Пирс Энтони - Источник магии

Девушки немедленно вцепились в него. Они обнимали его, тянули назад и вниз, до удушья сдавливая своими обнаженными мягкими телами. Наконец Бинк рухнул в мешанину рук, ног, грудей и еще каких-то женских прелестей, в которых ему сейчас недосуг было разбираться.

Девушки желали ему добра – но призыв Сирены был требовательным и прекрасным, ему нельзя было сопротивляться. Бинк стал отчаянно бороться; краем глаза он увидел суматоху и в тех местах, где до того находились его спутники: вне всякого сомнения, они вели такую же борьбу.

Бинк, разумеется, был сильнее любой из нежных, стройных нимф, и он не хотел причинить какой-то из них боль, и все же ему было необходимо выбраться из этих, почти смертельных, объятий. Он стряхивал девушек с себя, разжимал стискивавшие его руки, отпихивался и отмахивался. Раздавались крики, взвизги, хихиканья – в зависимости от того, куда попадала его рука. Наконец он кое-как освободился и бросился бежать.

Вскоре к нему присоединились Честер, Кромби и Волшебник, также привлеченные чарующим пением Сирены.

– Нет-нет! – отчаянно кричала им вслед Тролла. – Вы стремитесь навстречу гибели! Вы цивилизованные мужчины или безмозглые существа?!

Это несколько отрезвило Бинка. В самом деле, чего он хотел от магической искусительницы? Неизвестно... Он просто-напросто не мог сопротивляться Сирене. Ее зов обладал каким-то особым сильным свойством, действовавшим на самые основы его мужественности, в обход сознания. Он был мужчиной и потому не мог не ответить на этот зов.

– Отпустите их, они уже потеряны для нас, – безнадежно закричала Тролла. – Да, мы старались, как всегда... И опять ничего не получилось...

Бинк, хотя и был околдован Сиреной, все же чувствовал симпатию к Тролле и девушкам. Ведь они предлагали жизнь и любовь, а были обречены на отказ. Их настойчивое и щедрое желание добра не могло состязаться с принудительным обаянием пения Сирены. То есть жительницы деревни так же страдали от этого ужасного проклятья, как и их мужчины. А может быть, причина в том, что красивые девушки обещали лишь то, что действительно могли дать, но в то же время никто не знал, что обещала и что могла дать Сирена?..

Кромби победно каркнул и голосом Гранди пояснил:

– Они проиграли, как проигрывают женщины всегда. – Он, конечно, имел в виду последние слова Троллы. – А с другой стороны, с какой стати нас должен волновать зов этой сучки?

Грифон пожал крыльями, словно плечами, и помчался вперед.

Неужели даже голем что-то чувствует? Наверняка – ведь и он стремится на зов...

Они бежали по магически открывшейся передними тропе. То была превосходная тропа – как раз такая, какая обычно ведет к чему-нибудь коварному, хищному и злому, вроде опутывающего дерева. Но сейчас это дерево, что стоит где-то над тропой, не станет на них нападать – ведь они мужчины, попавшие в рабство к Сирене! И она погубят их своим особым способом.

Каким же может оказаться этот способ? Бинк задумался. Он не мог представить ничего конкретного, и тем не менее мысли о «способе» как-то странно возбуждали.

– Какая это будет необычная смерть! – выдохнул он.

Вот показалось и дерево – огромное даже среди себе подобных. Свисающие с него щупальца были толщиной с человеческую ногу, необыкновенно длинные и гибкие. Его окружал манящий запах – он стоял вокруг него подобно облаку и натурально притягивал к себе. Из листвы доносилась нежная музыка – не такая, конечно, влекущая, как зов Сирены, но все-таки очень приятная – от нее хотелось прилечь, ее хотелось слушать-слушать, а потом забыться...

Но никого из опытных путешественников по Ксанту эта музыка не могла одурачить и на секунду. Опутывающее дерево – одна из самых опасных форм жизни; даже дракон не рискует появиться вблизи него...

Тропа проходила как раз под кроной; здесь завеса щупалец слегка раздвигалась и посла мягкая травка. Однако по окружности кроны виднелся выросший со временем вал побелевших костей – останков прежних жертв. Скорее всего, – хрупких женских костей, предположил Бинк. И он ощутил новый приступ чувства вины...

Сирена продолжала звать, и они спешили на ее зов, вытянувшись цепочкой – тропа под деревом стала узкой. Впереди галопом мчался Честер, за ним – Кромби (оба, естественно, могли передвигаться быстрее остальных), и далее – поспевающие изо всех сил, Бинк и Волшебник, – позабывшие в суматохе воспользоваться своим «транспортом».

Честер на мгновение остановился под деревом; щупальца дернулись с плохо скрываемым нетерпением, но все же не схватили его. Значит, им сказали правду: у Сирены с деревом – договор, и песнь первой подавляет хватательные рефлексы второго!

Отдаленная музыка теперь стала более громкой и притягательной; в ней словно изливалась сама суть женского очарования. Деревенские нимфы были красивы, прелестны, однако обещания Сирены казались несравненно щедрее, в них словно была сосредоточена сексуальная соблазнительность всех женщин мира...

Шагавший перед Бинком грифон неожиданно остановился.

– Кррак! – проскрежетал Кромби, и голем тут же вынырнул из-за спины Бинка (он оказался на удивление быстроног для такого маленького росточка). – Что я здесь делаю? Ведь Сирена – всего лишь похотливая проклятая самка, мечтающая о замужестве и жаждущая моей крови!

Слова его были верны даже буквально, но остальные не обратили на них внимания. Разумеется, Сирена была женщиной, грезящей о муже, да еще как грезящей! И так или иначе, а ее призыв следует уважать!

Однако у женоненавистника, по всему появились силы поступить по-своему.

– Она пытается охмурить меня! – каркал он изо всей мочи. – Все женщины этого хотят! Смерть им всем! – И он яростно ударил клювом по первому, что оказалось поблизости, – а подвернулся ему нежный и гибкий кончик щупальца.

Будь он маленькой птичкой, дерево и не почувствовало бы удара. Но Кромби был грифоном, его клюв обладал остротой меча и мощью тисков; такое оружие способно было в один прием оттяпать человеку ногу в лодыжке. Щупальце и оказалось диаметром в лодыжку, и удар клюва начисто его отсек. Отрубленный конец упал на землю, дергаясь и извиваясь, подобно зеленой безголовой змее.

На мгновение все дерево потрясенно замерло. Никто еще не осмеливался откусить от него ни кусочка! Верхняя часть отсеченного щупальца истекала темным соком и извивалась, словно отыскивая утерянную часть. Нежная музыка в листве смолкла.

– По-моему, – сказал Бинк, – договор нарушен. – Правда, его это обстоятельство не очень взволновало: ведь Сирена продолжала петь, обещая нечто более существенное – Иди вперед, Кромби – ты мне загораживаешь дорогу.

Но солдат словно окончательно вышел из повиновения.