Елена Алябьева - Нечеловеческий взгляд

– Не работает. Газа нет. Есть какие-то остатки, но мне этого не хватит. Неужели я задохнусь?

– О, не расстраивайтесь, пожалуйста. Надо держать себя в руках даже в самых безвыходных ситуациях. – Вдруг внучка внимательно посмотрела на Елоне и спросила: – А если я вам включу газ, может быть, так будет лучше? Только будет горячо. Не могли бы вы, любезный друг, немного отодвинуться?

Елоне подчинился. Екатерина Дмитриевна зажгла сразу две горелки. Они вспыхнули и заколыхались синеватыми язычками пламени. Елоне ахнул! Он тут же стал жадно вдыхать. Хозяйке стало его жалко. Бедняга. Дышать нечем. Это уж последнее дело. Через несколько минут Елоне вместо серого приобрел голубоватый оттенок и с удовольствием вздохнул.

– Как хорошо. Вы меня спасли, добрейшая сударыня!

– Да, но вы сказали, что голодны. Я не знаю даже, как вам помочь. Человеческая пища вам, кажется, не вполне…

– О, не беспокойтесь. Мне нужен всего лишь хлор. Самый обыкновенный.

– Да, но где его взять? Минутку, – Екатерина Дмитриевна мысленно перебирала варианты, – а не подойдет ли вам хлорка? Это такое чистящее средство. Правда это, можно сказать, яд, – она виновато посмотрела на Елоне.

– Возможно, у вас имеется, прелестная хозяйка дома, натрий хлор? Это было бы мне очень кстати.

– Видите ли, я уже говорила, что не очень сильна в химии.

– Это земная формула соли, которую вы употребляете в пищу.

– Да что вы говорите?! – внучка в удивлении развела руками. – Тогда сколько угодно. У меня есть небольшой запас. Надеюсь, вам этого хватит. Около двух килограммов, кажется.

Достав из кухонного шкафа аккуратно завязанный пакет, хозяйка поставила рядом с плитой недавно вскрытую пачку с крупной надписью «Соль поваренная». Радости Елоне не было предела. Он начал дергаться, так что хозяйка даже запереживала, не припадок ли у него от внезапного счастья. Однако инопланетянин быстро пришел в себя и, приговаривая: «О, милейшая хозяйка милейшего дома!», – аккуратно брал щепотку соли и бросал ее прямо на газовую горелку. Тут же вспыхивал ярко оранжевый огонек, и Елоне ловил его с величайшим удовольствием. Постепенно он стал темнеть и покрываться блестящими пупырышками желтого оттенка, пока окончательно не превратился в кусочек ночного неба, усыпанного яркими золотистыми звездами. Выглядел он замечательно. Даже несмотря на странность такого вида, внучка фрейлины не могла не оценить красоты своего оригинального гостя.

Когда Елоне улетел, в квартире все замерло. Как будто не только жители, но и все вещи обдумывали происшедшее. Первым очнулся Тимофей, который, оправившись от страха, начал проказничать с таким рвением, что внучка фрейлины помчалась за ним вдогонку, окончательно забыв этикет и манеры. Она сняла одну туфлю (Совсем уж неслыханно! К счастью, никто не мог видеть подобного падения нравов.) и, держа ее в руке, как факел, с угрожающим выражением лица и неизменной ругательной фразой «Ах, ты!» помчалась вдогонку за хулиганом. Кот изо всех сил запрыгал вон из комнаты. Как назло, сквозняк захлопнул дверь прямо перед его носом. Тогда, моментально проанализировав сотни логических операций по избежанию наказания, он метнулся на стенку и, скользнув когтистой лапкой вдоль симметрично разбросанных цветочков, почувствовал, что под обоями скрывается что-то странно мягкое. Тогда он прыгнул на стенку еще раз и… очутился в кухне. Даже не задумавшись об удивительном свойстве каменных стен, доселе ему неизвестных, Тимофей продолжил удирать и спрятался в буфете, куда давно научился открывать дверцу. Огромная фарфоровая супница императорских времен уже давно служила ему отменным укрытием.

Внучка фрейлины с туфлей-факелом также встретила препятствие в виде захлопнувшейся двери. Но, охваченная грациозно-стремительной погоней, она, не сомневаясь и не задумываясь ни на миг (Таково было негодование!), продолжила преследование по пути преступника, даже когда Тимофей исчез за обоями. Внезапно очутившись на кухне, Екатерина Дмитриевна сообразила, что прошла сквозь метровую каменную стену. Тут же она резко остановилась. Случилось это не из-за того, что она сама прекратила движение, а потому что подол длинного платья и кусочек каблука застряли в стене. Их словно замуровали. То же произошло с прядью завитых волос. От неожиданности Екатерина Дмитриевна замерла в молчании. Лишь округлившиеся глаза и приподнятые брови явно свидетельствовали о том, что самые разные мысли и чувства лихорадили благовоспитанную внучку фрейлины. Даже ее бабушка, наверное, никогда не попадала в такое необычное положение. Это был испуг, смятение, недоверие, любопытство, удивление, смех и много другого, чего и перечислять не стоит, ибо список может оказаться бесконечным до неприличия. А внучка фрейлины не допустила бы этого, так как была прекрасно воспитана. По этой же причине, оказавшись в затруднительной ситуации, не стала она ни кричать, ни звать на помощь, ни тем более жаловаться на судьбу. Характер не позволил ей даже унывать.

Первым делом необходимо было понять степень владения собственным телом, чтобы выяснить, насколько сильно придворная дама застряла в древних стенах, возведенных более двухсот лет назад и, следовательно, очень прочных и непроницаемых. Отцепив напряженные пальцы от туфли и пошевелив ногами, Екатерина Дмитриевна поняла, что в целом свободно передвигает собственный организм. Однако собравшись пройтись, она явственно ощутила, будто кто-то сзади сильно схватил ее за волосы. Едва удерживая равновесие (это было не так-то просто, учитывая, что правая нога была по-прежнему обута в туфлю на каблуке, а левая совершенно боса), бедняжка качнулась и слегка ударилась плечом и головой об стену. Никакое светское воспитание в мире не могло бы сдержать и не сдержало вырвавшийся наружу возглас «Ой!» и потом еще какое-то междометие, похожее на мяукание.

Сидевший за супницей Тимофей, услышав что-то знакомое, хотя и не вполне понятное, навострил уши. Через несколько секунд, когда звук не повторился и в кухне слышалась легкое шуршание, он поддался врожденному чувству непреодолимого любопытства и стал потихоньку выбираться из-за фарфорового убежища, тем более что там становилось скучно и неинтересно. Кроме того, он прекрасно знал, что гроза уже давно минула, ибо внучка фрейлины никогда не позволяла себе гоняться за ним на расстояние более двух комнат. Это вредило осанке и цвету лица.

Тихонько приоткрыв тяжелую резную дверь буфетного шкафа, Тимофей бесшумно вынырнул наружу. Увидев растерянную Екатерину Дмитриевну, стоящую в нелепой позе у стены (уже без туфли в руке, как сразу же заметил зоркий кошачий глаз!), Тимофей смекнул, что угроза расправы и вправду миновала. Тогда он начал озираться в поисках того, кто мог бы издавать мяукающие звуки, однако не обнаружил ни одной особы кошачьей породы. Жаль, ибо где-то на дальних горизонтах сознания он уже рисовал себе нежную мордочку бело-рыжего цвета с яркими зелеными глазами, которые он регулярно наблюдал на подоконнике в доме напротив. Тимофей разочарованно вздохнул и стал раздумывать, кто бы мог тогда здесь мяукать.