Геннадий Прашкевич - Человек из морга

Не занесет ли Хуттон болезнь на материк?

Скулы свело. Я широко зевнул.

И выругался.

Адентит клонит в сон, но он еще обдает жаром и вгоняет в эйфорию. Я ничего такого не чувствовал и пока что не соприкасался ни с чем, что было бы вынесено с острова. Эта зевота не имеет ничего общего с адентитом. К черту!

Я допил кофе.

Глоубстер редкостная тварь. Даже дохлый, он породил массу самых невероятных гипотез. Одни считали, что он занесен в наши широты долгоживущим арктическим айсбергом; другие утверждали, что глоубстер – доисторическая тварь, ее корни теряются чуть ли не в меловом периоде; третьи относили его к глубоководным созданиям, выносящим иногда на поверхность океанов некие илы, насыщенные болезнетворными бактериями.

И так далее.

Океан щедр на неожиданности.

Совсем недавно, с подачи канадской «Уикли уорлд ньюс», газеты всего мира кричали о древней урне, найденной каким-то подводным археологом у берегов Багамских островов. Хрупкий папирус, извлеченный из урны, был покрыт неизвестными письменами, но их удалось расшифровать.

Неизвестный мудрец за тысячелетия до нашей истории знал и предвидел все ее тонкости. Он, несомненно, обошел Нострадамуса, да и фантазия у него оказалась богаче. За тысячи, за многие тысячи лет он предвидел явление Христа, гений Леонардо, крестовые походы, взрыв вулкана Кракатау и лиссабонское землетрясение; он с величайшей точностью указал дату открытия Америки и дату высадки первого человека на Луне; среди пока еще неслучившихся событий многие обозреватели с тревогой отмечали грядущую гибель некоей «смешанной» расы от болезни, выброшенной в мир из океана.

Правда, с той же холодной уверенностью в папирусе утверждалось: к 2021 году человечество разгадает тайну времени. Но ни я, ни Джек, ни шеф, никто из нас пока не встречал пришельцев из будущего. А это странно. Жизнь показывает, что когда где-то кто-то изобретает нечто выдающееся, мгновенно появляются люди, желающие нажиться на изобретении.

Пришельцев из будущего мы пока не встречали, значит, нечего пока угонять оттуда…

Но вот болезнь, выброшенная в мир из океана…

Мне не по душе подобные пророчества. Я не люблю мифов, из романтической дымки которых вдруг всплывает жуткая и вполне реальная тварь.

Я поднял голову и замер.

Под желтой стеной казармы около моей машины появился человек.

Я видел его всего несколько секунд и только со спины, – самый обыкновенный человек в мятых шортах и свободной рубашке. Он нырнул в машину, и сразу мощно заработал мотор.

Напарник Джека. Он пересек пролив.

Я понимал его торопливость. Он бежал от смерти. Он не хотел ни на час задерживаться в скучном Бастли. Подальше, подальше от зачумленных берегов! Забыть об острове, так страшно отмеченном судьбой!

Это мне предстояло плыть к острову.

Над проливом висела знойная дымка. Она почти не скрывала вечерних огней далекого острова. Их было немного, но они печально просвечивали сквозь дымку.

Известняковые обрывы, песок, панцири крабов, хрупкие, как яичная скорлупа… Прячась в тени обрыва, я быстро разыскал полузатопленную пещерку.

Да, пески Бастли нельзя было сравнивать с гнилыми песками Итаки, я в этом уже убедился. Там даже пальмы засохли, а здесь пляжи, хотя и замусоренные штормом, остались пляжами. Правда, людей не было и здесь.

Стараясь ничего не упустить, я затянул пояс с грузом, проверил компас, фонарь, нож с пробковой рукоятью, сунул рубашку и шорты в пластиковый мешок, затянул на плечах ремни акваланга.

Чайки.

Обычно чайки мечутся из стороны в сторону, повторяя зигзаги волн, эти летели высоко и прямо – на ночевку. Зачумленный остров их не пугал. Они знали, это проблема человека.

Из-за мыса, прикрывающего порт Бастли, выскочил остроносый катер. Он походил на гончую, взявшую след. Не думаю, что там обратили внимание на всплеск, с каким я ушел в воду. Патрульные катера бегали от мыса к мысу уже два месяца, полученный когда-то приказ стал для них привычкой.

Под водой уже царили сумерки. Смутно угадывалось дно. Сжимая загубник, я подумал: только что им пользовался напарник Джека…

К черту!

Есть вещи, о которых лучше не думать.

Пересечь пролив, выбраться незаметно в город, разыскать пансионат «Дейнти» – вот мое дело.

Безмолвие…

Все казалось мне нереальным, настораживающим. Какая-то тварь выглянула из донной расщелины – ее глаза блеснули, как серебряные монеты.

Глоубстер, нервно подумал я.

В конце концов, странная тварь обитала где-то в этих местах, у нее могло остаться потомство. Шериф, угрожая пристрелить глоубстера, имел в виду и реальные его проделки. Скажем, морская тварь не только пугала туристов, она не раз выгоняла косяки рыб на фильтры насосных станций, а сотрудники лаборатории Гардера жаловались на пропажу дорогих, выставляемых ими на дне пролива, приборов.

Ладно.

Это тоже не моя проблема.

Дно снова исчезло, но вода оставалась прозрачной. Она странно и тревожно мерцала, когда по ее поверхности пробегал луч прожектора.

Прожектора наверху работали столь мощно, что я невольно вспомнил о тральщиках, работающих в северном горле пролива. Не знаю, что они там делали, военным морякам всегда есть чем заняться, но их прожектора действительно могли иллюминировать весь пролив.

Я взял чуть восточнее и пошел на погружение.

Снова дно.

Бурые камни, морские звезды, бурый ил, дымящийся при прикосновении, – все здесь было бурое, колеблющееся, неопределенное. А вот водоросли, напротив, отдавали чернью. По иным будто огонь прошел, кое-где обрывки черных стеблей устилали все неровности дна.

Прямо перед собой я увидел светлый пластиковый шар, легко качнувшийся от моих движений. Груз на тросике явно служил для уравновешивания силы отталкивания, но именно грузик застрял в камнях, сделав неведомый мне прибор пленником пролива. Возможно, прибор был потерян лабораторией Гардера, меня он не заинтересовал. Я просто взглянул на компас и взял еще восточнее. Я не боялся сбиться с пути, но мне хотелось как можно точнее выйти к скалистому мысу, отделяющему лабораторию Гардера от городка Лэн.

Я нырнул еще глубже.

Заложило уши.

Метров двадцать, не меньше. Но эта глубина была вовсе не предельной. Я смутно различил гигантский каменный козырек, нависший уже над настоящей бездной. Луч фонаря падал во мглу, не встречая никаких препятствий. Неэкономично работать на таких глубинах, слишком быстро расходуется воздух, я совсем уже собрался всплывать наверх, когда рядом обрисовался наклонный силуэт.

Мачта!

Металлическая, обросшая ракушками, она росла прямо снизу, печальная, как все, украденное у людей морем. Само судно лежало на козырьке – ржавая посудина, растасканная наполовину штормами и течениями.