Александр Ливенцев - Байки старого фэндома

Времечко было не особо раннее – близилась полночь. Хотя для фантастического конвента самое начало рабочего дня, простите, рабочей ночи. И появление в коридоре шикарного розового банта, гораздо большего, чем голова его обладательницы, Владимира Львовича насторожило. Бант появился вроде как ниоткуда и топал впереди. Владелице банта было от силы лет 9-10, не более. И куда шла девочка, также осталось неизвестным, но явно тоже не к Мюллеру. Может, в родительский номер шла с какой-то поздней репетиции торжественного детского праздника. Гордо шла. Независимо. Гопман не выдержал.

– Девочка, куда это ты так поздно? И откуда у тебя такой большой красивый бант?

Худенький Владимир Львович не особо был похож на волка из «Красной шапочки», хотя текст примерно соответствовал. И надо знать Гопмана, его саркастические интонации. Тоже далеко не волчий рык. На девочку, впрочем, сладкая ехидная велеречивость никак не подействовала, шаг не замедлился, бант к Володе передом, к концу коридора задом не повернулся. Обманутый в лучших намерениях Гопман занервничал. Заботливость ведь проявил – маленькая девочка, поздний час, полутёмная гостиница… Бантик похвалил на радость ребенку. Ребенок, однако, радости никак не показывал и продолжал молча шагать в избранном направлении. Надо сказать, что Владимир Львович в силу преподавательской деятельности больше привык общаться со студентами. А тут по неопытности в педагогической работе с детьми младшего школьного возраста засуетился мелким бесом. Игнорируют ведь кандидата филологических наук, не вступают в конструктивный диалог.

– Девочка, а девочка! Ты куда так поздно идёшь? Где родители? Почему старшим не отвечаешь? И сообщи нам, в конце концов, откуда у тебя такой красивый бант? Ну очень шикарный у тебя, девочка, бантик…

Возможно, очередная похвала бантику казалась ему удачным приёмом. Девочке, впрочем, так не показалось. И при повторной грозно-сюсюкающей тираде она, не поворачиваясь, выдала. Выдала, надо сказать, весьма коротко и предельно ясно. Звонкий детский голос отразился от мощных гостиничных стен и эхом растаял в глубине коридора.

– Дядя! А не пошёл бы ты …!

Адрес был тот самый, наиболее известный, незамысловатый. Девочка спокойно скрылась за поворотом. Больше никогда Вова её не видел. Он не догонял, не пытался оправдаться, спросить: «За что? Как ты могла, дитя?!!». Тем более не пытался ответить. Застыл. Окаменел. Чисто памятник Детскому фонду. Изваяние с обиженно подрагивающими поникшими усиками. Этот вроде рядовой случай не стоил бы даже упоминания – ну послали и послали, кого только в России туда не посылали. Нет такого человека, особенно в среде творческой интеллигенции. Но, знаете, контраст возраста и ненормативной лексики, обстановка… И бантик! Бантик! Этот огромный бант никак не вязался с таким финалом. Может, девочка просто была грубой. А может, она поступила как учили, приняв заигрывавшего дядю за педофила. Хотя вряд ли ее учили именно такому способу отшить нехорошего дядю. Способ, однако, действенный. Просьба не воспринимать как инструкцию для юного поколения. Которое, правда, сегодня ещё не то выдать может.

Большое впечатление это произвело на Гопмана. Тем вечером он даже рюмочку поднимал как-то испуганно и шутить не пытался, что на него совсем не похоже. Стресс ещё тот. С тех пор Владимир Львович не любил бантов. Особенно больших розовых. Да и маленькие бантики других цветов тоже не очень уважал. Была причина. Студентки, впрочем, быстро это дело раскусили. Даже поясок бантиком не завязывали на экзаменах. Такая вот история с обычным женским аксессуаром…

БОЛЬШОЙ ФАНТан

Если увидишь ФАНТан – не затыкай. Пусть ФАНТанирует.

( Козьма Прутков-фантаст)

Не нужно много говорить за Одесу. С одним «с» это не ошибка. Так говорит всё коренное население, и если из уважения к нему так и писать, ничего страшного. Это вам не пишется Манчестер, а произносится Ливерпуль. Отдохнуть могут любые закордонные города от потуг на юмор сродни одесскому (переходим на академическое правописание). Одесса сама за себя скажет. Несколько зарисовок с одного из древних фантастических конвентов 1988 года. Поскольку проходил кон в районе Большой Фонтан, естественным названием мероприятия стало «Большой ФАНТан». Фонтан, тем более в Одессе, тоже может быть фантастическим.

Театр начинается с вешалки, а одесский кон прямо от выхода из аэропорта, где мирно беседовали два таксиста. Назовём их образно, например, Изя и Яша. Их железные кони стояли рядом и даже не пыхтели. Водилы настолько были увлечены разговором, что как будто и не услышали прямого вопроса:

– Добрый день! Сколько до Большого Фонтана?

Не обращая на меня внимания, извозчики продолжали трёп. Правда, посреди неспешных фраз проскочило следующее:

– Изя, ты слышал? Оно хочет узнать, сколько ехать, сколько расстояния или сколько денег?

– Яша, об чём ты так сложно? Это меркантильное существо могут интересовать только деньги. И если бы это был Малый Фонтан, то три рубля было бы достаточно. Малый – он и есть Малый.

– Ты прав, Изя, как никогда. А Большой – это Большой. Без пятёрки никак не добраться. Большое – оно всегда на расстоянии. Пять, только пять.

Беседуя как бы между собой, они по-прежнему не смотрели в мою сторону, и я не выдержал.

– Я, конечно, в Одессе первый раз, но у вас нет Среднего Фонтана?

Поворот. Обе пары глаз изумлённо воззрились на приезжего лоха.

– Изя! Ты слышал? Он говорит, что в Одессе первый раз!!!

В общем, отвезли на Большой за три. По пути говорили о бренности большого и малого, поминали раков, которые сегодня по три, а вчера по пять. Мои предки тоже не совсем Ивановы. Рыбак рыбака…

Вечером небольшой толпой ходили по Одессе. Лёва Вершинин, одессит и профессиональный историк, рассказывал буквально о каждом доме и переулке совершенно неведомые непосвящённым повести. Такого гида не видывала ни одна туристическая компания. Раскрыв рты, мы внимали. Однако в силу молодости, приподнятого настроения и специфического чувства юмора наша ватага совершила непростительную в Одессе ошибку. К случайным прохожим мы приставали с одним и тем же вопросом: «Простите, вы Гопмана не видели?». Наш друг Вова Гопман ещё не прибыл из Москвы, и спрашивать о нём у незнакомых ни в чём не повинных прохожих нам казалось ужасно остроумным. До поры до времени, развязка наступила очень быстро. Буквально на втором квартале занимательной экскурсии Гопмана нам нашли. Правда, не Владимира Львовича, а Соломона Моисеевича, и на добрый полтинник старше, но это таки был Гопман! Пришлось присесть в одном из местных двориков (никак не отказаться, человека от дел оторвали) и выслушать несколько историй времён оккупации. Но так до конца и не поняли, периода какой мировой. Пригубив домашнего винца и распрощавшись со старцем, путешествие продолжили, но юморить больше не пытались. Нашли где похихикать – в Одессе. Быстро огребли щелбанчик.