Елена Алябьева - Нечеловеческий взгляд

На следующий день она не позволила ему себя проводить, деликатно объяснив, что не может общаться с человеком, который не знает, как вести себя в достойном обществе. Он, естественно, ничего не понял и потому толком не ответил, хотя, кажется, слегка промычал. Что поделать? Словарный запас для любовной ситуации у него был весьма скуден. Вечером в компании друзей, после успешной дегустации изобретения студентов второго курса под названием «Пиво от Васи из группы №1», он вдруг залпом рассказал о непонятном происшествии на свидании и сразу согласился на посыпавшиеся градом утверждения, что девчонки – вздорный и преглупый народ. Расставание, таким образом, получилось само собой.

Екатерина Дмитриевна, чтобы восстановить душевное спокойствие, решила вложить накопившиеся чувства в учебу. Хотя, например, преподаватель пения не оценил это решение по достоинству. Он упорно считал, что, даже если песня трагична, то в хоре не надо размахивать руками. Когда курсы закончились, Екатерина Дмитриевна поступила на службу в театр, где составила отличную карьеру актрисы второго плана. Отдавшись искусству целиком, она так и не вышла замуж.

Конечно, внучке фрейлины не подобает грустить и жаловаться. Но где-то в потаенном уголке души у нее появились зерна сомнения, которые иногда давали ростки подозрений, не совершила ли Екатерина Дмитриевна ошибку, добровольно отказавшись от возможного счастья. Впрочем, в потаенных уголках, как правило, темно, а проблемы с памятью, которые иногда стали появляться, помогали укутать неприятные воспоминания толстым покрывалом времени. Так что у подозрительных ростков не было шансов на будущее.

Кроме того, невольно став известной хранительницей исторических сокровищ, Екатерина Дмитриевна теперь была чрезвычайно занята. Прежде ее жизнь не бывала так наполнена, и уж, конечно, никогда еще не приходилось внучке так часто практиковать светские наставления бабушки. Дело в том, что студенты с особенным рвением, а порой с совершенно диким любопытством задавали вопросы не просто неподобающие или некорректные, а самые что ни на есть непристойные. Екатерина Дмитриевна не переставала удивляться, как можно было столь бессовестно интересоваться деликатными подробностями личной жизни и быта. Однако она крепко держала оборону и некоторые детали обходила в своих рассказах самой дальней тропкой или так завуалированно намекала на них, что сокровенный смысл событий угадывали только самые искушенные и прозорливые адепты истории.

Единственная вольность, которую внучка фрейлины стала себе позволять, – это курение. Не то чтобы она получала от этого мероприятия какое-то удовольствие, но совершать церемонию задымления комнаты каждый раз в разговоре со студентами о былых временах стало своего рода ритуалом. Для Екатерины Дмитриевны это был вызов времени, годам и бренности современной жизни. Хотя началось все с шутливого подарка от одного отдаленного родственника, работавшего на международных корабельных перевозках, а конкретнее от двоюродного племянника внучки бабушкиной кузины (да, да, и такое бывает). Екатерине Дмитриевне была презентована изящная трубка, мастерски вырезанная из редких пород дерева с инкрустацией драгоценными камнями и привезенная из дальних стран, кажется, где-то в районе Индийского океана.

Сразу же после получения оригинального подарка чувство прекрасного, с грандиозным успехом передавшееся от бабушки-фрейлины, взыграло с полной силой. Первая попытка раскурить трубку закончилась плачевно для кухонного стола. С тех пор он был немым свидетельством того, что спички могут быть опасны даже в руках взрослых. Вторая была успешнее, но дым оказался таким едким, что хозяйка трубки огласила всю квартиру десятиминутным «кхе-кхе» и чуть не умерла от удушья. В следующий раз было противно, потом – не так что бы очень, но со временем Екатерина Дмитриевна оценила красоту движения руки и поворот головы, необходимые для того, чтобы держать трубку и периодически подносить ее к губам. Она поняла, что можно сильно не вдыхать дым, а обходиться легким попыхиванием. Со временем Екатерина Дмитриевна узнала, что существует изысканный вишневый табак и стала ароматизировать им комнату и своих гостей. Элементарный процесс тления высушенных растений превратился в небольшое театральное представление, и теперь это доставляло ей удовольствие, сравнимое разве что с мыслью о присутствии на приеме во дворце.

