Наталья Рывкина - Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения

Серега пожаловался в администрацию. Вызвали Крысулю, и она пришла, даже живая. Да, надпись – ее работа, согласилась Крысуля с милой улыбкой. Да, устанавливать скрытые камеры противозаконно. Абсолютно противозаконно. Каждого, кто это сделает, следует примерно наказать. А ее не следует, поскольку камер она никаких не ставила. Она пошутила. А если кто боится собственной тени, то чем виновата она, Крысуля?

В общем, хулиганку оштрафовали за порчу асфальта, а надпись Серега закрасил самолично. И через два дня надпись возобновилась.

– Не я, – твердо заявила Крысуля. – Я два раза одной шуткой не играю. Я им придумаю что-нибудь новое. А насчет камер – не знаю, может, кто и поставил. Говорю же, игра не моя.

Вот так и шла жизнь. Серега, обслужив унылую компанию, налил стакан и себе. Поведение, немыслимое для профессионала, да что уж там. Налил и подсел к столу. И стало ему еще хуже: посиделки, оказывается, были в честь проводов. Коля Кольцов, один из постоянных и надежнейших клиентов, менял работу и переезжал в Пионерск. Еще одним клиентом меньше.

– Все, хватит! В гробу я видал здешний бардак. И уродов этих, и Замятина-паскуду и Крысулю – морду наглую! Все скопом пусть провалятся. Поживу теперь пусть и не на Большой Земле, но хотя бы в более-менее нормальном городе. Там порядок, – разглагольствовал Коля.

– Кстати, о Крысуле… Меня тут предупредили, ты, Серега, будь готов… Крысуля, стерва, мириться надумала.

– Это с чего бы вдруг?

– Да, говорит, прав Северцев. Вняла, мол. Жестока была к убогим, – объявил Володя Сноб, выделив последнее слово с мрачным сарказмом, – регулярно будет теперь заходить в Ломтик. В виде зомби. И каждого посетителя обнимать и целовать в знак примирения и дружбы.

Все хором застонали, представив себе эту прекрасную перспективу.

– Вот, значит, какая она, эта ее новая шуточка, – потерянно сказал Серега. – Это – хана.

– Лично я теперь буду по вечерам ездить в Пионерск, – твердо сказал Петр Иваныч. – Даже институтский бар при всей своей занюханности и то… пользуется, в общем, спросом у элементов. Моду взяли, оболтусы, водить туда всяких уродов по товарно-транспортным накладным. Да еще и соревнуются, заразы, кто эту бумагу посмешнее сочинит. Бардак!

– Да, Серега. Ты уж извини, но лучше в Пионерск, – поддержал Володя. – А можно полететь в Шишкин Дол – туда ближе. Мы же отдыхать хотим, а не с зомбями целоваться.

– Ты повесь табличку, что зомби тоже вход воспрещен, – посоветовал молчавший до сих пор Паша.

– Не советую, Серега, – желчно сказал Кольцов. – Она все равно войдет. Только лично ты удостоишься ее особого внимания: должна же она тебе объяснить, что зря ты с нею так груб. А объяснять будет долго и проникновенно.

Серега молчал. В его голове крутились жуткие сцены этого объяснения: мертвая девушка обнимала его холодными руками; а куда денешься, поди, вырвись от зомби. Обнимала, прочувственно спрашивала, за что он ее не любит, и лезла целоваться своими синими губами. Ох… Никогда теперь не сможет он фэнтези читать про всякую некромантию.

– Некромантка чертова! – заорал он неожиданно для себя самого.

– Как? Ты как ее назвал?!

– Некромантка! То, чем она занимается – это не наука. Это некромантия какая-то всякая.

– Серега, ты гений! – обрадовался Кольцов, – не все же ей шутить. Я тоже пошучу напоследок! Табличку им на двери заменю раненько утречком, как раз перед отъездом. «Лаборатория пороговых состояний» уберу и спрячу. А повешу: «Лаборатория некромантии». Пусть побесится, стерва.

