Татьяна и Дмитрий Зимины - Распыление 3. Тайна двух континентов

– Чего изволите, хозяин? – материализовавшись рядом, ворона преданно заглянула Лумумба глаза.

– Вот то-то же, – смягчился наставник. – Роман-заде предупредил, что ты в курсе местных реалий.

– Ничего она не знает, – фыркнула Машка. – Сидела всё время на плоту и припасы жрала.

– Я не знаю? – подскочила Гамаюн. – Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В АФРИКЕ? Да я знаю, сколько пингвинов в Антрактиде! Какая температура на Северном Полюсе! Какие подвязки носит Английская королева и какого цвета подштанники у Суданского серифа! Да я…

– Или ты немедленно отрабатываешь съеденные харчи, или летишь своим ходом к Товарищу Седому и докладываешь, что тебя уволили в связи с профнепригодностью, – быстро сказал бвана, вклинившись в поток птичьего красноречия.

– Значит так, – ворона опасливо обошла Машку и уселась рядом со мной. – В Европе, после Распыления, люди отринули веру, решив, что сам человек и есть демиург. Если, приняв Пыльцу, он может творить – значит Господь, как неизъяснимая персонификация всемогущего начала, отпадает за ненадобностью. Здесь же в Африке, напротив, религия получила широчайшую поддержку. У, как вы понимаете, местных магов. А чего? Респектабельно. Солидно. К тому же, жертвы… Некоторое время новоявленные боги делили власть – запустение Египта и сопредельных стран – следствие этих разборок. Но сейчас всё улеглось. Ра и Гор ушли на Красное море – им платят дань пираты, Хатор обосновалась на Суэцком канале – берет пошлину с торговых судов. Тот обосновался в Асуане. В Каире же правит Сет. Составив альянс с Анубисом, они захапали себе чуть не половину Египта и сделались самыми сильными богами пантеона. Сет поселился в долине Гиза, избрав резиденцией легендарную пирамиду Хеопса. Фактически, бог смерти превратил пирамиду в восьмое чудо света: снаружи её украсили висячие сады, и даже на расстоянии дня пути она сверкает, как редкой красы изумруд. Внутри содержится обширная коллекция египетских редкостей: Сет, разграбив музеи и частные собрания по всей стране, свалил всё в одну кучу и теперь, как дракон, почивает на груде сокровищ… Ой, я и забыла! Вы же её обрушили… Нет больше восьмого чуда света. Нет несметных сокровищ, а саму пирамиду можно теперь увидеть лишь на гравюрах в книгах по истории… Сет, будучи богом властным и жестоким, обещал найти виновников и скормить их красным муравьям. Медленно, начиная с ног. Чтобы жертвы могли как можно дольше наблюдать. Хотя… – ворона хитро зыркнула на Машку. – Сдается мне, бога смерти могла бы умилостивить жертва. В лице молодой и относительно прекрасной девы…

– Профнепригодность, Гамаюн. И своим ходом на другой континент, – напомнил учитель, пока Машка набирала в грудь воздуха.

– Я просто предложила, – ворона лязгнула перышками.

– М-да, ситуёвина… – протянул я. – И как вести расследование в такой нервной обстановке?

– Он же не настоящий бог, – пожала плечиками напарница. – Чего с ним церемониться?

Погладив рукоять пистолета, она многозначительно изогнула бровь.

– По влиянию в этом секторе, – кашлянула Гамаюн, – Сет может сравниться с боссами Нью-Йоркской мафии. А это, я вам скажу, даже немножко лучше, чем быть богом.

– Бвана, а вдруг этот Сет и похитил мертвое Сердце? – осенило меня.

– Конечно, он точил на него зуб, – кивнула железная птица. – Поэтому и поселился в пирамиде. Но… – Кишка тонка у Сета снять заклятья двенадцати магов, – вдруг сказал Лумумба. – Мог бы – давно украл.

– Но кто-то же его спёр, – резонно заметила Машка.

– Для того, чтобы усыпить Мертвое Сердце, понадобилась сила Великой Дюжины, – мрачно возвестила Гамаюн. – И тот, кто сумел его пробудить…

– Всё было не так, – вдруг сказал Лумумба. – Не было никакой Великой дюжины, это придумали после. Шел дождь… Не дождь, натуральный потоп. Нил вышел из берегов и затопил равнину. Пирамида Хеопса была единственным сухим местом на много миль. А двенадцать заклятий пришлось ставить потому, что мы не доверяли друг другу. Не могли, не имели права доверять.

– И что? – спросила Машка. – Дальше-то что было?

– Давайте спать, – уклонился Лумумба. – Утро вечера мудренее.

Вопреки собственному приказу, наставник уселся на краю плота и стал смотреть на реку.

– В пирамиде погиб М'бвеле Мабуту, король государства Самбуру, – шепотом пояснила Гамаюн. Я тяжело вздохнул. Ну кто её за язык тянул? Прямо болезнь какая-то – выбалтывать чужие тайны…

– А кто это? – Машка подпрыгнула от любопытства.

– Мой отец, – коротко бросил наставник через плечо. – Он был тринадцатым магом.

Будто получив облегчение от того, что сказал это вслух, бвана улёгся и надвинул шляпу на лицо.

– Гамаюн. Ты на страже… – из-под шляпы донесся мерный храп.

– А почему я? – возмутилась птица. – Думаете, раз железная, мне и сон не нужен? – никто ей не ответил. – Дискриминация! По материалистическому признаку!

– Марш в Москву, – пробурчал Лумумба сквозь храп. – Сейчас же.

– Так во сколько разбудить?

Проснулся я от жары. Солнце, пекущееся в белом небе, словно желток на сковородке, развлекалось во всю. Оно лезло горячими пальцами в глаза, отплясывало раскаленными пятками на спине, насылало тучи мошкары – крупной, что твои воробьи, и злой, как собаки.

А вот Машка сопела в две дырки, и жара ей была нипочем. Она свернулась клубочком, уютно подложив ладошки под щеку и накрывшись джинсовой курточкой.

Лумумба спал сидя, привалившись к мачте. Или не спал: вид у бваны был до того глубокомысленный и задумчивый, что я бы не взялся утверждать.

Ворона дрыхла без задних лапок у меня под боком – только храп стоял и доски плота тряслись, будто им было холодно. И, кстати, мы больше никуда не плыли…

Плот почти прибило к берегу. Он медленно дрейфовал посреди круглой, заросшей осокой и камышом – у египтян это называется папирус – заводи, а из кустов на нас таращились равнодушные глаза.

Нет, не совсем равнодушные: в них мелькали искры затаённого интереса. И, когда на солнце тускло блеснуло дуло автомата, я совершенно отчетливо понял, какого именно.

Глава 4

Маша

Разбойников было человек сорок. Они мирно сидели рядком вдоль кромки воды и следили за неспешным дрейфом нашего плота.

Все в белых распашонках, по самые брови закутанные в платки – глаза так и посверкивают, точь-в-точь каракурты из норок. Все, как один, с автоматами Калашникова, Михаила Тимофеевича. Хотя нет, вру. Не все… У ближайшего ко мне разбойника был не автомат, а пулемет. Кажется, конструкции Дегтярева. И связка гранат Ф-1. Таракан такие Фенями звал…

Рука как-то сама потянулась к пистолетам. Гранаты у них там или нет, но раз уж мы встретились, значит, планида у нас такая. О планиде Тоже таракан любил порассуждать. В смысле, кому суждено быть застреленным, тот не утонет. Не успеет просто…