Среди задымленных гостей квартиры были самые разные и даже странные личности. Объединяло их одно: когда они собирались у Екатерины Дмитриевны, то подолгу сидели или стояли, прислонившись к стене, когда не хватало мест, с недопитой чашкой чая в руке, и внимательно слушали старинную и потому невероятно интересную хозяйку дома.

Исключением был Тимофей, который не благоволил подобным собраниям. Правда, иногда он баловал общественность своим присутствием. Тяга к познанию человеческих душ призывала его выйти в свет, понаблюдать за гостями и послушать их разговоры, а заодно нарочито громко пофыркать на дым и показать свое неудовольствие. Впрочем, каждый раз после очередного сеанса психологического анализа он приходил к неутешительным выводам об особенностях человеческой натуры: «Все что-то расспрашивают о прошлом, про дела, так сказать, давно минувших дней. А настоящее? Где же оно? Не пора ли обратить внимание на насущные проблемы и задачи современности? Вот, к примеру, не худо бы узнать, что сегодня на ужин… Хотя это всего лишь люди. Что с них взять? Любой дворовый кот, самый распоследний и самый драный из всех, гораздо сообразительнее и практичнее». Затем Тимофей убегал на кухню, пил молочко из блюдечка с золотым ободком, и сразу его настроение улучшалось: «Что это я брюзгу разыгрываю? Пора бы заняться своим внешним видом».

В качестве заключительной терапии для поднятия духа Тимофей шел точить коготки об огромный диван. Надо заметить, что это было неугодно хозяйке квартиры (Кстати, по документам именно она, а не Тимофей являлась собственницей недвижимости). Тимофей знал, что попытка подрать сидение дивана может окончиться летящей в его направлении туфелькой с жестким каблуком, соприкосновение с которым как-то уже доставляло ему неприятные ощущения в боку. Тем не менее коготки словно по волшебству сами тянулись к огромному, обитому бархатом предмету, уже порядочно изодранному за те несколько лет, что Тимофей обретался в этом доме.

Естественно, в кульминационный момент, когда по всему извивающемуся тельцу побежали мурашки удовольствия от ощущения вибрации рвущихся нитей, от звука вонзающегося острия в мягкую пружинистую поверхность, дверь тихонько скрипнула (отличное свойство дверей, предупреждающее об опасности!), и вошла Екатерина Дмитриевна. Через огромные очки она неминуемо разглядела, чем занят ее визави, и стала грозить ему пальцем, недовольным тоном произнося что-то вроде «Ишь ты!» или «Ах, ты!». Уши виновного знали, что натворили когти, и, не дожидаясь мозгового импульса, составили отчет о последствиях и моментально прижались к голове в тщетной попытке замаскироваться. Затем весь Тимофей на мгновение насторожился и замер. Но секунду спустя его хвост уже егозил прочь от дивана в огромную библиотеку с лабиринтом полок и стеллажей, откуда достать его было неизмеримо выше человеческих возможностей. Однако Тимофей был личностью незаурядной и, если не начитанной, то очень належанной на солидных и проверенных временем книгах. Посему, не добежав до заветного укрытия, он под влиянием неведомой силы воображения прыгнул с пола на стену и сполз с нее на когтях, цепляясь за обои в цветочек, а с некоторых пор еще и в полосочку, ибо в метре от пола они были разрезаны когтистыми лапками и свисали тонкими полосками вниз. Надо заметить, что внучка фрейлины также обладала некоторыми талантами и сумела разгадать хитрый маневр Тимофея. Легким движением она шагнула к стене и преградила отступление диванного хулигана. От неожиданности Тимофей совершил еще большее преступление, на которое в обычной ситуации он никогда бы не отважился. Отрезанный от входной двери, он что есть силы прыгнул в сторону окна и оказался висящим на прекрасной бархатной шторе. Это было уже сверх меры! Рассерженная дама одним махом переместилась к окну. Несмотря на почтенный возраст, она не уступала Тимофею в физической активности и сообразительности, так как близкое и многолетнее их соседство способствовало взаимообмену навыками. Она ловко обхватила Тимофея обеими руками и стала оттаскивать его от мягкой струящейся ткани. Однако коготки уже успели зацепиться за штору, в результате чего она потянулась вслед за пушистым тельцем.