Анита Фротсак - Приключения Свиньи Агаты

— Так вы — блудный сын? Агата перешла на шёпот.

— Если честно, дочь. Но блудная! Тут ошибки нету!

— Как же так? Написано — «сын».

— Художник не виноват! Ему крестьяне вместо борова свинью подсунули, а он человек городской, не заметил подвоха.

— Так вы и вправду. свинья?!

— Ага! Только тихо, без паники! Ч-шшш!

Клерк ещё раз изучил досье Агаты и обнаружил картинку-доказательство: шедевр Рембрандта, намекающий, что люди, не умеющие себя вести, рано или поздно, превращаются в свиней.

С трудом оправившись от шока, клерк продолжил процедуру.

— Ладно, учтём. Дети есть?

— Что-о-о-о-о? Вы с ума сошли?! Какие. дети?!

— Я имею в виду ваших поросят! Агата развела руками.

— Увы!

— Тогда обслужим вас по минимуму, вы уж извините!

Важный клерк сделал знак ещё двум продавцам. Те схватили Агату под руки и тоже повели в примерочную. Как Мону Лизу.

Клерк думал, что Агата ушла далеко, и немного расслабился — позволил себе пошутить.

— У других клиенты, как клиенты, а у меня одни мутанты! Агата, тем не менее, всё слышала. Она пулей подлетела к клерку.

— Что вы сказали?! Ась?!

— Я сказал, что мне сегодня везёт на клиентов! Одни симпатяги!

— То-то!

К столу клерка со стороны, безо всякой очереди, подошла старушка-бомж. Очередь не пикнула. Дело в том, что и в их времена были нищенки. Они были всегда.

— Извиняюсь. Я — ветеран.

— Кто?!

— Ветеран. ша.

Клерк сверился с компьютером. Потом взял мини-сканер и отсканировал бомжиху с головы до ног.

Сканер подействовал на очередь подавляюще. Знаменитости поёжились и несколько нахохлились. В их времена сканеров не было.

— Вы — ветеран?! Не может быть. У вас год рождения такой, что. Старушка захромала.

— Тогда — инвалид. ша. Клерк кивнул.

— Это больше похоже на правду.

Он пошарил в ящике стола, достал пачку крупы, макароны, бутылку масла. Бомжиха возмутилась.

— И это всё?!

— Нет, конечно. Имейте терпение. Минуточку. Нашёл!

Клерк вытащил из кармана брюк пачку вафель, но старушка просто так уходить не собиралась.

— Зачем же мне вафли-то?! Что я — дитя малое? Клерк хлопнул пачкой по столу.

— Артек!!!

Старушка вздрогнула от этого хлопка и машинально отдала салют. Взгляд её на миг затуманился. Ей вспомнилось детство. Счастливое, советское, безмятежное. Морской пляж, Артек. Пионеры в трусах, панамках и красных галстуках отдают салют.

Придя в себя, старушка приосанилась, поправила косынку на груди. Ей стало стыдно за свою минутную слабость.

— Тьфу, ты! Я ведь не за этим шла. Она гордо отодвинула паёк.

— Заберите! Кушайте сами…

Клерк сделал брови домиком, махнул рукой охраннику.

— Заберите!

Охранник подошёл, взял старушку под локоток, стал выводить из Пассажа. Старушка завопила, но это ей мало помогло. Охранник держал её крепко.

— Цыц! Не шуми, мамаша. Спецобслуживание только для ветеранов, а у тебя год рождения такой, что. Словом, можешь ещё подождать!

Как только вышли на Невский проспект, охранник ослабил хватку.

— Ладно, пока никто не видит.

Озираясь, он вынул из внутреннего кармана пиджака батончик «Баунти» и вручил старушке. Там же, под пиджаком, на ремнях у него висели два пистолета и граната.

Оружие старушку не испугало. Она вцепилась в батончик.

— Ну вот, совсем другое дело! А то — «Артек», блин!

Она стала радостно жевать «Баунти», получая райское наслаждение. Взгляд её снова затуманился. Перед глазами поплыли картинки. Таких картинок, ежели бы не батончик, она в жизни бы не увидела.

Вот лежит она под пальмой в самом навороченном купальнике, на самом навороченном шезлонге, а мускулистый негр подносит ей кокос.

Потом подошёл другой негр, с опахалом, и начал робко обмахивать старушку. Старушка была в шоке. Её ни разу в жизни так не обмахивали…

Затем, откуда ни возьмись, появились танцовщики в набедренных повязках. Они исполнили яркий, неподражаемый танец.

Так прошли целых две минуты, что даже для рекламы много, после чего старушка-бомж возвратилась в действительность и обратила жалостливый взгляд на коллег.

Под стеной Пассажа расположились престарелые бомжи, а рядом с ними — собачка-бомж и миска-бомж с едой для всех бомжей, независимо от бывшей прописки.

Бомжи не поняли старушку.

— У нас штрейкбрехер, кажется, завёлся! Готовьте следующего делегата…

— Я говорю — Главному писать надо, а вы на подачки заритесь.

— Погоди, вдруг сегодня что-то крупное обломится! Давай ещё потусуемся!

— Как же — обломится! Раскатал! Писать, говорю, надо!

Меж тем Агата вышла из примерочной. Вся расфуфыренная и в блондинистом парике. Понюхав себя подмышками, она расплылась в улыбке.

— Такой бы минимум, да каждый день!

У выхода из галереи её ждал другой клерк. Более ласковый. Ласковый клерк вручил Агате карточку «Виза». На мелкие расходы за границей…

Увешанная разноцветными пакетами, одетая чрезвычайно элегантно, Агата вышла из Пассажа на Невский проспект и принялась звать такси. Завидев её, таксисты смущались и почему-то проезжали мимо.

Из подземного перехода вышли старые супруги, ещё брежневской закалки. Заметив Агату, они восхитились.

— Господи! Кто ж тебя, такую, сделал?!

— Такое только на Новый год можно увидеть!

Но Агате было не до них. Ей срочно требовалась машина. Наконец, один таксист не выдержал и сжалился. Он предложил Агате прокатиться, и она без колебаний согласилась. Таксист объяснил Агате некоторые моменты.

— Вам правильно советовали: Царскосельский вокзал — теперешний Витебский. С него все до Бреста едут, а потом — кто куда.

— И в Париж?!

— Можно и в Париж!

Такси проследовало мимо памятника Гоголю. Агата помахала памятнику ручкой.

— Николаша, извини, что я тебе сначала не поверила! Пока!

А в это время в Эрмитаже разочарованные экскурсанты уныло глазели на стенд, где ещё утром был шедевр Рембрандта. Вместо него висела табличка: «Картина на реставрации».

Такси подрулило ко входу в вокзал. Агата хотела расплатиться, достала карточку «Виза», но таксист возразил:

— Что вы?! Какие деньги?! Мы же не звери, понимаем! Столько лет без отпуска — не хухры-мухры!

Агата с ним попрощалась и ринулась в кассовый зал.

В очередях на этот раз толпились не мировые Знаменитости, а самые обычные люди, поэтому она их растолкала.

— Ану, мутанты-симпатяги! Разойдись! Я — ветеранша!

Как ни странно, ей даже локтями поработать не пришлось. Народ попался вежливый. Все расступились и дико посочувствовали:

— Триста тридцать лет без отпуска! Слышали такое? Не хухры-мухры!

— Батюшки! Триста тридцать!