Сергей Федотов - Паутина

— Песня про Кеда Роя Желтуху, — объявил маг, когда князь спустился с помоста и поудобнее устроился в кресле, — и про его страшенную дочь Роевну.

После второй песни началось такое! Князь до слез хохотал над позором родного дядюшки. Не отставали и прочие. Желтуху и Роевну в княжестве никогда не любили. А история, изложенная в песне, оказалась выдуманной от начала и до конца. Но никто почему-то даже не подумал, что сохатые людей не едят и со двора в лес не волокут, не вспомнил, что при княжении Желтухи в Лесном княжестве никакие чудища не объявлялись. Все одобряли умного лесича, который бочку хмельного меда предпочел перезрелым прелестям княжьей дочери.

— А что это за инструмент у тебя такой? — спросил Доходяга. — Никогда такого не видел. Уж больно красиво звучит.

— Микроорганчик называется, — сказал маг. — Раз он тебе понравился, то дарю, — и протянул князю блестящий инструмент с кнопочками. По размерам органчик как раз укладывался в ладонь. — Можешь сам играть, если у тебя слух хороший, а нет, так напой мелодию либо других попроси, органчик и подыграет. Только тогда обязательно нажми на вот эту рубиновую кнопочку.

Кед Рой нажал и запел.

— Барыня-сударыня, сударыня-барыня! — У князя оказался неожиданно приятный баритон. — Какою барыней ни будь, а все равно ее…

Органчик заиграл, и конец фразы потонул в задорной плясовой мелодии и общем хохоте.

Роя и Леса отвели в княжеские покои. Такой широкой и мягкой постели юноша еще не видел. Утомленные длинным и сытным застольем, спутники почти мгновенно заснули.

Проснулся Нов оттого, что кто-то принялся биться в раскрытом челе печи, ударяясь о под и свод.

— Кам Рой, — позвал Лес, — а у нас в печку кто-то попал.

Маг поднялся и заглянул в чело. Там было темно, но слышались чьи-то жалобные всхлипы и хриплое дыхание. Рой сунул руку в печной зев, ухватил и потащил. Выволок наружу девчонку лет четырнадцати. Лес снял со стола букет жар-цвета и осмотрел незваную гостью. Девчонка, на взгляд Нова, оказалась очень красивой. Черные волосы ее струились по плечам, под белой сорочкой, подпоясанной алой ленточкой, бугрились два крепких на вид холмика, из-под подола торчали босые ноги.

— Ты кто? — завороженно спросил юный чародей. В ютшколе девчонок не было. И после побега с ними он не сталкивался либо внимания не обращал, потому что все время попадал в такие переделки, когда было не до девиц. А тут у юноши просто перехватило дыхание.

— Я — Надя Ёжкина, — ответила гостья из печки таким сладким голосом, что у Леса ёкнуло сердце.

— Так ты — ведьмочка?

— Подружки не взяли меня на шабаш, — пожаловалась Надя.

— А как ты попала к нам в печку?

— Летела к гольцу Дырявому, на Лысую сопку.

— Одна?

— Я погналась за подружками…

— И упала?

— Ага. — Девчонка всхлипнула.

— Вот дуреха. Тебе что, тирлича не хватило?

— Какого тирлича? — Она широко распахнула васильковые глаза.

— Даже тирлича не знаешь? Как же ты взлетела?

— Когда подружки намазались из туеска и выпорхнули в трубу, я поднялась, а до того притворялась, что сплю, но одним глазком подглядывала, подобрала туесок и мазнула под коленками, как они делали. Меня тоже в трубу вынесло, только почему-то вверх ногами. Повисла я над крышей, подол на голове, вот стыдобушка-то! Хорошо, что в это время луна за тучку закатилась, никто в Колотилове моего позора не увидел…

— Так ты колотиловская? Девчонка кивнула.

— А что же дальше было, землячка? — спросил Нов и пояснил, что он родом из соседней деревни, из Берестянки.

