Сергей Шведов - Планета героев

– Ну ты, Костя, гад. Ты же и меня на симпозиум пригласил. Ты всех нас решил на тот свет отправить. Да я тебя собственными руками...

Далее последовал вскрик Сиротина, шум и хрипы «с ума сошел» и «задушишь». Судя по всему, там шла нешуточная борьба, возможно, даже драка. Я уже хотел вмешаться, но тут шум за стеной стих и послышался почти спокойный голос Венедикта Владимировича:

– Извини, Костя, погорячился.

– Ну и идиот же ты, Веня. Я ведь сам собирался на симпозиуме доклад делать.

– Вот и взлетели бы всем собранием в небеса обетованные! – нервно хихикнул Жигановский.– Шутка сказать – вся российская элита.

– Да быть того не может,– прошелестел заплетающимся языком Сиротин.– Приличный же человек...

– Это не князь Мышкин у нас псих, это ты, Евграф, у нас дебил,– констатировал со вздохом Жигановский.– Так что будем делать, соратники по политической борьбе, в ФСБ сообщать?

– С ума сошел! – зашипел Сиротин.– Это будет грандиозный скандал. Партия солидарного прогресса – и вдруг связь с террористами. Каронг нас так измажет, что потом не отмоемся. Объявит своими сторонниками, а там – пойди докажи. Это же верный международный трибунал!

– Евграф прав,– поддержал Сиротина Казюкевич.– Мы не можем допустить огласки. Каронга нужно убрать, чтобы комар носу не подточил. И мальчишку тоже.

– Ты считаешь, что он связан с Каронгом?

– Может, и не связан, но он его ищет. И ищет, заметь, с нашей помощью. Если он связан со спецслужбами – причем необязательно с нашими,– то нас с вами ждут большие неприятности.

– Но ведь полтора миллиарда, Костя,– ты можешь это понять? – почти простонал Жигановский.

– Или пожизненное заключение, если Каронг действительно связан с террористами и готовит взрыв в столице.

Молчание за стеной затянулось. Похоже, там мучительно размышляли над возникшей проблемой.

– Я все-таки организовал бы идиоту встречу с Каронгом,– сказал наконец Жигановский.– Но под нашим контролем. Юнец действительно может оказаться шизиком, а Каронг – самым обычным бизнесменом. Хороши мы будем, потеряв кучу денег из-за одних только подозрений.

– Риск...– вздохнул Казюкевич.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – отрезал Жигановский.– В случае крайней нужды ликвидируем и Каронга и идиота во время встречи. У тебя есть на примете решительные люди, Костя?

– Эти решительные люди нас потом всю оставшуюся жизнь будут сосать.

– А вот это уже твои проблемы, Казюкевич. Не я брал в долг у Каронга и не я давал ему невыполнимые обещания. Не хочешь сотрудничать со мной, выпутывайся самостоятельно. Когда вы ждете Каронга?

– Он должен приехать сегодня вечером,– отозвался Сиротин.

– Прекрасно. На кого у нас записан дворец Пушкина?

– Так на Александра Сергеевича Пушкина и оформлен. Есть в Москве один старичок – божий одуванчик: великому поэту он не родня, но имя-отчество совпадает. Я ему заплатил за паспорт три тысячи рублей.

– А к нам он имеет какое-нибудь отношение?

– Что я, по-твоему, вчера родился? Абсолютно аполитичный старичок.

– Вот и организуем встречу идиота и Каронга во дворце Пушкина. Если их там пришьют нехорошие люди, то мы здесь абсолютно ни при чем. Всем все понятно?

– Более-менее,– осторожно заметил Сиротин.

– Ну так за работу. Нас люди заждались.

Для меня последние слова Венедикта Владимировича явились сигналом к отступлению. И за столом я очутился раньше, чем трое заговорщиков. Политбойцы изрядно поднагрузились за время нашего отсутствия, и появление партийных вождей приветствовали бурными криками.

– Все улажено,– сказал, подсаживаясь ко мне, Жигановский.– Встречу с черным магом Каронгом мы тебе организуем уже сегодня вечером. Там же оформим все формальности.

– Имеются в виду полтора миллиарда долларов?

– Естественно. А что, могут возникнуть какие-то помехи?

– У меня нет стопроцентной уверенности, что я одолею черного мага. Словом, не исключены побочные эффекты – природные и политические катаклизмы.

– К сожалению,– тяжко вздохнул Венедикт Владимирович,– сам я крайне слабо разбираюсь в магии, а потому ничем тебе помочь не могу. Что же касается политических катаклизмов, на этот счет можешь не волноваться, Никита Алексеевич,– Москва их пережила столько, что одним больше, одним меньше – невелика разница.

На том мы и расстались с Венедиктом Владимировичем, любезность которого простерлась столь далеко, что он разрешил мне воспользоваться для своих дел машиной «мерсом» и водителем Василием. Я нисколько не сомневался, что Жигановский проинструктировал оруженосца соответствующим образом и все мои передвижения по большому городу будут ему известны в мельчайших подробностях. Не исключено, что за мной будет установлено и внешнее наблюдение. Верный признак того, что резидент либо уже провалился и работает под колпаком, либо находится на грани провала.

Что же касается моего нынешнего положения, то я, честно говоря, затруднялся с определением: с одной стороны, моим земным оппонентам было известно, что они имеют дело с резидентом паррийской разведки, с другой – они в это ни на грош не верили. Жигановский с соратниками считали меня то ли офицером ФСБ, то ли агентом ЦРУ, то ли еще чьим-то агентом. Меня такая ситуация вполне устраивала, и я рассчитывал разрешить все свои проблемы до той поры, пока меня окончательно не разоблачили,– после чего, возможно, и отправят в тот мир, из которого не возвращаются даже Герои.

От офиса Жигановского Василий довез меня до дома Капитолины. Я собирался получить от старой ведьмы самые свежие новости из замка Кощея Бессмертного, куда она должна была наведаться по моей просьбе. Конечно, Каронг мог мою агентшу перевербовать, но я рассчитывал на то, что страдающая ксенофобией местная нечисть инопланетную нечисть терпеть не может вообще, а Каронга не любит в частности. Уж слишком высокомерен черный маг в общении с низшими. А между прочим, каждая живая тварь свою гордость имеет! Чтобы досадить ненавистному пришельцу, иная Капитолина пойдет даже на сотрудничество с залетным Героем. Во всяком случае, я очень надеялся, что десять тысяч баксов, врученных мною старухе, и ее несомненная ненависть к Каронгу – надежная гарантия верности резиденту.

Соловей корпел над отчетом. Сидевшая напротив за столом Капитолина давала ему советы и ругала за бесконечные грамматические ошибки. Свистун сердито сопел, ерзал на стуле, но к советам прислушивался.

– Кончай разводить бюрократию, Степаныч! – приветствовал хорошего знакомого Василий.– Резидент прибыл к тебе собственной персоной.

Мне не оставалось ничего другого, как, поприветствовав хозяев, присесть к самовару и угоститься чаем, до которого Капитолина, судя по всему, была большая охотница. Отчет Соловья я прочитал с интересом, хотя никакой новой информации он не содержал. Разве что появилось несколько живописных деталей в общей картине загула местной политической и экономической элиты и нечистой силы. Всю вину за сотворенные безобразия Соловей возлагал именно на элиту, всячески обеляя себя и своих ведьмочек. Однако у меня под рукой оказался заинтересованный свидетель, который в два счета разоблачил зарапортовавшегося Соловья.