Виктория Князева - Медное царство

— Встать!

Иван попытался встать, но не смог. Шум тем временем смолк, свет угас. Ваня лежал на полу в большой полутемной зале, озаряемой только несколькими факелами на стенах. Зрение возвращалось к нему постепенно, он уже смог различить сводчатый потолок, расписанный чудными цветами, огромные окна, куда проникал лунный свет, который слюдяная мозаика рассекала на множество лучей. В самом конце залы на троне сидел человек, в котором Ваня сразу признал царя Далмата. Несмотря на внушительные габариты, царь вовсе не казался грозным, очевидно, его только что подняли с постели. Лицо заспанное, а в длинной белой бороде застряли птичьи перья, скорее всего из подушки. Ясные голубые глаза царя были полуоткрыты, спутанные пряди седых волос падали на грудь. Одет царь Далмат был в длинный голубой кафтан, небрежно наброшенный поверх какого‑то халата, кушак царь и вовсе держал в руке. Ваня уставился на босые ноги царя с невероятно длинными нестрижеными ногтями. Далмат смутился и постарался как можно грознее стукнуть кулаком по колену. Видимо, переборщил, поморщился от боли и спросил сдавленным голосом:

— Кто ты, похитник?

— Я Иван, — честно ответил Ваня, — я не похитник, я несчастный человек.

— Да‑да, — ворчливо сказал царь, — все вы горемыки несчастные, калики перехожие, а как огнецветку воровать, так откуда только что берется! Ну, выбирай.

— Чего выбирать? — удивился Иван.

— Ну как чего, — Далмат задумчиво почесал пятку, — какой тебя смерти предать.

— То есть как это смерти, — опешил Ваня, — зачем смерти?!

— Положено! — отрезал царь. — Ты птицу похищал? Похищал. Другое дело, что не похитил, но это уже твои личные трудности. Главное — попытался. Не отпускать же тебя!

— Батюшка царь! — взвыл Ваня, уже мысленно прощаясь и с головой и со Светлоярой. — Да как же это так!

— А так, — равнодушно пожал плечами царь Далмат. — Эй, стража!

Дверь отворилась, но вместо стражи в зал ворвалась взлохмаченная царевна Калина. Прямо с порога она быстро затараторила:

— Отец! Не губи этого доброго молодца! Я сама во всем виновата, сама ему огнецветку отдала!

— Зачем? — изумился царь, но тут же погрозил дочери пальцем. — Эге!.. Чай, понравился молодец, вот и решила на себя вину взять?

Царевна покраснела и смутилась, но тут же нашлась:

— А хоть бы и так! Неужто пойдешь супротив моего желания?

Далмат смутился. Видимо, доченька у него была еще та штучка, с такой спорить себе дороже. Но царь решил пойти на принцип:

— А понравился, нет ли, мне что за дело! И чем это Ванька тебе глянулся? Птицу и ту добыть не сумел, весь дворец на ноги поставил, неумеха! Небось, вместе с клеткой ухватил?

— Да нет же! — Калина гневно взмахнула рукой. — Это я! Я уронила клетку! Ко мне в светелку Будислав вломился, начал меня целовать‑миловать, я от него бежать вздумала и ненароком задела столик с клеткой!

— Будислав?! — Царь так и подскочил. — Будислав тебя целовал? Да как он посмел? — Далмат задыхался от злости. — Позвать Будислава! Ко мне! Живо!

Далмат, не в силах сдерживать себя, вскочил с трона и, путаясь в полах халата, бросился к Калине:

— Девка распутная! Мало тебе, что половину войска мне попортила, не солдаты, а барышни кисейные! Каждый второй в зятья метит! Так еще и до верных богатырей моих добралась! Признавайся, дурная, зачем на парня напраслину возвела? — И царь махнул рукой в сторону Ивана.

