Александр Маслов - Стражи Перекрестка

– Ох, и влипли мы! – делая крутой вираж, признал капитан Лыков.

Вид крылатых девиц, вспорхнувших с карниза, его изрядно напугал. По своей искренне-мужской природе, милиционер никогда не боялся женщин, а относился к ним с рыцарским почтением и нежной страстью. Только эти полуголые чертовки с кривыми куриными ножками, что стартовали с соседней скалы, привели капитана в крайнее смущение, граничащее с паникой. Отнюдь не с ангельский блеск в их черно-алмазных глазках царапал милиционера крепче чем могли это сделать орлиные когти.

– Скорее назад! – скомандовала Вей-Раста, прекрасно понимая, что они влипли. Увязли в неприятностях по самые уши.

Семин почему-то не послушал ее команды и продолжал опускаться мимо галереи и зигзагов лестницы, на которую выбежало несколько милиционеров.

– Темочка! Эксперт-оценщик, чтоб тебя!.. – звала его Ларса, но Семин, переживая крайний ужас, опускался ниже. Он ничего не мог поделать с собой и находился на той грани, когда сознание не подчиняется здравомыслию, а пребывает в гипнозе перед сверкающими зрачками страха.

Ему наперерез, вытянув шеи, стремилось несколько сирен. Их крылья с шипение рассекали плотный ночной воздух. Когти на безобразных лапах сжимались и разжимались в такт взмахам крыльев.

– Я попробую выдернуть его оттуда, – бросила Вей-Раста через плечо участковому и устремилась вниз на помощь Артему Степановичу.

От громких, каких-то стеклянных голосов сирен у ведьмочки разболелась голова. На лету, он расстегнула сумку и нащупала костяной жезл. Стиснула его покрепче, стараясь вспомнить заклинание, эффективное против крылатых недругов.

– Я с тобой! – с небольшой задержкой отозвался Владимир Владимир ович и через несколько мгновений оказался рядом с Вей-Растой.

Семин летел ниже их в двух десятках метров. Вернее он не летел, а падал, то неуклюже размахивая руками, то хватаясь им за уши, которые наполняли страшные пронзительные голоса. Первая из сирен была уже близко от него. Казалось, в следующее мгновение она сомкнет ниже затылка Артема Степановича когтистую лапу. Видя это, капитан Лыков схватился за пистолет, но тут же вспомнил, что у него нет патронов.

– Держись, друг! Мы с тобой! – прокричал он и мысленно добавил: «Валенкир молится за тебя! И с ним все магистры Заставы! Быть может, поможет, они не только болтать способны».

Вей-Раста, вытянув жезл, прошептала несколько тихих слов, и тут случилось чудо: из ее жезла вырвалась темная субстанция, ударила струей вперед и превратилась в свистящий вихрь. Сирены мгновенно заткнулись. Волшебная стихия подхватила их и отнесла к скале, будто порыв ветра осенние листья.

– Держись! Держись, Темочка! – крикнула Ларса, изо всех сил устремляясь к нему.

Семину тоже досталось от волшебного шквала. Сначала его приподняло, трижды перевернуло, а потом понесло к острым выступам ближайшей галереи. Опережая ведьмочку, участковый подскочил к Артему, схватил его одной рукой за воротник, вторую просунул под предплечье. Вместе Страж и капитан спикировали вниз и упали на небольшую площадку перед входом в центральную пещеру.

Вскоре возле них опустилась Вей-Раста.

С лестницы, сходившей к площадке шестью крутыми зигзагами, доносился топот множества ног. К нарушителям воздушного пространства спешил взвод ОЧМОНа.

Владимир Владимир ович кинулся было в пещеру, но вход в нее преградила решетка. Участковый лишь потряс стальные прутья и выругался. Где-то в глубине подземного входа мерцал медный свет факелов, и слышались чьи-то голоса.

Зал, в который завели первого рыцаря, был просторным и украшенным с удивительным великолепием. Трудно вообразить, что в пещере, образовавшейся несколько часов назад, может находиться такое завидное убранство. Эта роскошь не соперничала с тем, что Каспер видел на Заставе в Магистрате или Башне Верховных, но и не уступала ничем. Просто здесь была другая роскошь: более матерая, вульгарная и вызывающая, которая случается там, где, как говориться, со средствами не считаются. Посредине зала висел солидный диск чистого золота, он как бы делил своим широким телом зал пополам и весил этак тонн пятьдесят. Нормальный такой диск: если на него найти покупателя, то, по мнению господина Скальпа, можно было бы гулять всей заставой до заката мироздания. Цепи, державшие его тоже были золотыми. Золотым сверкали статуи, в три человеческих роста возвышавшиеся возле черных пористых стен (статуи, надо заметить, оказались не совсем приличные: без верхней и нижней одежки и являли они всякие непристойные позы). И некоторые плитки пола, похоже, состояли из золота. Они чередовались с другими плитками – черного и зеленого камня, в результате чего пол походил на пространство для какой-то хитрой игры, не менее сложной, чем шахматы. Сталактиты, свисавшие со свода, как правило, заканчивались не серым известковым острием, а полупрозрачными кристаллами золотистых, алых и зеленоватых оттенков. Свет факелов вспыхивал и угасал в них, словно огни на новогодней елке. Под золотым диском на небольшом возвышении стоял трон, разумеется, тоже смастеренный из золота самых чистых кровей, инкрустированный изумрудами и черными жемчужинами размером с картофелину.

На этом самом троне и расположился магистр Хельтавар, аккуратно сняв фетровую шляпу и положив ее на колено. Тришка суетился рядом, то подбегая к магистру, что бы, переморгнувшись с ним, решить о направлении дальнейшей беседы, то налетая на пленника с сердитой речью. А пленник – первый рыцарь Ордена Черепа и Розы – вел себя нескромно и даже нагловато, не обращая внимания на то, что перед ним был сам магистр Хельтавар, а за спиной стояли два верзилы-стражника с каменными от тоски лицами и опасными кровавыми глазками.

– Ишь, какая злобная скотина! – Тришка с милейшей улыбкой посмотрел на господина Скальпа, пытавшегося освободиться от наручников. – Чего дергаешься? Ну, чего же ты, обезьяна кархаузская, дергаешься?! Руки себе оторвешь, а потом во всех мирах будут трепаться: Тришка с Шанен Горгом плохие – бедного Стража конечностей лишили. А мы не собираемся тебе руки отрывать – только голову. Только твою пустую голову. Тук! Тук! – сказал гог и постучал кулачком по голове рыцаря.

Сделал он это зря. Каспер уличил момент и с голодным ревом вцепился в его запястье. Запястье гога было невкусным, вдобавок костлявым. Тришка взвыл, еле вырвал ручонку и, отскочив к Хельтавару, уткнулся рожицей в полу его пиджака.

– За то у меня зубы острые, – не скрывая удовольствия, произнес Каспер Скальп и выплюнул изо рта пучок рыжей шерсти гога. – А насчет головы посмотрим. Одно могу сказать точно: вам она не подчинится ни вместе с телом, ни отдельно от него. И пока есть хоть капля возможности, я вас буду называть последними сволочами и мерзавцами во всех обозримых мирах.