— Дальше я подол подобрала, чтобы хоть что-то видеть, а перевернуться не могу. Тут ветерок налетел и понес меня. А куда — неизвестно. Лечу книзу головой, ничего под собой не различаю. Где земля, где небо? Потом вдруг меня куда-то забросило, вокруг темнота, сверху — камень, внизу — камень, все, думаю, пришла смерть неминучая. А тут — хватают и волокут, Матушки! Так и очутилась не знаю где…

— А занесло тебя, красотка, в сторону, противоположную Лысой сопке, — на княжий Двор, в нашу опочивальню.

— Батюшки-светы! — запричитала девушка.

— Видно, мазнула ты совсем мало, — объяснил Лес, — вот действие тирлича и — кончилось, а тебя вниз бросило. Угодила ты в трубу княжьего Двора, красотка.

— Я не красотка, — надула пухлые губы девчонка. — Я — Надя Ёжкина.

— Девочка Надя, — пропел маг. — Чего тебе надо?

— Мне ничего не надо…

— Кроме шлепка по заду, — добавил взрослый.

— А мне так хотелось побывать на Лысой сопке. Сегодня там такой праздник, такой праздник… Будут колдунов поминать.

— Разве брусничник уже наступил? — удивился Нов.

Завтра из всех деревень люди по бруснику отправятся.

— Надо же, — сказал Лес, — а я, выходит, обсчитался. Думал, что брусничник еще дней через пять начнется. Значит, сегодня на гольце Дырявом все колдуны и ведьмы собираются?

— Как я хочу туда попасть, — сказала Надя и даже руки заломила.

— Ты же даже снадобьями пользоваться не умеешь, — сказал юноша и заметил, что девчонка вот-вот расплачется. Неожиданно для себя предложил научить травам и заклинаниям.

— А ты вправду волшебные травы знаешь?

— Конечно. Я ведь чародей.

— А ты меня не обманываешь?:— спросила будущая ведьмочка и еще шире распахнула васильковые глаза, хотя казалось, что шире некуда.

— Не обманываю. Я — выпускник ютшколы Лес Нов, а из печи тебя вытащил маг Кам… то есть Фома Беренников.

— Как здорово! — восхитилась Надя. — Вы мне поможете?

— Не собираюсь помогать, — отрезал Кам. — Хорошеньким молоденьким девчонкам по ночам спать нужно, а не летать на взрослые оргии.

— Но мне так хочется! Фома, миленький, и ты, Лесик, солнышко, помогите заради Батюшки!

Лесу ужасно понравилось, что его назвали солнышком.

— Я тебе помогу, — пообещал он, надеясь еще раз услышать про солнышко. — Кам, давай поможем ей добраться до Лысой сопки.

У него почему-то вылетело из головы, что имя мага следует сохранять в секрете. А всему виной юная красавица.

— Это как же мы ей поможем? — спросил Рой.

— А сами побываем на слете и Надю с собой прихватим, — ответил Нов. Тут ему пришел в голову другой аргумент. — Мне и самому давненько хотелось побывать на Лысой сопке, посмотреть на место славы наших предков, помянуть их добром. Хорошую страну они нам оставили, защитив от первых ютов. А мы не поняли их урока, доверились вторым… Понимаешь, Кам Рой, всегда, когда происходят сборы на Яришной, я бывал занят: во время весеннего шабаша — экзамены, во время летнего — практика в Ютландии, а во время осеннего, который совпадает с брусничником, я либо еще не выходил из правого зрака, либо приходил в себя после выхода… Семь раз ходил за паутинную границу и семь раз сам себя насильно убеждал, что вернулся домой в Лесное княжество. Все казалось обманом, подделкой, мороком. Люди виделись балаганными куклами — сунули в них три пальца, они кланяются и руками машут, в лес пойдешь, чудится, что деревья и травы намалеваны на грубом холсте — палкой ткни, холст порвется, а за ним окажется пустота. Ночью проснешься: где я? Страшно…