Ваня растерялся, но нашел‑таки в себе храбрости защитить царевну:

— Ваше царское высочество… величество! Клянусь, твоя дочь — достойнейшая девушка! Я сам, я сам во всем виноват!

— А ты помолчи! — Далмат грозно замахнулся рукой. — Помолчи! Когда нужно будет, тогда и говори, а сейчас дай мне спокойно заняться наконец воспитанием дочери!

Иван решил, что умнее всего будет не вмешиваться в семейные дела. Тем временем стражи привели Будислава. Тот был напуган, бледен, но молчал.

— Так‑так, голубчик, — иронически начал царь, — значит, полюбилась тебе моя Калинушка‑краса?

— Полюбилась, царь‑батюшка! — поклонился богатырь. — Мочи нет, как полюбилась!

— И, значит, как водится, пирком да за свадебку? Совет, мол, да любовь?

— Э… — Будислав был явно не готов к такому повороту событий. — С‑свадебку?

— Да‑да, — кивнул Далмат, — все как положено, а?

— Да, — с готовностью согласился Будислав, — сделай такую милость! Одним словом… Благослови, батюшка!

Царь аж взвизгнул от такой наглости:

— Ах ты, собачий сын, холоп! Себя не помнишь?! Знай свое место, щенок! Стража. — Далмат хлопнул в ладоши. — В темницу! Чуть рассветет — повесить на городской площади!

Стражники, до сих пор хранящие молчание, хором ответствовали: „Будет исполнено, батюшка царь“, — и увели богатыря. Далмат, немного переведя дух, пробормотал:

— Ишь ты! Благословить его!

Он разгладил бороду, с отвращением выдернул из нее перья, стыдливо прикрыл халат кафтаном и посмотрел на Калину:

— Ты чего стоишь? Ты чего ждешь? Ну‑ка быстро в постель, ночь на дворе!

Царевна поклонилась и быстро пошла прочь. Проходя мимо Ивана, она хитро улыбнулась ему и шепнула что‑то вроде: „Ах ты, эдакий душка“.

Калина ушла, стражи пока не возвращались. Царь молчал, Ваня смотрел куда‑то в пол и думал о том, казнят ли его, как и Будислава, на рассвете или же царь отложит это мероприятие до вечера. Несколько минут в зале царила полная тишина.

— Замуж мою девку взять не хочешь? — неожиданно поинтересовался царь Далмат. — А то я таким манером всех своих богатырей перевешаю.

Ваня ошарашенно покачал головой. Царь, казалось, несильно и расстроился.

— Ну и ладно, это уж не твоя забота. Хотя, ты подумай как следует: девка даром что беспутная, зато первая красавица в Серебряном царстве, ну и… приданое, само собой. Полцарства не дам, но пару торговых городов — это я тебе обещаю. Чего? Не хочешь? Ну и ладно, не хочешь как хочешь. — Он помолчал, пожевал губами. — Сказывай, за какой надобностью тебе огнецветка‑то сдалась? Чай, дорого не продашь, пользы от нее никакой, разве что по ночам светить заместо лампады. Да и ест много — поди, поболе всей моей дворни за день лопает. Оно, конечно, диковинка, да только теми диковинками в наше время не больно кого и удивишь. Ну? Зачем?

Ваня вздохнул и решил, что терять ему нечего:

— Батюшка царь! У царя Елисея есть дочь, Светло‑яра…

— Светлояра? — оживился Далмат. — Знаю, красивая девка. И что?

— Она моя невеста, — смущенно сказал Иван, — вот ее батюшка и затребовал…

И Ваня поведал царю Далмату свою историю от начала и до конца. Царь слушал внимательно, не перебивал, спросил только под конец:

— А от меня‑то ты что хочешь?

Ваня повалился ему в ноги:

— Ваше царское! Не вели казнить! На что тебе птица‑огнецветка, сам говоришь, не велика в ней корысть! А мне за нее царь Елисей мою Светлояру вернуть обещался!