Владимир Кнари - Графоманы не плачут

И тут я вновь ощущаю: это – твой Враг. Враг, которого ты обязан уничтожить. И с криком ярости, с пеной берсерка на губах я ударяю ножом ему в спину. Но ярость не лучший помощник – лезвие, скользнув по лопатке, находит щель возле ключицы, пронзает слабую плоть и уходит по самую рукоятку.

Уже понимая, что рана не смертельна, я резко выдергиваю нож. Он, Враг, медленно, как в вязком тумане, начинает поворачиваться ко мне. Ага, я достал тебя! Теперь ты понял, что я уже здесь!

Я дёргаю его за раненое плечо, быстрее разворачивая к себе, и вновь втыкаю нож. Я должен попасть ему в сердце, должен! Но, видимо, весь мир против меня… Лезвие вновь съезжает по рёбрам и уходит ниже, протыкая лёгкое.

Кровь льётся из раны в плече, его руки даже не пытаются подняться и хотя бы оттолкнуть меня, только пальцы сжались в судороге, в мгновение став похожими в этом сумеречном свете на когти.

С криком бешенства я вырываю нож из его плоти, запёкшаяся кровь на моих руках покрывается свежей. Новая порция яда… Я заношу руку для последнего удара и тут…

Солнце жарило немилосердно.

Гэл услышал скрип калитки и повернулся навстречу гостю, отложив очередное полено. Топор он воткнул в бревно возле сарая, снял с двери рубаху и вытер ею пот со лба.

Кузнец Холхо приближался к нему, пробираясь по узким тропинкам между бесчисленных грядок. Старый приятель Холхо, которого обожала вся детвора, девушки просто висли на нём, а он даже не замечал этого, и потому в свои почти сорок лет так и оставался холостяком. Он был здоров как бык, запросто гнул руками подковы на потеху мальцам, но никогда и мухи не обидел. Казалось, что на его лице всегда играет улыбка, а радость и умиротворённость так и разбегаются от него тёплыми волнами во все стороны.

Но именно сейчас Холхо почему-то был темнее тучи. Ещё издали он помахал рукой Гэлу. Пёс Дрок тоже учуял гостя и выскочил навстречу, молотя себя хвостом по бокам и аж подпрыгивая от нетерпения вылизать ему лицо. Холхо стойко выдержал вылизывание рук, пощекотал Дроку шею, и только тогда собака соблаговолила отпустить его.

Подойдя наконец к Гэлу, Холхо протянул ему руку и произнёс зычным басом, хотя и попытался говорить тише:

– Здорово, Гэл.

– Здорово. Давай вовнутрь зайдём, печёт ужасно. – Гэл вошёл в сарай и сел на доски у стены, а Холхо облокотился о косяк двери, оставшись у порога.

Он явно пришёл не просто поприветствовать старого друга, но подталкивать его к разговору не хотелось. Захочет – сам скажет. А не решится – так оно и к лучшему, наверное.

– Выборы скоро… – наконец выдавил он из себя.

– Как всегда, – ответил Гэл, не понимая, к чему клонит кузнец.

Холхо тяжело вздохнул, посмотрел на топор, легко достал его из колоды и повертел в руках.

– Тебе ничего выковать не надо? – произнёс он, разглядывая лезвие.

– Да нет, кажется…

– А то заходи… Я тут мимо проходил, дай, думаю, спрошу, не нужно ли чего Гэлу.

Гэл взглянул на него исподлобья. Нет, что-то с ним сегодня не то творится. Взгляд какой-то растерянный. Не за этим он сюда пришёл, не за этим.

– Как твои дела-то вообще? – спросил он, чтобы поддержать разговор.

– Да… более-менее. Помаленьку. Там коня подкую, здесь кочергу сделаю. Солидных заказов нет давно, – какое-то сожаление чувствовалось в его голосе.

– Ну так радоваться должен! На славу, значит, работу делаешь, раз люди так долго не обращаются.

– На славу, – опять со вздохом согласился Холхо.

Вроде бы он и порывался что-то сказать Гэлу, но то ли опасался расстроить, то ли боялся оказаться непонятым, а потому только мялся и молчал. Гэл в свою очередь и не знал даже, что предпринять. За все годы их знакомства, со времён совместных детских проказ и до нынешних дней, он ещё ни разу не видел, чтобы Холхо был так озабочен чем-то. Да ещё эти постоянные вздохи каждую минуту…

– Как думаешь, кого выберут в этот раз? – тихо спросил Холхо.

Наверное, именно с этим и связано его поведение, решил про себя Гэл. Выборы должны состояться уже послезавтра. Но вот почему это так взволновало Холхо?

– Не знаю даже, – ответил он вслух. – Это Совету решать, на то они весь год и наблюдают за нашей работой.

– Знаю, что Совету, но ведь кого-то они выберут. Знать бы, кого…

Странно, что Выборы так взволновали Холхо. Выборы были всегда, это было как явление природы. Только не стихийное, а происходившее в чётко определённый день каждый год. Каждый год Совет выбирал кого-то из общины, это было не просто привычно, это просто было . Было и всё. Гэлу даже и в голову никогда не приходило задуматься о том, кто же будет избран в очередной раз.

А вот Холхо это пришло в голову.

– Как думаешь, меня могут выбрать? – почти неслышно спросил он.

– Тебя?! – изумился Гэл.

– Здравствуйте, дядя Холхо, – раздался вдруг девичий голос позади кузнеца. Холхо отодвинулся и первым делом в сарай заскочил Дрок, сразу кинувшийся вылизывать своего хозяина, будто не видел его много лет. Вслед за псом на пороге появилась Эла в своём белом платьице. Она остановилась на пороге, и в свете солнца стала видна её точёная фигурка, просвечивающаяся под тонкой материей.

«А девчонка-то выросла, я и не заметил…» – подумал Гэл, сразу позабыв про последние слова Холхо.

– Папа, мама звала всех в дом. Обед стынет. – Она озорно улыбнулась кузнецу и убежала.

– Что ж, обедать так обедать… – охнув для приличия, Гэл поднялся. – Идём, Холхо. А то ты уже отощал на своей холостяцкой диете. Сейчас моя Клэ покажет тебе, что такое настоящая стряпня. А вообще, – он похлопал Холхо по спине, – жениться тебе, брат, надо. Дети, они все беды снимают…

Как назло, в день Выборов погода испортилась, и с пасмурного неба сыпал мелкий дождик. Гэл по привычке поднялся рано, но по закону работать в этот день запрещалось, поэтому, позавтракав, он сидел у окна и наблюдал, как свинья катается в свежей грязи, подставляя то один бок, то другой тёплым струйкам воды. Курица со своими цыплятами тоже не была сильно расстроена сменой погоды, малыши норовили убежать каждый в свою сторону, а бедная мамаша разрывалась, стараясь собрать их всех вместе от греха подальше.

«Скотине закон не писан… Что праздник, что будние, знай, живут себе да и всё…»

Наконец время пришло, и Гэл стал собираться. Он надел свою самую красивую куртку и новые штаны, что Клэ прикупила ему на ярмарке. Обняв на прощание жену и поцеловав дочурку, он двинулся к зданию Совета. Дрок было увязался за ним, но Гэл погрозил ему пальцем, и пёс, повесив уши, спрятался в своей будке.

Площадь перед Советом уже была заполнена народом – похоже, не он один изнывал дома от безделья. Тем не менее, по узким улочкам всё прибывали и прибывали новые люди. Сегодня здесь соберётся почти весь их городок. День Выборов!