Ника Лисицына - Без права на выбор 1. Вопреки желаниям

Вот уже полчаса, я сижу в кабинете ректора и жду, когда же дух-хранитель Академии даст о себе знать. Здесь, конечно, уютно, но кушать-то хочется. Осмотреться вокруг я успела ещё тогда, когда леди Сильвия Лионидос привела нас с Кендриком пред светлые очи ректора Гордона. Да уж, вот я почему-то уверена, что такой подставы, она ни в жизнь не ожидала. А вот не фиг было на меня рот открывать. Пусть я и незлопамятная, но мстить предпочитаю без промедлений. Чтоб, так сказать, человек знал, за что ему по соплям надавали. А то если выжидаешь, то он и забыть может. И вообще, это не я. Да-да, они все сами виноваты. Она, в том, что спалила, Кендрик, в том, что дышал, то есть выхлоп от него знатный был, а ректор, что унюхал. Вот не фиг в столь почтенном возрасте такой острый нюх иметь. А я что, я лишь потоки воздуха совсем чуть-чуть подправила, и всё. А началось всё так замечательно.

30 минут назад

Дверь открылась перед нами самостоятельно, мы даже постучать не успели. Хорошая. Умная дверь.

Войдя внутрь кабинета, первое, что бросилось мне в глаза, это огромный цветок, листья которого были похожи на гигантские листья лопуха. Ух ты, лапулька какая. Так как цветочек находился в углу комнаты, то листья его были изогнуты на манер своеобразной крыши, а прямо под ним, стоял диван. Создавалось такое впечатление, что если на него сядешь, то окажешься в беседке. Здорово смотрится. Рядом, огромный книжный шкаф, уставленный различными книгами и свитками. Стеллаж, на котором было множество фигурок животных и каких-то камней разного цвета и формы. Ещё пара напольных цветов среднего размера. Пара кресел и письменный стол. Ещё одна дверь, видимо, в уборную. А напротив окна, на котором висели тяжёлые шторы бордового цвета, большой стол, с горой наваленными на него какими-то документами.

Ой, а что это там серенькое виднеется? Ух ты, а это голова, оказывается, и методом моего дедуктивного вычисления, она принадлежит ректору.

– Ректор Гордон! – проговорила леди фурия, весьма довольным голосом. – А я вот к вам нарушителей привела, – мужчина оторвался от изучения бумаг и посмотрел в нашу сторону. Какой-то он весь серенький. Голова седая, глаза серые, и мантия, что слегка выглядывает из-за кипы бумаг, совсем не отличается цветовой гаммой от всего выше перечисленного. Этакий серый мышь какой-то.

– Леди Лионидос? Что-то случилось? – старческим голосом проговорил ректор Академии.

– Да, ректор. Вот, смотрите, – обличительно и весьма надо сказать некультурно, тыкает пальцем в нашу с Кендриком сторону.

– Куда я должен смотреть? – усталым голосом проговорил мужчина, поднимаясь из-за стола и направляясь в нашу сторону.

– Адепт Кендрик Совьер в невменяемом состоянии, да ещё и девицу на территорию Академии притащил. А сейчас собрался её вывести незаметно, – и ухмылочка такая пакостная, что я аж опешила от такой наглой лжи. Ну ладно я говорила, что парень не пил, а она-то куда? Врага нажить решила?

– Что? Адепт Совьер, это правда? – спросил серенький.

– Ну что вы, ректор. Это всё наглая, повторяю, наглая ложь, – и взгляд такой невинный.

– Но, что же это получается? Девушку леди Лионидос, поймала? Поймала, – глядя на меня, сказал старичок.

– Ей-ей, я ведь уже сказала, что сама пришла. То есть в академию поступать пришла, а не затем, зачем представила все леди Лионидос, – а сама стою и думаю, как отомстить этой кикиморе.

– Да? – скрестив на груди руки, она уставилась на меня ехидным взглядом. – И как же ты на территорию академии попала, позволь спросить?

