Роман Комаров - Космический учитель

Вздрогнув, я выплыл из моря Кризисов и сел на берегу обсушиться. Если не брать в расчет разбитое сердце, дела идут в целом неплохо. Пока я отрабатываю два месяца, обзаведусь клиентурой, налажу бизнес, и тогда Катя сама захочет вернуться. А я – я еще подумаю, брать ли ее назад. Отвернусь, жестокий, и пойду дальше торговать глобусами.

От этих сладких мыслей меня отвлек сигнал внутренней связи. Я нажал кнопку приема.

– Учитель Смирнов, срочно явиться в кабинет директора! – сказал синтетический голос. И хотя интонация была нейтральной и спокойной, меня охватило дурное предчувствие. Кажется, предстоит продолжение взбучки на тему увольнения. Возможно, в этот раз меня пропесочит лично Виноградов. Секретарша свое удовольствие получила, теперь его очередь.

На негнущихся ногах я вошел в приемную. Секретарша все так же восседала за своим столом и с хмурым видом сортировала виртуальные окна, сбрасывая часть из них в корзину. Наверное, она в этот момент воображала себя богом, низвергающим грешников в ад.

Я сел и стал ждать, когда она обратит на меня внимание.

– Пришли? – процедила она сквозь зубы. – У меня к вам серьезный разговор.

– Пожалуйста, – сказал я. – Слушаю.

– Нам поступил тревожный сигнал от учащихся, что вы продаете им нелицензионные копии Земли. Это правда?

Похоже, Снорри не просто так сюда заглядывал. Наябедничал, маленький круглый паршивец! Ну, ничего, ничего. Прикатись только на мой урок, я тебе живо покажу, что бывает с колобками, которые наглеют от безнаказанности. Двойкой за семестр ты у меня не отделаешься!

– Понимаете, – сказал я. – Произошло недоразумение. У меня был глобус – самый обычный и вполне лицензионный. Один из моих учеников захотел его приобрести. Мы на законных основаниях совершили сделку. Вот и вся история!

Секретарша сделала резкий жест, как будто прокалывала воздушный шар, и все виртуальные окна исчезли. Вместо них появилось другое – с моим контрактом, оно заняло пространство от пола до потолка, и нависло надо мной, как плохо закрепленная плита на стройке. Я с жадностью стал читать текст. Секретарша презрительно посмотрела на меня и ровным, и оттого еще более жутким голосом, произнесла:

– В пункте номер девятьсот семьдесят пять «Ж» дробь шестьдесят один подписанного вами контракта сказано, что вы не имеете права вступать в торгово-денежные сношения с учащимися школы, в противном случае вас ждет штраф в размере тридцати тысяч кредитов.

– Строго говоря, мы не вступали в сношения, – попытался объясниться я. – Я подарил ему глобус – ну, на день рождения. А он, ученик, отблагодарил меня, как мог.

– Наш юрист смотрит на это дело иначе, – усмехнулась секретарша, смаковавшая каждый момент беседы. – Вы планировали заниматься продажами на борту школы, рассчитывая, что мы не заметим? Вы не первый такой хитренький!

Боже, и здесь я не первый!

– Штраф вам уже выставлен, – продолжала она. – С вашего счета списана вся сумма выручки, плюс вы должны школе десять тысяч кредитов. Они будут изъяты из двух ближайших зарплат.

– То есть вы хотите сказать, что я ничего не получу за два месяца? – воскликнул я.

– Совершенно верно. Ничего! Ни-че-го!

У меня не было слов. Я знавал в своей жизни провалы, но этот был особенным – дерзким, стремительным и всепоглощающим.

– Глобус хоть вернете? – с тоской спросил я.

– Нет, конечно! Он собственность ученика. Этот ваш ученик, кстати, явился сюда и потребовал продать ему еще.

Снорри – он такой. Ненасытный.

– И вы вляпали ему штраф, – предположил я.

– За что? Он никаких противоправных действий не совершал. Я скопировала ему координаты музея истории Земли и фабрики по производству глобусов.

«Вот теперь точно конец», – пронеслось в моей голове. Мало того, что они отняли у меня честно заработанное, так еще и на корню погубили молодой бизнес! Кому нужен посредник, когда можно закупаться на фабрике? Черт, черт, черт… Жизнь – под откос. И два месяца рабства в школе, без денег, без перспектив и даже без глобуса.

Я вынес свое обескровленное тело из приемной и направился в сторону бара. Над входом ярко светилась табличка «Рюмочная “Три амебы”. Мы наливаем всем, кроме двоякодышащих». Я предъявил у стойки учительскую карточку, вскарабкался на стул и потребовал водки. Бармен, едва живой хромоногий дед, принялся копаться под стойкой.

– Пей, сынок, – сказал он, ставя передо мной стопку с жидкостью, над которой горело ярко-фиолетовое пламя.

Я выдохнул и опрокинул стопку в рот. У меня потемнело в глазах. Язык прилип к небу, из ноздрей повалил густой пар, на глаза навернулись слезы.

– Кхшто это было? – выкашлял я.

– Бетанская желудковертка, – сказал довольный собой дед. – Выпил, и целый день свободен.

– Это уж точно.

– Повторить?

– Само собой!

И я выпил еще.

– Проблемы? – поинтересовался дед.

Я кивнул.

– Тогда каждая третья порция за счет заведения.

Аллилуйя! Хоть где-то есть нежадные люди! После шестой стопки я взял паузу и сказал:

– Меня сегодня ограбили и бросили. Нет, не так. Сначала бросили, потом ограбили.

– Понимаю, – сказал дед. – У меня был похожий случай. Служил я как-то в седьмом егерском на границе с Проционом-17.

И дед вывалил на меня весь свой запас армейских баек. Меня потихоньку отпускало. Разве у меня проблемы? Так, временные трудности. Не вышло с глобусами – выйдет с футбольными мячами. Они тоже ничего, где надо – круглые. Создам конкурирующую фирму, отвоюю рынок. А Катя – пусть она будет счастлива! Да. Очень и очень счастлива. Я ее отпускаю.

– И вот мы поливаем плазмой этих гадов, – продолжал дед, размахивая палочкой для смешивания коктейлей. – А они прут и прут. Тогда я говорю сержанту Сикорски: нам крышка. Он обнял меня: прощай, брат. Взял в зубы пневмогранату, пополз к гадам и…

– Погиб? – спросил я, делая вид, что сочувствую.

– Нет, тут вошла жена, и я поставил шутер на паузу.

– Не смешно, – сказал я.

– Жаль, – ответил дед. – Я старался.

Я махнул карточкой над считывателем, в унынии думая, что даже пью теперь в кредит, и побрел в каюту. Надеюсь, сегодня больше никаких писем не будет. У меня нет ни сил, ни времени на новые неприятности. Меня ждет работа. Я провел одно короткое, пробное занятие, а завтра уже надо трудиться по полной. Три пары в двух группах, потом классный час, на котором я должен сыграть с учениками в занимательную земную игру. На ум пришло только «съедобное – несъедобное» и прятки. Я притаюсь за шкафом и, пока они меня ищут, глядишь, классный час подойдет к концу.

У каюты меня ждал сюрприз. Рядом с дверью в небрежной позе стояла Мелани. Она читала с пульсопланшета книгу и не заметила моего появления.