Виктория Князева - Медное царство

Яга билась не на жизнь, а на смерть. Меч будто увеличивался в ее руках, полыхал красными лучами — заклятие огня все‑таки решено было применить. Теперь меч не столько ранил, сколько обжигал, достаточно было только прикоснуться клинком к телу, чтобы кожа покрылась бугристыми пузырями.

— Вот же чертова баба, — изумленно простонал один из братьев, бессильно падая наземь, — это, поди, сам бес в юбке.

На беса Яга обиделась. Резко ушла в сторону от очередной атаки и, хмыкнув, взмахнула левой рукой, мизинец и указательный палец так и вспыхнули синеватым огнем. Братья в испуге отпрянули, а Яга быстро начала чертить в воздухе двойную пентаграмму, которая трепетала перед ней, словно полотнище флага на сильном ветру. Через пару мгновений рисунок был окончен и тут вдруг ожил, заискрился серебряными всполохами и, наливаясь ровным свечением, начал подниматься от земли. Завис в полутора саженях над головами недобитых стражников, развернулся, будто лег плашмя на воздух и, загудев, начал вращаться все быстрее и быстрее. От пяти его углов разошлись тонкие белые линии, вспыхнули и сами собой начали свиваться в какой‑то сложный узор, который кольцом обвился вокруг самой пентаграммы. Явственно запахло дымом. Братья, до сих пор не понимающие, что происходит, словно опомнились. Уже не обращая внимания на Ягу и Ваню, отталкивая друг друга, они стремглав бросились в разные стороны. Но далеко им отбежать не удалось, от пентаграммы отделились яркие лучи, похожие на стрелы и, издавая пронзительный скрежет, настигли беглецов всех до единого. Через пару минут все было кончено — от братьев остались только кучка пепла да выжженное место на земле, где больше никогда не суждено было вырасти траве.

— Кончено дело, — облегченно выдохнула Яга, — вот теперь точно все. — И уже своим обычным тоном добавила, обращаясь к Ване: — А ты‑то чего стоишь? Мы зачем пришли? Воду давай набирай, пока подмога не подоспела, меня на новое сражение уже не хватит.

Ваня кивнул и бросился за ковшом. Дважды обежал колодец, прежде чем обнаружил его. Ковш лежал на земле, порядком помятый, с оторванной ручкой, но все‑таки целый. Теперь надо было набрать воды. Иван, почесав голову, внимательно осмотрел колодец. Был он непомерно велик, на двух столбах крепилось огромное бревно с веревкой, обмотанной вокруг него. Большое колесо с ручкой укреплено было довольно высоко от земли, и вела к нему небольшая деревянная лесенка, на которую и взобрался Иван. Ведра не было. Ваня виновато посмотрел на Ягу и развел руками:

— А как воду‑то набирать? Ковш, что ли, привязывать надо?

— Вот еще, — возмутилась Яга, — умник нашелся! За что ты его привязывать будешь?

— А как тогда? — Ваня чувствовал себя дураком и старался не показаться еще дурнее, высказывая собственные предположения.

— Как, как… — Яга тяжело дышала и, казалось, никак не могла прийти в себя, — обвязывайся веревкой, бери ковш и спускайся в колодец. Я колесо крутить буду.

— Туда?! — Ваню аж передернуло от такой перспективы. — Я не смогу!

— Сможешь, — заявила Яга тоном, не терпящим возражений, — не зли меня. Бери конец веревки, завязывай.

Ваня понял, что лучше не спорить. Пересилив страх, с удивлением понял, что хоть что‑то ему позволят сделать самому, вернее, хоть что‑то ему по силам. Правда, руки не слушались, мокрая веревка так и норовила вырваться из рук. В конце концов узел был готов. Яга взглянула и ужаснулась.

— Да ты что! Потонуть вздумал?! Кто так вяжет, давай сюда!

И она потянула за свободно свисающий конец веревки. Узел мгновенно развязался, и веревка упала к ногам Вани. Тот сокрушенно поник головой.

— Эх… — Яга уже не стала и ругаться. Молча обмотала Ваню веревкой, пропустила ее дважды между ногами так, что Ивану сложно было безболезненно пошевелиться. Он попытался было что‑то возразить по этому поводу, но Яга только буркнула: „Потерпишь“, — и затянула сильнее. Прочный узел она сделала на животе, с тем чтобы Ване было удобнее держаться за спасительную веревку — ступеней‑то в самом колодце не было.

