Алексей Глушановский - Улыбка гусара

Запрокидываю голову, и из горла вырывается нечто похожее на крик, рычание и визг одновременно… Понимаю, не к лицу мне такие звуки издавать, однако в шаманстве без этого никуда. Впрочем, обойтись-то можно, но времени не в пример больше потребуется. А так вполне годится… Сейчас мне требовалось всего-то ничего — подменить на время человеческое сознание суррогатом звериного. Какого именно зверя? Ну, тут и сомнений быть не может — конечно же, обезьяньего, благо за столом штуки три их ближайших африканских родичей имелось, помимо ослоголосого председателя. Его я из зоны воздействия заклинания исключил, дабы не нарушать природную гармонию. Обезьяна с ослиным голосом? Что за нонсенс. Да и шанса заговорить по-человечьи его лишать нечестно будет…

Так же от участи обезьяньей, я освободил и объект нашего пристального внимания, то есть непосредственно маньяка. Ну а остальные… Пусть попрыгают, поухают, постучат себя в грудь кулаками… Пальм здесь нет, так может на люстрах спелые бананы отыскать получится? Ищут, по крайней мере, весьма старательно!

— Что это с ними? — озадачился работник прокуратуры, наблюдая за странноватым поведением финансовых воротил.

— Да ничего особенного, просто им взбрело в голову приобщиться к теории дедушки Дарвина. Вернуться, так сказать, к истокам.

— Не понял…

— Да просто они решили почувствовать себя обезьянами, — захихикал Чума, трансформируясь в привычный облик. — Хозяин им в этом помог… немного. Была бы сильная воля, ничего бы не вышло. Тут бесенок прав. Невозможно заставить быть животным того, у кого нет к этому склонности.

— Граф, а разгони ты эту свору бандер-логов, — поморщилась Элен. — А то они сейчас покажут жизнь в джунглях со всеми последствиями.

— Даже так?

— Несомненно. Вот один уже начал от одежды избавляться. Понятно, мешают штаны мартышке, ей без них комфортнее. А мне нудизма не надо.

— Да и мне не требуется, — моментально согласился я. — Я же не извращенец, чтобы на голых мужиков пялиться. А ну, брысь!

Легкая оплеуха по псевдообезьяньему сознанию, ощущение паники и вот уже визжащее и передвигающееся на всех четырех конечностях стадо мартышек-переростков благополучно покинуло зал, оставив нас спокойно и без помех разбираться с единственным оставшимся аборигеном здешних мест.

Однозначно стоит завтра купить местную прессу, особенно бульварную ее разновидность. Вряд ли она пропустит подобную прелесть. И что самое изумительное, на сей раз это будет не ложь, а чистейшая правда. Вот только в нее вряд ли кто поверит. И это самое забавное…

— Ну вот, лишних зрителей убрали, теперь и по душам поговорить можно. По душам, мразь, это значит, что я сейчас по твоей маньяческой душонке в подкованных сапогах пройдусь, выну, встряхну, острым ножичком на полоски распущу, узелков навяжу да назад засуну! И так — несколько раз! Ты у меня о смерти мечтать будешь, как о недостижимом и прекрасном мгновении, — заявил я, готовя наиболее пакостное заклинание из своего арсенала.

«Бессмертная боль» — наиболее жестокая и злая разработка некромантов, из тех, кто черпает силы в людской боли и муках, погрузившись во тьму настолько, что сами понятия жалость и сострадание давно утратили для них какое-либо значение. Вот уж не думал я, когда, морщась от отвращения, читал небольшой черный томик в обложке из человеческой кожи, что подобную мерзость буду когда-либо использовать на практике. Однако вишь ты, пригодилось… Мерзость к мерзости, так сказать…

— Я… не я… что…

— Невнятно, непонятно и совершенно бесполезно. Морда соответствует, амулет мой на тебя указал. И вообще, каждый сам доставляет себе неприятности, порой и с жизнью несовместимые. Убивать подростков, почти детей к тому же, тебе точно не стоило, насиловать их — вовсе уж лишнее. Сам понимаешь, мне честь дворянина и офицера иного не позволит, кроме как превратить остаток твоей жизни даже не в ад, а в нечто на порядок страшнее и мучительнее.

— Не я! — совершенно уж бабьим голоском заверещало нечто, отдаленно напоминающее человека.

— Да ну?

Все подобные типы изволят отбрехиваться… Дескать, не я, меня тут вообще рядом не было, случайно мимо проходил.

Преисполненный злости, брезгливости и отвращения, я даже совершенно забыл, об имевшемся было намерении оставить его в живых до суда. Моим соратникам из правоохранительных органов, похоже, передались те же самые чувства. По крайней мере, никто из них не изъявлял протеста против моих действий.

Старлей смотрел на сию жалкую попытку со снисходительным любопытством, да и выражение лица Владимира не свидетельствовало о доверии к словам этого явного полупедерастичесого (или вовсе не «полу»?) создания. А вот Элен что-то слишком уж внимательно присматривалась…

— Граф, кажется, тут что-то не совсем то. Убогонький он для маньяка. Нет, они разные бывают, но это существо и насильник? Сомнительно…

— Ладно, сейчас я ему в мозги залезу, да посмотрю, что там находится. — Я неохотно отложил подготовку заклинания. Обрекать человека на ТАКОЕ, не имея абсолютной уверенности в его вине было нельзя.

— Нет уж, дай-ка я сама кое-что попробую… — глаза девушки горели азартом.

Интересно, однако… Что же моя спутница придумала? Судя по веселому огню в глазах, нечто совсем уж оригинальное. Любопытственно… Магией она не владеет, так что следует ожидать чего-то совсем обычного, о чем я и подумать не мог. Что ж, всегда рад буду понаблюдать за интересной каверзой.

Элен, за несколько секунд привела свои и так весьма соблазнительные одежды в вовсе уж вызывающее состояние и, покачивая бедрами, двинулась к претенденту на вакантный пост маньяка. При близившись к нему, она обняла его за шею, и наклонила голову, словно собираясь подарить ему страстный поцелуй. Эй, это как? Она что, соблазнять его решила в экстренном режиме? Зачем?!! — Незаданный вопрос отпал чуть ли не раньше, чем возник — содомитское отродье, истерически завопило:

— Уберите ее от меня, уберите! Не хочу! Спасите!

Двигаться он не мог, по рукам и ногам связанный заклятием, но ужас перед женщиной оказался так велик, что он просто лишился чувств.

— Женская красота — страшная сила! — захохотал Чума. — Особенно для тех, кто ее не понимает.

— Я же говорила — этот педик не в состоянии не то что изнасиловать, а и просто подойти к женщинам на близкое расстояние, — гадливо сморщивщись, готесса отошла от противно верещащего создания. Честное слово, у Чумы и то голосок поприятней будет.

— Странно, — призадумался я. — Лицо то же самое, магия не могла ошибиться. Там ведь настройка на кровь.

— На кровь? — захлопал крыльями бесенок. — А если кровь родственная?

— Думаешь, брат или кузен?