– Позволяю. Спрашивайте, – а саму уже злость пробирать начинает.

– Что? – опешила она.

– Спрашивайте, говорю, – гораздо громче сказала, глядя ей в глаза. Она что, глуховата, что ли?

– Да…как ты…– а из ушей чуть пар не повалил.

– Так, стоп. Леди Лионидос, успокойтесь, пожалуйста, – проговорил ректор. – Сейчас мы со всем разберёмся, – и перевёл свой взгляд на меня. Пристально так посмотрел, будто дырку просверлить пытается. – Для начала, как вас зовут, юная леди?

– Меня зовут Виола Ташерская, – ответила ему, заложив руки за спину.

– И что вы, Виола Ташерская, здесь делаете? – прозвучал его следующий вопрос.

– Поступить в академию хочу, – вот ей-богу, что за детский сад? Который раз повторяю, а они всё запомнить не могут. Хотя, если ректор с первого раза не запомнил, можно на старческий маразм списать, а вот с блондинкой, что делать? И вон, даже смотрит на меня недоверчиво. Вот как пить дать, позже ещё раз спросит.

– А как ты на территорию-то попала? Ворота же ещё закрыты? – продолжил допрос старичок.

– Как-как? Открылись они. Сами. И без моей, смею заметить, помощи. Я только до решётки дотронулась, а они сами дальше, – и смотрю на них во все глаза. Нет, не верят. Вон, даже Кендрик нахмурился.

– Но ворота самостоятельно пропускают уже поступивших, а для только поступающих, мы открываем их в десять утра, – и поглядев на часы, что стояли на столе, кивнул. – Да, сейчас только восемь тридцать.

А мне что оставалось делать? Вот и пожала только плечами.

– Вот видите? Это Кендрик её сюда приволок, – я говорила, что она глухотой мается? Так вот, она даже по губам читать не умеет.

– Леди Лионидос, успокойтесь, пожалуйста, – нахмурился ректор. – Выясним. Скажите лучше, что вы говорили про адепта Совьера?

– Так, он же пьян, – обернулась в его сторону фурия, и по мере разглядывания Кендрика, её глаза всё больше и больше увеличивались. Немудрено, он ведь теперь трезвый, как стёклышко стоит. Зелье что я дала его капитально так взбодрило, теперь вот стоит, улыбается, а в глазах, чёртики свои хороводики водят.

– Да? – неуверенно спросил ректор. – А я почему-то не вижу, – а затем перевёл хмурый взгляд на блондинку и уже тише добавил – Вы уверены?

– Д-да. – заикаясь, проговорила она. – Он ведь несколько минут назад, на ногах едва держался. Да я точно вам говорю, – постаралась доказать свою попытку «оболгать» юношу. – Да вот, Виола же подтвердить может. – И уже в меня так некультурно пальчиком тычет. Хм, может откусить? Я же и вправду уже больше суток голодная, а тут таким деликатесом перед глазами водят. И вот жадина она, я это вам точно говорю. Я ведь только к нему потянулась, чтобы хоть немножечко попробовать, а она шарахнулась в сторону и руку прячет. За спиной. Нет, вы представляете?

А в кабинете тишина стоит, которую я заметила только сейчас. Ой-ёй, а вот про жадину я, кажется, вслух сказала. И вот мне почему-то так стыдно стало, что опустив глазки в пол, я сделала единственное, чтобы перевести внимание на эту грымзу.

– Я, между прочим, ей сразу сказала, – виновато глядя ректору в глаза, так же обличительно, как и грымза пару минут назад, тыкнула пальцем в её сторону – что не пил он, – а в этот самый момент, желудок Кендрика, словно напоминая мне о несправедливости, заурчал, причём громко так, поэтому я уже тише добавила: – И не ел. Вот, – а теперь и мой желудок давай рулады выводить. Даже ещё громче, чем у Кендрика, и теперь, я уже, кажется, даже покраснела.