Игорь Гардер - Я Орк. Юность

Малыш и сейчас повел себя не как орк своего возраста, не бросился на врага что стоял перед ним. Он сделал несколько шагов назад в кусты и, немного углубившись, встал между двух из них. Кусты своими ветками образовывали арку над звериной тропой, по которой он и вышел. Заняв таким способом выгодную позицию для себя и неудобную для новобранцев, оставил между собой и ими связанного пленника в виде дополнительного препятствия.

Молодые повели себя как бараны. Они разделились: – один стал обходить, а другой склонился и хотел оттащить пленника. Самой его большой ошибкой было то, что он перестал контролировать орченка, а сосредоточился полностью на пленнике. За что и поплатился. Малой воспользовался моментом и сделал резкий прыжок из кустов. Одновременно, в прыжке, тупым концом копья ударил точно в лоб горе-бойца. Тот закачался и сначала сел на пятую точку, а затем завалился на спину. Я еле сдержался. Это же надо – он подшлемник не надел. За это и поплатился. Жарко ему, видите ли. – Ничего, я ему покажу, что такое жарко.

Второй бросился на орка, пока он раскрылся, и сбил его с ног. Вместо того чтобы зафиксировать его руки и связать, начал его бить по лицу и при этом кричать, что он его за друга сейчас убьет. Я бросился разнимать, пока он в действительности не пришиб мальца.

Пока я преодолевал несчастные три десятка метров и спешил спасти орчонка, пришлось спасать новобранца. Орчонок сначала зарычал как дикий зверь, а затем схватил одну из рук и начал ее перегрызать. Я успел вовремя – ударом ноги вырубил орка и, достав ремень, перетянул руку новобранца выше порванной вены. Потом наложил повязку на саму руку.

– Он мне руку отгрыз! Он мне руку отгрыз! – раз за разом повторял вчерашний подмастерье.

– Не ной, это тебе не кирпичи из глины лепить! – рявкнул я. – Руку он тебе не отгрыз, так, пожевал немного. Кровь я остановил, но целителю надо будет показать.

– Он друга моего убил, мы вместе… – начал он, заикаясь, лепетать.

– Живой он. Но я вам не завидую. Вы опозорили наш легион, три легионера не смогли справиться с одним орчонком.

– Так мы еще не легионеры, мы не прошли курс подготовки, – робко начал он оправдываться.

– Форму надел, значит, легионер. А вашей подготовкой я лично займусь. «Да и куда я денусь, полусотник с меня еще за них стружку снимет», – подумал я.

Пока я перевязывал и успокаивал бойца, поднялся тот, что получил по лбу, освободив связанного, что лежал и старательно мычал, пытаясь привлечь к себе внимание. Он вскочил, натянул штаны и стал пинать пацана, что так и лежал без сознания. Пришлось немного учить уму— разуму. Во время учения помял ему морду лица и немного ребра.

– Ты и ты – привести пацана в чувство. А ты помоги сделать носилки.

– Не стоит беспокоиться, я и сам дойду, – произнес тот, что баюкал руку. Я так и не узнал, как их зовут.

– Слышь, ты, Жеваный, ты не то что сам пойдешь, ты у меня побежишь.

– Меня мамка нарекла…

– Мне насрать, я теперь вам и мама, и папа. Ты Жеваный, ты Клюнутый, а ты у меня будешь, – и, ехидно, посмотрев на третьего, сказал: – Вонючка. Но если тебя не устраивает новое имя, могу предложить на выбор…

– Меня устраивает, – перебил новобранец и, схватив орчонка под руки, потащил его к воде.

– Мать вашу! Вы что, решили мне его утопить? – рявкнул я что есть силы, увидев, как горе-бойцы стали затаскивать пацана в воду.

– Никак нет! Мы его окунем, он и очнется!

– Вы дебилы! Представьте, что будет, когда он придет в себя от того, что два осла его топят? Положите на берег и водой отливайте. Да смотрите мне, не дай бог с ним что случится, я вас лично на ближайшем дереве повешу. Если думаете, что я шучу, то ошибаетесь.

Угроза возымела действие, новобранцы аккуратно вернули мальца на берег и стали поливать водой из фляжек на лицо. Когда пацан пришел в себя, я его немного осмотрел, вроде кости целые, а синяки заживут. Они друг друга и не так отделывают, орки, что с них взять. Они, как говорится, рождены для боя и службы ратной. На всякий случай я дал ему немного сахара, они сладости любят, да и таким способом немного его успокою. А гоблинам, что сейчас испуганно жались к его спине, дал хлеба. Пусть жуют и тоже успокаиваются.

В носилки я запряг новобранцев и бегом заставил догонять караван. Не успели мы выйти на дорогу, как прискакал сам десятник в сопровождения полусотника и трех ветеранов.

– Откуда орчонок и почему он в крови? – грозно произнес полусотник, привстав на стременах.

– В ходе патрулирования был обнаружен в кустах…

– А теперь правду, – перебил он меня. Пришлось рассказывать все, как было. Молодых этот старый черт на раз расколет.

– Итак, подводим итоги – три трупа. Значит, так, трупы, ваша задача: каждый должен будет вырыть по три могилки, это после отбоя. А ты проконтролируешь и погоняешь их в хвост и в гриву, да так чтобы они у тебя… – и с силой сжал кулак.

– Будет исполнено, разрешите выполнять! – ответил я, отдавая честь.

– Да, и проследи, чтобы они отдавали весь свой хлеб орчонку. Так сказать, в качестве выкупа за свое обмундирование. И не забудь выдать по десять палок каждому, за избиение. Вы понимаете, что вам вместе с ними в одном строю сражаться? Вам повезло, что он беспризорный, в противном случае за своего с вас бы клан спросил. Хотя случись с ним что – я вас не стал бы прикрывать, а имперские дознаватели были бы пострашней орков. Хотя, если нет мозгов, – считай, калека. – Полусотник махнул на них рукой и повернулся к десятнику. – Выяснить, из какой он телеги, и кто проморгал. Хотя стой, не ищи. Всем по десять палок, включая возничего.

– Что, всей полусотне? – удивился десятник.

– Нет! Тем, кто стоял на страже по периметру и следил за погрузкой детей в телеги, – пояснил полусотник.

****

Теперь мы двигались в более интенсивном темпе. Делали только остановки на обеденную жару у какого-нибудь колодца, что стояли посреди зеленой степи, окружавшей нас. Правда, жара доставляла неудобства только охранникам, они при каждой возможности прятались в тень. Не знаю, почему, но для меня солнце было приятным и грело ласково. Я любил полежать и погреть косточки. Вот только по вечерам было грустно, я вспоминал свою семью и часто думал и гадал, как оказался здесь.

За мной теперь следили в оба, но почему-то стали приносить мне каждый день хлеб. Никому больше не приносили, только мне. Подозреваю, они решили, что я из-за куска хлеба напал на охранников. Дорога больше ничем примечательным не запомнилась, кроме одного случая.

Мы спокойно двигались себе через степь, как вдруг на наш караван напало десятка два хищников. Они появились словно из-под земли, в мгновение ока загрызли лошадей и набросились на возничего. Охрана и сторожевые псы бросились на перехват. Завязалась схватка, где с одной стороны выступали хищники, а с другой – люди. Хищники мне показались огромными, и они одним своим видом пугали до дрожи в коленках. По-моему, я в любую из этих пастей влез бы целиком, и не надо говорить, что у страха глаза велики. Мои чуть из орбит не вылезли, но удивили действия орков и гоблинов.