер нос, икнул и опять закашлял.

Пауза…

Мужик поднял голову и вопросительно посмотрел на жену, потом на ребенка. Баба с детёнышем закашляли. Дитя снова заревело. Мужик чихнул, почесывая затылок. Баба закашлялась. Мужик, с глупым выражением лица, плавно переместился с почесывания затылка на макушку, одновременно так же и закашлял в одной тональности.

Баба икнула, и, покачнувшись, упала в обморок.

Мужик, глядя на это, развел от удивления ушами, покачал головой, убрал руки в брюки. Затем он закашлял, развернулся и пошел. Дитя посмотрело вслед мужику, потом вдруг чихнуло и заревело. Мужик, буркнув “ах, да”, вернулся за “своими”.