— Ну, пошел, — Яга подтолкнула Ваню, — я буду потихоньку разматывать веревку, а ты смотри, нащупывай ногами любой выступ, чтобы легче было спускаться. До воды довольно далеко, береги силы. И еще, — тут она нахмурилась, — водятся в колодце разные… разности. Так что постарайся соблюдать тишину и ни на кого ненароком не наступить. Как наберешь полный ковш — дергай за веревку до трех раз, я тебя вытяну. На‑ка вот. — И она сняла со своей шеи небольшой янтарный кружок, висящий на длинной серебряной цепочке. Надела его на Ваню, погладила кружок пальцем, и он засиял ровным желтоватым светом.

— Спасибо, — шепотом почему‑то произнес Иван, — я пошел.

— Иди, — почти ласково ответила Яга, — и ничего не бойся.

Ваня потерянно кивнул и взошел на уже знакомую лесенку. Веревка была тяжелой и тянула назад, но Иван все же сумел подняться по ступенькам и встать на верхнее бревно колодезного сруба. Осторожно заглянул в колодец, увидел, как далеко внизу поблескивает отраженная в воде луна. Потихоньку свесил вниз одну ногу. Нащупал край бревна, наступил на него, проверил — прочно ли? Оказалось, нога стоит хорошо, дерево не было скользким, и Ваня, чувствуя, как сердце готово выскочить из груди, начал медленно спускаться в колодец. Веревка сильно давила на пояс, сдирала кожу, но Ваня ничего не замечал, полностью погруженный в созерцание колодезных глубин. Янтарь на груди разгорался все ярче, так, что ощущалось его тепло, освещал дорогу, и Ваня уже различал и жесткий сухой мох, который царапал руки и осыпался, оставляя на коже болезненные следы, и бледные грибы — то плоские, как блины, то раздутые, как сливы. Пахло гнилью и болотом, где‑то внизу кто‑то тихо плескался и тоскливо посапывал. Успокаивал только мерный скрип колеса, раздающийся время от времени, когда Яга делала очередной поворот. Ее присутствие, прежде довольно тягостное, сейчас занимало все Ванины помыслы, потому что он и подумать не мог о том, чтобы остаться одному. Кто‑то заквакал, Ваня вздрогнул. Посмотрел в темный угол, откуда раздалось кваканье, посветил янтарем и обнаружил сидящую верхом на грибе одинокую лягушку, маленькую, но на удивление зеленую.

— Простите, вас, случайно, не Иваном зовут?

— Иваном, — ошалело ответил Ваня внезапно охрипшим голосом.

— А вы, часом, не царевич будете? — обрадованно квакнула лягушка.

— Не, — помотал головой Ваня, — я просто Иван.

— Тогда извините, — загрустила лягушка, — ошибочка вышла.

— Да ничего страшного, бывает, — ободрил ее Ваня и, пообещав себе больше ничему здесь не удивляться, начал спускаться ниже.

Веревка пружинила, колесо надежно скрипело, ноги сами собой находили новые выступы в колодце. Ивану начало казаться, что не все так страшно, но вдруг в тишине раздался многоголосый писк, похожий на человеческий крик. Ваня вжался в стену, стараясь унять заколотившееся сердце, и тут его ослепили сотни зеленых огоньков. Целая стая летучих мышей, невероятно мелких, но с ярко светящимися глазами, влетела в колодец. Они, словно обезумев, носились вверх и вниз, крыльями сбивали грибы и без толку бились о холодные стены. Ваня висел ни жив ни мертв, стараясь слиться со стеной и почти не дышал. Наконец мыши угомонились, опустились к самой воде и пропали. Иван понятия не имел, куда же они делись, постоял еще пару минут и снова стал спускаться. Больше ничего удивительного или страшного в колодце ему не встретилось, и он шаг за шагом добрался до заветной воды. Там, балансируя на одной руке и стараясь не обращать внимания на жгучую боль в паху, он осторожно зачерпнул полный ковш мутной воды и трижды дернулся всем телом, сообщая Яге, что готов.