Кольцов залпом допил свой стакан и кинулся вон делать табличку. Серега проводил его взглядом, налил себе еще и снова сел за стол.

За столом развеселились, стало празднично. Смеялись, в лицах изображали, как стерва Крысуля топчет ногами еще не созданную табличку. А кабак? А что, кабак – можно же действительно поехать на рейсовой вертушке в Шишкин Дол.

Серега пил и пытался представить, что сделала бы мерзкая некромантка Крысуля, если бы кто-то наехал на ее любимый «Жареный гвоздь». Черт ее знает, что отчебучила бы. Вот чего бы не сделала бы точно, так не поехала бы искать новый кабак в Шишкином Доле. Никогда не умел он, Серега, выбирать друзей.

– Смотри, идет, – зашипела Осока. – Зараза, фифа белобрысая.

Стрекоза проследила за ее взглядом и увидела Крысулю, бодро топающую по направлению к кабаку «От Винта» с неизменным своим диковинным автоматом за спиной.

– Да, она красивая… – кивнула Стрекоза. – Почему я не такая?

– Она чистюлиха! Смотри, гуляет, стерва, по Зажарску как себя у себя дома. Раньше чистюле за такую наглость морду бы набили. А то и вообще пристрелили бы, и правильно. А она, мол, девушка Хамелеона, ей, мол, можно!

– Но она действительно девушка Хамелеона, – рассеянно сказала Стрекоза, продолжая рассматривать идущую. – А кроме того, она, если ты не забыла, как-то раз спасла нашу деревню. А я еще и лично ей жизнью обязана, была одна история…

– Девушка Хамелеона!

В прочие аргументы Стрекозы Осока, похоже, вообще не вслушивалась.

– Девушка Хамелеона! – возмущенная Осока пыхтела как чайник и каждую свою фразу не кричала даже, а вывизгивала. – Она заявилась тогда в приличное, столичное, между прочим, заведение «От винта»…

– Столичное? Это с каких пор? Объединение всех измененных под началом Солнца нашего Мамонта пока что, хвала богам, не состоялось.

– Ну и напрасно. Да… Не перебивай, тебе говорю! Явилась, стерва, в приличный кабак в грязном полевом комбинезоне, не удосужившись даже причесаться. И вонь от нее, как от сталкерюги, порохом несет, по́том, перегаром! Я на одну косметику в Склифе разорилась, а она…

– Ну, уж прямо-таки и вонь. Вроде бы, никто не жаловался. Кроме тебя. Или у тебя открылось новое Свойство?

– Ничего у меня не открылось! Она как раз мимо меня прошла клеить Хамелеона. Меня чуть не стошнило, вот! Я тогда еще нос зажала, так эта стерва даже не заметила! Да какое там клеить? Подошла и сцапала. Внаглую!

– А тебе кто мешал подойти и сцапать, раз все так просто?

– Я приличная девушка!

– Значит, ему нравятся неприличные.

– В нос ему ударяет, что у него чистая девушка. Повадились чистюлихи у нас парней отбивать. Вот тебе нравится Хамелеон?

– Да. Но мне там и без нее ничего не светило, – Стрекоза перевела на собеседницу взгляд своих фасетчатых глаз, шарами торчащих на абсолютно плоском лице. – А если не я, то не все ли мне равно, кто?

– Дура ты! Вот наши парни повадились к ним в Жареный Гвоздь. Теперь чистюлихи вообще всех их уведут у нас из-под носа.

– Ага, в очередь выстроятся, да еще и передерутся.

– Вот-вот! Как раз вчера у них там нашему Крючку чистюли морду набили.

– Ох, Осока… Крючку и в «От Винта» регулярно бьют морду, и в нашем деревенском кабаке тоже бьют. Куда придет, там и бьют. По-хорошему, ему вообще пить не стоит. Кстати, почему только парни повадились ездить? Вчера вот Ветка ездила.