Сергей Федотов - Паутина

— Он у нас помаленьку втянулся, — сказал Сим, — после первой строфы в обморок не падает, многие мои стихи, почитай, до конца выслушивает, редко в прострацию впадает. От афоризмов Виша только краснеет, а иной раз и всхохотнет невзначай. Выходит, начинает понимать народный юмор конюха. Правда, до поэмы «Когда я буду смешной и мертвый?» так и не дорос. Как доходит дело до строки «Уж лучше вешать жизнь на нитку» — сразу отрубается. Но есть надежда: после длительных и упорных тренировок у Болвана от зубов станут отскакивать ответы на три основных вопроса поэмы: «Когда именно Кос станет смешным?», «А когда — мертвым?» и «Когда оба эти события сольются в одно?»

— Это вам спасибо, — сказал маг, — что вы юта стихами зачитывали, подавляя волю к сопротивлению. Оттого тренировки Леса с Болваном шли день ото дня успешнее.

— Выпьем за это! — провозгласил кузнец.

— У Болвана жопа рвана, — сочинил Виш, — всмятку новы сапоги. Чтой-то юты — все болваны, обожают батоги.

— А все равно бабы-леснянгаглучше, — согласился фершал.

С этим утверждением спорить не стали и охотно выпили за леснянок. Домовой Сенька спикировал сверху, протянул каждому по малосольному огурчику и уселся на свое законное приставное место. Упокой-ница Семеновна любезно продемонстрировала гостям блестящую ручку в своем боку, «кривой стартер», как она выразилась. С помощью его, оказывается, старожилы бабку с утра заводят, после чего упокой-ница становится живее всех живых.

Сенька подпрыгнул, стукнулся о матицу и, рушась вниз, продекламировал:

— Полный стал идиот! — закончил за него Виш. Промахнувшись мимо стульчика, Сенька не расслышал конюха и вдохновенно продолжал:

— Идиотом обозвала! — закончил за Сенечку фершал.

Домовой ничего не слышал, отбивая башкой ритм о потолочную балку:

— Но пока что — увы и ах! — завершил чтение Сим, ухватил скачущего вверх-вниз Сенечку за шиворот да как наподдаст по мягкому месту.

Домовой не обратил на пинкаря никакого внимания, а задумчиво повис в воздухе, продолжая сочинять вслух:

— А ответ его поразит, — начал коновал, а продолжили все старожилы дружным хором: — Уж никак не ты, паразит!

В окно заглянула полная луна, и Кам Рой заявил, что как ни хорошо в Драчевке, но пора и честь знать. Спасибо, мол, этому дому, пойдем к другому — ютову. Маг и чародей вышли из кузни, прихватив с собой юта. Вывели из конюшни Банана и Верного, а также ютского калюного: коня желто-рыжей масти с крас-ниной и гнедым ремнем по хребту, — заседлали, но пока возились со сбруями, не заметили, что старожилы приготовили в путь трех бывших жеребят.

— Лес, твое дело — держать юта под вещун-контролем, — сказал Рой, усаживая Болвана в седло и заклеивая тому рот липким листом молчун-травы. — Что бы ни творилось вокруг — нападение, схватка, стрельба, — управляй Болваном. Когда пойдешь в левый зрак, он тебе может пригодиться: и обстановку в Ютландии знает, и контакт у тебя с ним хороший установлен.

Нов кивнул, соглашаясь, обернулся и вдруг заметил, что драчевцы тоже сидят в седлах: кузнец на однозвездном, конюх на двухзвездном, а фершал на скакуне с тремя звездами во лбу. Сим и Виш — на жеребцах, а Кос — на кобыле.

— А вы куда собрались? — спросил маг.

— Мы-то? Тебя провожать, — сказал кузнец.

— Лично я Дом ютов посмотреть желаю, — заявил конюх. — Вдруг лучше нашего живут? Тогда я там себе хрусталю наберу и серебра на подковы моему двухзвездному Лейтенанту.

— А я своей Капитанше, — коновал похлопал кобылу по холке, — бриллиантовые подковы присобачу. А еще хочу на ютских баб глянуть: чем они от наших отличаются? Вдруг у них и вправду, — лицо Коса расплылось в улыбке, а клинышек бороды торчком встал, — поперек?

— А мой Майор, — сказал кузнец, — и простыми подковами из легированной стали обойдется… Или нет! Я ему магниевые откую! Вот здорово будет: летит Майор, а из-под копыт искры во все стороны! Конь-огонь! А еще в шахте под Домом ютов мне побывать нужно. Чего они там копают? Под кого? Как ты думаешь, Фома: не счесть алмазов в каменных пещерах?

— Какие алмазы? — удивился Рой. — Вы куда, вообще-то, собрались? В кладовку, где все по полочкам разложено? Бери не хочу! А того не забыли, что юты имеют скверную привычку из громобоев палить почем зря? В первого встречного-поперечного!

— Да брось ты, Беренников, пугать-то, — сказал Кос. — Что мы — ютов не видели? Видали мы их. Юты как юты. Что ютанты, что ютролли. Так что не будем спорить, куда и когда нам ездить. Раз сказали, что собрались за хрусталем и бриллиантами, тебе нас не удержать. А сгодиться мы можем, понимаешь.

— Решайте сами, мужики, — сказал Кам. — Мое дело — предупредить. Так что ежели вдруг кого прибьют ненароком, пускай он на меня не обижается. Я не ответчик.

— На том свете угольками рассчитаемся, — успокоил его фершал.

— Они что, в Ютландию со мной собрались? — подумал Лес. Про тот свет толкуют… Но почему думают, что за паутинной границей расчет углями идет? Загадочные люди старожилы, как ни крути…

Кавалькада тронулась в путь. Нов перестал прислушиваться к разговорам взрослых, сосредоточился на юте, боясь потерять контроль.

— Стой! Кто идет? — послышалось из предрассветной мглы.

— Пикет, — объяснил маг. И крикнул невидимым стражникам: — Полудюжинник со своим отрядом!

Лес с удивлением заметил, что на плечах его заблестели звезды из александрита. Интересно, и когда успел прицепить?

— Полудюжинник — ко мне, остальные — на месте! — приказал кто-то.

Рой жестом велел спутникам остановиться и тронулся вперед. Вернулся минут через пять и сказал, что путь свободен. Наверное, помогла княжья грамота.

Они миновали будку пикета и коромысло заграждения. Нов огляделся и понял, почему пикет установили именно здесь. По правую руку, сразу за будкой, была устроена засека. Макушки елей копьями торчали наружу — коню не пройти, да и пешему придется покряхтеть в эдаком искусственном буреломе. А по левую руку отсыпную дорогу лизали волны заросшего камышами озерца, переходящего в болото. Сейчас кочки скрывала мгла, но Лес вспомнил их, потому что не раз проезжал пикет, сидя в телеге. В ту сторону, куда сейчас направлялись, их возили всем классом — на практику. Назад всегда приходилось двигаться вдвоем с молчаливым возницей, всякий раз одним и тем же.