Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.

Мать отодвинула ее в сторону, и в воздухе запахло грозой.

— Сколько раз тебе было велено, не тронь ничего без спросу, — с угрозой прозвучал голос царицы.

— Прости, матушка, — промямлила Василиса.

— Ты же знаешь, как дорога мне эта чаша, — отчитывала ее царица. — Это подарок твоего отца!

От строгости матери и предчувствия наказания голосок Василисы задрожал, на глаза навернулись слезы.

— Я не чаяла, я ненароком... Прости, матушка!

— Впредь играй осторожней, — властный голос матери неожиданно смягчился. — Ведь так и разбить ее недолго.

Василиса, не веря своим ушам, бросила взгляд за плечо. На бревенчатом полу не лежало ни осколочка! А мать держала в руках целую и невредимую, как Василиса и загадывала, чашу.

— Ну ступай, егоза, — улыбнулась мать. — Да впредь не балуй.

Василиса птичкой порхнула из царицыных покоев, каким-то недетским своим чутьем понимая, что рассказывать матери о чуде, которое она только что сотворила своими руками, не стоит.

Глухой кашель Бабы Яги вырвал Василису из оживших воспоминаний, и она с беспокойством бросилась к старухе.

— Чем я могу помочь?

— Ты — мне? — От изумления Яга подавилась кашлем и выпучила глаза так, что кот с беспокойством метнулся к печке и вскарабкался наверх.

— Бестолочь! — рявкнул он, ошарашив Василису.

— В прошлый раз ты не разговаривал, — выдавила девушка.

— В прошлый раз и ты не очень-то говорила, — с ехидством отозвался кот, заботливо укрывая хозяйку тряпьем и укладываясь под боком.

— Говори, зачем пришла, — хрипло велела Яга. — А то неровен час помру и не успею горю твоему помочь. Да и ты, судя по тому, что ночью в избу Яги не побоялась прийти, торопишься шибко.

Василиса в растерянности теребила косу. Нет, не похожа Яга на злодейку, которая красну девицу из терема обманом выманила, да в даль лесную позвала. Вон даже перед лицом смерти не о себе печется, а о том, что помочь ей не успеет.

— Я из дому сбежала, — решившись, выдохнула Василиса.

Кот возмущенно фыркнул.

— Хороша царевна!

— Молчи, пустозвон, — цыкнула на него Яга и пристально взглянула на девушку. — Интересный расклад получается. А ко мне почему явилась? Али дружок сердечный испугался и бросил беглую царевну?

— Нету никакого дружка, — вспыхнула Василиса. — Батюшка меня замуж хочет отдать за Чернослава.

При упоминании имени жениха Яга вздрогнула и в руке, в рассеянности поглаживающей кота, остался клок черной шерсти. Кот обиженно взвыл и соскочил с печи.

— За Чернослава, говоришь? — нахмурилась Яга, не обращая внимания на жалостливо голосящего кота, и с сочувствием взглянула на оробевшую Василису. — А я-то чем помочь могу?

— Укрой меня, бабушка, — взмолилась Василиса. — Чернослав — он злой, он темный, не любит он меня, уж я-то вижу.

— Ох, царевна, — вздохнула Яга, — припозднилась ты. Сама видишь — близехонек мой час. Долго я на белом свете гостила, пора и честь знать.

Василиса задрожала.

— Неужели ничего нельзя сделать, бабушка?

— Не жилец я на этом свете, — прошамкала Яга.

Кот скорбно взвыл и уронил кочергу, прислоненную к печи.

— Я думала, ты меня спрячешь, — зашептала Василиса. — Думала, научишь, как от погони скрыться да людям пользу своими умениями приносить. Я ведь, бабушка, исцелять умею. Я украдкой в тереме помогала...

— Что ж сестрицу свою не исцелила? — со строгостью осадила ее Баба Яга. — То-то же. Есть в тебе умения, да только управлять ими ты еще не обучена и мало что тебе, девица, пока под силу.

— Научи, бабушка, — взмолилась Василиса, — научи, милая!

Яга вытянулась на печи, вздернув крючковатый нос, уставилась в потолок и замерла.

— Хозяюшка, — запричитал кот, взметнувшись на печь.

— Быть по-твоему, Василиса, — наконец молвила Яга. — Чему успею — тому научу.

Кот перевел дух и припал к блюдечку с родниковой водой за неимением молока. То, что без молока Варфоломей тяжко страдает, мы уже твердо уяснили. Причем, по версии кота, выходило, что, главная обязанность Бабы Яги — обеспечивать бедного котика свежим молочком, и только поэтому помогать страждущим. Колдовство за молоко и сметану — и других валют не приемлем.

— Значит, Яга стала учить Василису тому, что умела? — сгорая от любопытства, спросила я.

— Так и было, — c важностью сообщил кот, оторвавшись от блюдечка. — Яга поведала ей все полезные свойства трав и их сочетаний, рассказала, когда надобно собирать травки, чтобы они сохранили целебные свойства. Научила понимать голоса лесных птиц и зверей, прислушиваться к матушке-земле и батюшке-лесу, — перечислял он, успевая намывать усы. — Сообщила, как распознать клад глубоко под землей и как вычислить вора...

Я приуныла, слушая этот внушительный список. Я из этого и половины не умею. И как только справляться буду?

— Но то была лишь десятая часть того, что умела моя хозяйка, — печально закончил кот. — До остального Василисе пришлось доходить собственным разумом да делом.

Всего десятая часть! Я вконец приуныла и вздохнула:

— А мне, значит, и вводный курс лекций провести некому...

— Чем смогу, помогу, — обнадежил меня Варфоломей. — Как помогал Василисе все это время. Так вот, через три дня, после того как Василиса появилась в нашей избушке, моя хозяйка испустила дух...

— Как?! — вздрогнула я. — Всем этим премудростям Яга обучила Василису за три дня?!

— Я же говорю, — обиженно повторил кот, — она не передала ей и десятой части своих знаний.

— А кто надоумил Василису прикинуться Ягой? Сама Яга? — полюбопытствовал Ив.

— Так вот я и сказываю... — продолжил кот. — Дело было так...

Василиса

Все три дня после побега Василиса, как умела, пыталась облегчить страдания Бабы Яги и с жадностью впитывала в себя знания, которыми делилась с ней легендарная чародейка. Василиса старалась не думать о том, что она станет делать, когда уста старухи застынут и жизнь покинет ясные желтые глаза, смотрящие ей прямо в сердце. Василиса понимала, какую честь оказывает ей Яга, передавая свой опыт, и не могла не сознавать, что обязана этим своим чистым помыслам и искреннему желанию продолжить дело чародейки и не оставить людей без волшебной помощи.

От зари до захода солнца Василиса металась от печи к столу, ворошила вязанки сухих трав, смешивала в котелке разные снадобья, училась видеть и слышать то, что было недоступно раньше. Как по заказу, зарядил дождь и тропинку к избушке размыло, так что никто из посетителей не мешал тихим разговорам Яги и Василисы. Даже словоохотливый Варфоломей притих, свернувшись клубком в ногах у хозяйки, и только неотрывно следил за девушкой, сверкая зелеными глазищами.

К вечеру Василиса валилась с ног, но, превозмогая усталость, гнала сон и стремилась узнать как можно больше: Яга была плоха и каждая беседа с ней могла стать последней.