Сергей Шведов - На Муромской дороге

– Прокурор Ягужинский, – представился он журналистам, мрачно глядя в объектив телекамеры.

– А каким образом вы, господин прокурор, оказались в вашем времени? – с ходу включился в предлагаемые обстоятельства расторопный молодой человек в джинсе.

– Волею императора всероссийского Петра Алексеевича призван бороться с мздоимцами-боярами и прочим чиновным людом, кои, не зная меры, как саранча ненасытная стригут всех подряд к своей выгоде.

– И куда вы сейчас направляетесь? – полюбопытствовал джинсовый. – В мэрию или Каменные палаты?

– В Каменные палаты, – не стал скрывать Ягужинский и, обернувшись к спутникам, прибавил: – Преображенцы, за мной.

Сквозь строй мордоворотов охранников, вздумавших встать на пути посланцев Петра Алексеевича прорвались на одном нахальстве, не прибегая к холодному оружию. Забитый товаром склад миновали на рысях, распугав при этом кладовщиц, собравшихся в рабочее время обсудить сугубо женские проблемы. Оказавшись вновь в секретном тоннеле Балабанов вздохнул с облегчением. И тут же выразил вслух обоснованное сомнение в успешности столь плохо организованной операции.

– Стыдитесь, гвардии поручик Балабанов. Что вы дёргаетесь при первой неудаче как какой-нибудь майор милиции. Сказал же мин херц «ни чинов, ни званий не считая». А тут всего лишь статский советник Налимов. Да в Каменных палатах этих статских советников, как собак нерезаных. Изымем одного, никто даже не заметит.

Портсигаров, судя по всему, впал в творческий экстаз и готов был вести соратников на штурм не только Каменных палат, но и неприступной крепости Измаил. К счастью ни крепости, ни защищающих её турок на пути преображенцев не случилось. Зато на первой же мраморной лестнице их остановили хорошо сложенные молодые люди славянской наружности, с удостоверениями службы президентской охраны в карманах хорошо пошитых пиджаков. – Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Портсигаров. – А то привезли, бросили, ничего толком не объяснили.

– А вы кто такие? – настороженно следила за враз поскучневшими преображенцами дюжина глаз.

– Как кто?! – завибрировал от возмущения Портсигаров. – Артисты, конечно. Из МХАТА. У нас репетиция сегодня в Каменных палатах.

– Репетиция чего? – не поняли молодые люди. – Встречи потомакского президента. Вы что, не в курсе, что он завтра приезжает? – В курсе, – дрогнули молодые люди. – А артисты здесь при чём?

– Мы должны явить мощь державы во всём блеске, – возвысил голос Портсигаров. – Мы культурная программа. Нас Налимов пригласил.

Лёгкое замешательство, а потом и совещание среди сотрудников президентской охраны привели к самой обычной просьбе, предъявить документы. И если с документами Портсигарова и Коли, предъявивших удостоверения творческих союзов, никаких проблем не возникло, то по поводу Балабанова и Гонолупенко у молодых людей появились определенные сомнения. Они почему-то решили, что МВД организация хоть и уважаемая, но не совсем творческая.

– Я вас умоляю, мужики, – зашипел обиженно Балабанов. – Ну, кто такое серьезное дело доверит артистам. Вы как со вчерашнего дня в органах. А я по милости потомакского Жоры уже почти месяц болтаюсь в скоморохах. Хорошо хоть в стрельцы не определили, там, говорят, с бердышом намаешься.

Видимо президентской охране тоже пришлось несладко в связи с визитом потомакского лидера, поскольку к страданиям милицейского майора они отнеслись с большим сочувствием. И даже простёрли свою любезность до того, что выделили «артистам» двух сопровождающих, без которых «преображенцы» точно бы заблудились в Каменных палатах, недавно отреставрированных знаменитым на весь мир Пал Палычем Аустерлицем.

За время долгого пути Балабанов вдоволь налюбовался своим отражением, как в зеркалах, так и в начищенном до зеркального блеска полу. И надо сказать, что среди всей этой византийской роскоши преображенцы смотрелись куда уместнее, чем сопровождавшие их скромные молодые люди в штатском. Однако господин Налимов, видимо, так не считал, потому что при виде нахлынувших в его кабинет посетителей едва не хлопнулся в обморок. Что уж ему померещилось, Балабанов не знал, однако ещё по прошлой встрече приметил за сотрудником президентской администрации, благополучно перекочевавшего от старого главы государства к новому, склонность к истерике в самый неподходящий момент.

Реакция сановного лица на доставленных к нему артистов видимо показалась молодым людям странной, и они слегка заволновались. К счастью, Налимов успел прийти в себя, и опознал давно ему известного Портсигарова.

– Связался я с тобой, – шоумен с досадой бросил треуголку на заваленный бумагами стол. – Ну, обо всём, кажется, договорились. Так нет, вечный наш бардак. Полдня хожу по Каменным палатам, как призрак отца Гамлета, пугая бдительную охрану.

– А в чём дело-то? – удивился Налимов.

– То есть как в чём дело! – взвился присевший было на стул Портсигаров. – Я привёл два полка, Преображенский и Стрелецкий, а ворота Кремля оказались закрыты. Более того, нас даже на Красную площадь не пускают, толчёмся как последние придурки на Манежной. И это ты называешь культурной программой, Налимов?! И ждёшь, что Жора скажет тебе за неё своё знаменитое «бьючифул».

Успокоенные молодые люди деликатно не стали слушать чужую перебранку и покинули кабинет. Балабанов вздохнул с облегчением – на этот раз, кажется, пронесло. Однако не приходилось сомневаться, что молодые люди уже доложили, куда надо,

о появлении в Каменных палатах «артистов», с перечислением их фамилий, званий и регалий. Конечно, родное министерство должно подтвердить, что Балабанов и Гонолупенко в списках значатся, сложнее будет определить, кто и за каким чёртом откомандировал их во МХАТ?

– Но при чём тут преображенцы, а тем более стрельцы? Я точно помню, что их в культурной программе не было.

– А что было? – спросил Коля. – Посещение храмов, осмотр царь-пушки. Встреча с народом, допущенным пред очи. – А утро стрелецкой казни по Сурикову? – изобразил волнение Портсигаров. – В постановке то ли Михалкова, то ли Кончаловского. Мне мэр Устроев лично звонил. Он уже договорился с президентом.

– Как договорился? – ахнул Налимов. – Ну, интриганы! Но меня же не известили! – Сидишь тут копаешься с бумажками, – расстроенно крякнул Коля. – А репетиция назначена на четыре часа пополудни, сам президент в ней будет участвовать. – Так мы же не успеем, – подпрыгнул Налимов. – Сейчас же три!

– А я тебе о чём битый час толкую, – рассердился Портсигаров. – У меня люди с утра не кормлены, и кони стоят не поены.

– Какие кони? – схватился за голову Налимов. – Какие могут быть ещё кони? – Конногвардейские, разумеется. Что ты как с Луны свалился. По-твоему, кавалергарды должны перед потомакским лидером в пешем строю позориться.