Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.

Потоптавшись перед невестъ откуда взявшимся бревном, преграждавшим выход на ту сторону, Агаша развернулась и зашагала обратно. Завтра она вернется сюда со Степашкой и сделает такой же подпил, как в заборе царского терема. А сейчас надо торопиться, пока Стенка не слопал все пряники.

Р. S.

— Это твой замок? — В голосе Ива звучало неподдельное восхищение.

Задрав голову, он с любопытством разглядывал кирпичную двенадцатиэтажку с торчащими с балконов спутниковыми тарелками.

Тут из окна третьего этажа высунулась крикливая тетя Тома и заорала на весь двор:

— Гришка, козел ты безрогий, а ну бросай свое домино и живо дуй в магазин!

— Иду-иду, Томочка! — донеслось со столика, за которым сидела мужская компания.

— А чей-то он у тебя безрогий? — хохотнула поливающая цветы за окном Настасья Павловна, живущая этажом ниже.

— Я своему Гришке верная жена,— с гордостью отвечала Тамара, любовно разглаживая сушившиеся за окном семейные трусы супруга, и, заметив меня, заорала: — Привет, Янка! Слушай, гони там моего Гришку, чтобы за хлебом шел.

— Да иду я, иду! — донесся страдальческий стон Григория.

— Однако твои слуги весьма невоспитанные,— заметил Ив, входя в подъезд.

— Слуги? — хмыкнула я, вызывая лифт.— Э нет. Это совладельцы замка.

— Они все — твои родственники? — пораженно спросил рыцарь

— Можно сказать и так. И прошу, будь с ними поласковей.

Ив так оторопел от этих известий, что даже поездку в лифте воспринял как нечто само собой разумеющееся.

Двери лифта раскрылись, явив нашему взору соседку Клавдию Семеновну и заставив меня заново пережить самое трудное испытание в подводном мире, когда я боролась со своими страхами. Олицетворением одного из них — осуждения окружающих — и являлась желчная сплетница Клавдия Семеновна.

— Яночка,— плотоядно улыбнулась она.— У тебя новая прическа? И новый кавалер? — Она пристально уставилась на Ива.

К счастью, краснеть за рыцаря не приходилось. Ожоги, раны и синяки ликвидировали Василиса с Колей. А форму своей покуцанной прическе придала уже я сама, приводя себя в порядок перед отправкой из Лукоморья. Вместо униформы Бабы-яги на мне был тот самый голубой сарафан, в котором я была в тот день, когда попала в Вессалию. А рыцарю, чтобы не выделялся из толпы, наколдовала джинсы и футболку.

— Добрый день,— мило улыбнулась я.

— Приветствую вас, достопочтенная госпожа! — церемонно склонился Ив, и я торопливо наступила на его кроссовку, прежде чем он сморозит очередную этикетную глупость.

Клавдия Семеновна шарахнулась от него в лифт, поспешно нажала кнопку и выкрикнула в закрывающиеся двери;

— Ай-ай-ай, молодой человек! Утро на дворе, а вы уже набраться успели!

— Я ее обидел? — расстроился Ив.

— Вот что.— Я ткнула пальцем ему в грудь.— Разговаривать с моими родителями буду я! А ты лучше помалкивай, за нашего сойдешь.

Я подвела рыцаря к знакомой синей стальной двери.

— Готов?

Ив вытянулся струной, я ободряюще сжала его локоть и с замирающим сердцем нажала на звонок. Квартиру огласила заливистая соловьиная трель. А потом зазвучали такие знакомые мамины шаги...

Котенок спрыгнул с моих рук и юркнул в раскрывшуюся дверь.